Елена Горелик - Стальная роза

Пять цянь за один заказ! Хорошая клиентка!

– Как пожелаете, госпожа, – ещё ниже склонился дед, а внук с таким же глубоким поклоном с готовностью подставил корзины и начал грузить в них тяжёлые связки.

Пять связок. Пять тысяч монет из медно-свинцового сплава. Каждая связка больше трёх с половиной килограммов. Итого около восемнадцати кило.

Такой валютой и пришибить недолго, и пупок надорвать. Один плюс: не родился ещё вор, способный незаметно стянуть эти гири из корзины носильщика. Хорошо, что для крупных расчётов тут всё чаще применяют серебряный лян – чуть меньше сорока граммов серебра. Слитки обязательно проверяют на чистоту и наносят пробу. Но монеты из серебра нет. Потому даже выторгованные за кольцо персидские дирхемы в случае чего будут принимать на вес, а не по номиналу. Но им сейчас ходу не будет. Пусть лежат.

Придёт и их время. Пока у неё есть пять связок цянь. Хватит купить всё, что она задумала, и ещё останется.

Чтобы получить свидетельство мастера третьего разряда, а вместе с ним официально зарегистрированное имя и статус, нужно сдать экзамен. Чтобы сдать экзамен, нужно либо пойти в ученики и много лет ждать, пока мастер даст добро, либо назваться чужеземным мастером и подтвердить своё искусство делом. То есть в её случае – коваными изделиями. На полноценную кузницу денег не хватит, да она и не нужна. Достаточно попросить мастера Ли, и он выделит ей уголок в цеху. Но инструменты и слитки железа она должна купить за свои деньги.

Она твёрдо знала: руки вспомнят отцовскую науку. Так было уже, два года назад. Встала к наковальне, и словно не было десяти лет перерыва. Руки вспомнят. Иначе и быть не может.

Парнишка-носильщик обливался потом, сгибаясь под тяжестью корзин, но старался услужить, как мог. Пять цянь – это сущая мелочь. Стоимость пары рисовых колобков или небольшой порции мясных пельменей. А этот мальчик готов за такие мизерные деньги хоть целый день таскать за ней корзины с медью и снедью. Яна жила здесь два месяца, но привыкнуть к невероятной дешевизне тяжёлого труда не могла. Оплата должна как минимум компенсировать энергозатраты человека на её зарабатывание. Как минимум! И обязательно должна быть надбавка как поощрение, иначе любая работа превратится в рабский труд за миску каши. Наблюдения последнего года там, ещё дома, показали, что именно к этому – к массовому рабскому труду за миску каши – и стремится система, именовавшая себя либеральным капитализмом. А здесь пришлось воочию наблюдать идеал либерала. Разумеется, социальные революции здесь никто устраивать не собирается, но хотя бы облегчить труд таких вот мальчишек вполне реально.

Скажем, была бы у него не палка-«коромысло» с привязанными к её концам корзинами, а обыкновенная тачка…

Над этим стоит подумать. И ещё: носильщики крутятся весь день на рынке, много видят, много подмечают. Пока это ей без особой надобности, но мало ли, каким боком повернётся жизнь? Может, и торговать доведётся, сбор информации в бизнесе стоит довольно дорого, но если, предположим, расположить к себе того ушлого деда несколькими лишними монетками, он от приработка, не требующего больших физических усилий, не откажется. А платить ему можно сдельно, только за ценные сведения.

Кто из купцов надёжен, а кто, напротив, склонен к обману или непомерно жаден. Кто падок на женщин, кто любит красиво одеваться, кто тайком возит запретные товары, у кого полезные знакомства в обеих столицах, у кого часто видят вещи, не соответствующие его кошельку и положению, и так далее. Рано или поздно пригодится. Может, и в торговле, а может, и не только в ней.

Видимо, небеса положили этому дню сделаться решающим в её судьбе. Уже сделала один шаг к своему месту под солнцем и задумала ещё два. Нет, три. Потому что продукты она покупала не просто так, а для угощения семьи Ли экзотическими западными блюдами. Курица, запечённая с яблоками, рыба в кляре из самодельного майонеза, оладьи на кислом молоке, печенье, пусть и просяное, зато с мёдом, кусочки фруктов, вываренные в том же меду. Детям должно понравиться. А мастеру Ли – ну, это уже как получится, на всех, если что, не угодишь. Зато этот ужин предполагал серьёзный разговор с мастером. Он первым должен узнать ту версию её истории, какую она сможет изложить уже сейчас. А там можно развить тему покупки инструментов, будущего экзамена и… личной жизни. Ей очень не хотелось уходить отсюда куда бы то ни было. Надёжный мужчина. Сильный. Спокойный. Даже если бы не протянулась между ними та незримая ниточка, всё равно не стоило бы такого упускать.

Она и не упустит. Но всему своё время.

– …А купец и говорит: «Госпожа моя, стоимость небесного коня ещё не значит, что эта вещь тоже родом из-под облаков», – женщина с запахом жасмина весело, в лицах пересказывала содержание своей беседы с персидским купцом. – А я ему и отвечаю…

Неизвестно, зачем, но милая гостья именно сегодня решила угостить их блюдами своей родины. Хань непривередливы в пище. Западные люди, видимо, тоже, но вкус у снеди совсем не такой, к какому он привык с детства. Не неприятный, нет. Просто необычный.

Зато мелкота в восторге. Ляншань аж пищит, дайте ему ещё медового печенья. Ванди рад привычной еде, а егоза Сяолан уже успела повыспросить у госпожи, как и из чего это делается. А сейчас дружно похихикивают над рассказом Янь – смеяться в голос в присутствии взрослых неприлично. А он-то что? Так и будет сидеть и внимать женщине бесстрастно, как статуя Будды? О каком бесстрастии может идти речь, когда от одного звука её голоса теплеет на душе?

Она знает уже достаточно слов, чтобы коротко рассказать о себе. Должно быть, пришло время первому узнать, кто она. Прежде всего мастера интересует именно это: кто она, какого сословия. Если знатная дама, то о ней придётся забыть, такая связь в империи запрещена. Хотя богатые купцы, бывает, женятся на бедных аристократках… Но он не богатый купец. На «цзяминь» она нисколько не похожа. Кланяться-то она кланяется, но видно, что это всего лишь маска. Согнуть её душу не получится ни у кого, это очень заметно. Значит, если не знатная дама, то «лянминь», из «добрых людей», податного сословия. Значит, ему ровня…

В первые дни, когда она ещё сидела больная в гостевой клети, запершись, чтобы никого не заразить, мастер отнёс сотнику Цзяну клинок собственной работы. Один из лучших, что даже на продажу не выставлял, а повесил на стену. Мол, что бы там ни было, гостья пока не способна ни объясниться, ни усвоить законы Поднебесной. Так пусть господин примет подарок от него. Мало ли, может, горячка унесёт её, как унесла его первую жену. Но Небо было милостиво, гостья выжила. Теперь осваивается в незнакомой стране… Неважно осваивается. Пусть она плохо говорит на языке хань, но и так видно, что мыслит она совсем по-другому. Хань тоже не подарок, они само послушание лишь с виду. Но если бы все поголовно принялись дотошно исполнять законы, империя развалилась бы уже через год. А госпожа действует так, словно для неё вовсе нет границы между законом и беззаконием. Надо же – взялась кольцами торговать, не узнав сперва, как это полагается делать…