Елена Горелик - Стальная роза

Но сейчас… Мастер Ли в её глазах был ярким и «объёмным». Живым. Тот миг, когда они ощутили своё единство и поняли его без всяких переводчиков, сразу поставил всё на свои места. Но дьявол кроется в деталях. Они не на необитаемом острове живут, и здесь существует масса традиций, которые не стоит нарушать. К примеру, Яна почему-то была почти уверена, что мастер навестит её в гостевом флигельке. Если не в первый же вечер, то в один из последующих. Даже пришла к выводу, что не станет возражать против его визита. Но он не решился переступить через некие правила, о которых ей ещё только предстояло узнать, чем и заслужил её неподдельное уважение. Не всякий на его месте был бы настолько честен с женщиной, согласитесь. Тем не менее Яна выскребла из памяти всё, что помнила о брачных обычаях Китая. Здесь, кажется, не зазорно иметь и жену, и наложниц. Да, но рядом с мастером Ли не наблюдалось женщины сопоставимого возраста. Из особ женского пола в доме обитали только бедно одетая старуха, скорее всего, ещё его самого нянчившая, да малявка Сяолан, дочь. Значит, вдовец, и давно. Его взгляды, его неловкие попытки объясниться с ней куцым набором уже изученных слов, его подарок – платье. Яна понятия не имела, как здесь выглядело ухаживание, и имело ли оно вообще место в этих краях, но это было именно оно. Ошибки быть не могло.

Значит, судьба распорядилась именно так? Хорошо. Если и жить с кем-то, то лучше с любимым. Иначе она не могла.

Желая хоть как-то отплатить ему добром за добро, Яна прибиралась по дому, мыла посуду, готовила. Словом, заметно облегчала жизнь старой служанке, попутно разучивая новые слова и кулинарные рецепты. «Спасибо», «пожалуйста», «сходить на рынок», «сварить рис», «поджарить рыбу с овощами» – по ходу дела слова запоминались лучше, чем если бы пришлось учить их в институтской аудитории. Понемногу стена непонимания подтачивалась ручейком познания, и в ней уже проглядывали солидные бреши. При общении с соседями, только-только обжившими свои новые дома, и просто случайными прохожими на рынке требовался почти такой же набор слов: «спасибо», «пожалуйста», «сто лет жизни». И самые магические, нечасто применяемые, но безотказно действовавшие: «Я пожалуюсь господину сотнику». После них даже особо наглые персоны, особенно солдаты из крепости, умеряли свой пыл. Раз уж чужеземка сумела освоить эту фразу, стало быть, сумеет и пожаловаться, с неё станется.

А главное – не забывать кланяться, да не кому попало, а в соответствии с табелью о рангах. Здесь это не форма унижения, а норма поведения. Особенно для женщины.

Лето перевалило за середину, пожелтевшая степь звенела под белым от жары небом. Речушка, у излучины которой примостился на холме форт, обмелела. Приехавшие ещё по весне крестьяне уже успели вспахать несколько крупных наделов, и сейчас эти куски земли выделялись высокими всходами с красными верхушками. Гаолян неприхотлив, и растёт даже в сухой степи. Будет, будет у поселенцев на эту зиму и зерно для лепёшек, и силос для немногочисленной скотинки. Да огородики вскопаны и засеяны репой, да куры гуляют по дворам. Кое-кто умудрился привезти живые саженцы сливы, правда, старики сомневались, что они здесь примутся. Иными словами, колонисты, несмотря на несхожесть коренного Китая – окрестностей Жёлтой реки – и монгольской степи, старались перенести сюда частичку своего привычного мира.

А мир был многолик, и строящийся форт Бейши убеждался в этом всё чаще. Его ведь не просто так здесь поставили, а для охраны торговых людей, шедших из Китая и в Китай. Здесь проходил один из многочисленных рукавов знаменитого Шёлкового пути, северный. Яна видела большой гостиный двор, который мысленно именовала не иначе как караван-сараем: уж больно много там бывало гостей в чалмах и халатах. Чаще всего, конечно, приезжали «культурные» кидани и маньчжуры-мохэ, но те старались в форте не ночевать, им своих юрт вполне хватало. А вот персы и арабы мелькали как бы не чаще странноватых тангутов, хотя чего им делать на северном маршруте. Или другие небезопасны?.. Из Китая шли торговые караваны, везшие фарфор, чай и шёлк на север и запад, то есть к степнякам, в те же Персию, Аравию, Северную Индию. В Китай везли жемчуг, драгоценные камни, ювелирные изделия, благовония, предметы искусства, дорогое оружие вроде знаменитых дамасских клинков, знаменитые персидские блюда редкостной красоты… Да много чего везли, в обе стороны, в том числе и запретного. Но самой массовой статьёй импорта были лошади. Степняки не только кожи и меха предлагали на продажу, но и табуны крепких выносливых коняшек. А иноземцы, если ветер судьбы проносил их мимо Кашгара, привозили великолепных коней-«персов», которые в Китае именовались «небесными». Купить такую лошадку мог разве что принц или богатый вельможа, но раз везут товар, значит, есть и спрос.

Всё началось с того, что однажды, ближе к вечеру, по улочке новопостроенной кузнечной слободы пробежал мальчишка.

– Небесные кони! Небесные кони! – кричал он. – Купцы пришли, ведут небесных коней!

Для мелкого приграничного посёлка это – событие. Разумеется, малышня высыпала из дворов и, сбившись в галдящую стайку, помчалась к «караван-сараю». Яна как раз подметала дворик, и, выглянув за ворота, увидела в этой стайке белобрысую голову сына. Ну, конечно, как он мог остаться в стороне? Ханьская детвора, сторонившаяся чужаков, при его первой попытке влиться в коллектив, встретила пришлеца недоброжелательно. Были и словесные перепалки, были и драки, но как только мелкий получил статус младшего ученика мастера Ли, всё мгновенно прекратилось. Он стал своим . Тем более что уже довольно бойко чирикал по-китайски. Так что за него мать была более-менее спокойна. Бегает с другими сорванцами – и пусть бегает. Обидеть его мог разве что кто-то из каравана, но на то и кормились в форте воины императора, чтобы пресекать непотребства на корню. А вот кони… Что за кони такие, и почему они «небесные»? Яну разобрало любопытство, и она, отставив метлу, отправилась следом за детьми.

Кони действительно были великолепны. Ахалтекинцев она, правда, до сей поры видела только в кино и на фото в сети, но узнала сразу. Как же не узнать, красавцы из красавцев. Неудивительно, что почитавшие красоту и гармонию китайцы назвали их «небесными». Но, не будучи фанаткой лошадей, быстро потеряла к ним интерес. Куда больше Яну заинтересовало другое. Крепость – фактически пограничная, первый китайский населённый пункт на пути караванов, где есть таможня и чиновник, имеющий право выдавать пайцзу. То есть пропуск на территорию империи. Купцы были обязаны предоставить властям отчёт о товарах, таможенники проверяли тюки и ящики, а чиновник заносил в реестр имена торговых гостей империи и список перевозимого. И только после этого раздавал пластинки меди или серебра, испещрённые иероглифами. Так вот: один из персидских купцов, шедший с караваном, который привёз ахалтекинцев, назвался торговцем редкостными заморскими украшениями из золота и серебра.