Сергей Мельник - Попаданец: Возвращение

Я не могу спать.

Мне страшно.

Там во сне меня ждут тысячи и тысячи убитых мною, они просто лежат на земле и смотрят на меня, смотрят, и смотрят, и смотрят, и ждут…

Как сейчас.

Пологая низина, поросшая высокой, чуть ли не по грудь травой, что сейчас скрывала в себе тысячу замотанных в шкуры дикарей пиктов, что уже никуда и низачем не спешат, навечно успокоив и примирив свои души.

Они мертвы, так же как и мое каменное сердце.

Дойдя до завалившейся набок, запряженной мертвым быком одноосной тележки, брезгливо сапогом начинаю переворачивать груду нехитрого скарба дикарей. Мех, ожерелья, жилы, смотанные в жгуты для луков, какие-то черепки разбитых кувшинов, что-то еще, непритязательные бытовые вещи… Ага!

Упав на колени, судорожно дергаю тесемки на плетеной корзине, заполненной сушеными полосками оленины, парой головок смердящего сыра, каких-то отварных клубней незнакомого мне растения и целой пачкой твердых как камень хлебных пресных лепешек.

– Боги, Улич! – Неспешно по высокой траве ко мне подходил темный капюшон закутанного с ног до головы алхимика. – Что ты творишь?

– Ем. – Усталость чувствовалась в каждой клеточке стонущего организма.

– До лагеря никак не потерпеть? – Аль задумчиво потыкал носком сапога здоровенного дикаря, в посмертии ощерившегося диким оскалом сквозь косматую бороду и чумазые космы.

– Сколько их еще? – Сухие куски мяса разжевывались тяжело, захотелось нестерпимо пить.

– Миллионы миллионов. – Пожал плечами щуплый Аль. – Но ты ведь не об этом?

Алхимик заботливо поднял с земли один из неразбитых кувшинов, протягивая мне его, чтобы я напился.

– Сколько еще нужно смертей, Аль, чтобы наконец началась жизнь? – Мне с трудом удалось проглотить кислющее, явно еще бродящее вино из кувшина.

– Это философский вопрос, Ульрих. – Аль, как и я, уселся на труп быка, задумчиво разглядывая поле, усеянное трупами. – Это круговорот. У него нет начала и не будет конца. Одни приходят, другие уходят, нет жизни без смерти, как и нет смерти без жизни.

– Я ведь и в морду могу дать, – продолжая работать челюстями, буднично остановил я мыслительный процесс этого естествознателя.

– Эх. – Печально вздохнул алхимик, поежившись под неласковым ветерком. – Не знаю. Разведка группировки войск Пиксквара говорит, что армия остановилась, сотни баронских дружин отказываются переходить северный рубеж. Кто-то уже бросил оружие и подался с повинной к королю, кто-то еще размышляет, есть и такие, кто не убоялся, эти непримиримые уходят к замковым крепостям бестиаров.

– Мы остановили восстание? – Я с сомнением принюхался к сыру.

– Ты остановил восстание, – поправил меня алхимик, забирая из рук сыр и выбрасывая его в кусты.

– Без тебя я бы не справился. – Пока Аль еще чего не выкинул, я спешно стал засовывать в рот остатки мяса.

– Я всего лишь был клинком, которым ты разил своих врагов, Ульрих. – Щупленький паренек принюхался к вину, после чего все же сделал маленький глоточек.

– Угхум-ном-ном-ном! – не согласился я с ним.

– Ты поразительным образом извратил суть земных материй! – Аль взволнованно взмахнул рукой, сделав еще глоточек вина. – Никто и никогда не мог и вообразить себе, что мое жалкое ремесло может быть столь впечатляюще, просто до омерзения смертоносным!

– Ном-ном-ном. – Пожал я плечами, забирая у него кувшинчик, чтобы промочить горло.

– Конечно, по баронству еще бродят сотни разрозненных отрядов. – Аль нехотя покинул покатый бок быка, подымаясь на ноги. – Но это, мне кажется, больше нас не должно касаться.

– Угу. – Я стал рассовывать по карманам заначки мяса и обломки хлебной лепешки, сухой настолько, что больше напоминала осколки стекла, чем хлеба. – Мы отработали по масштабным группировкам, основная масса либо ушла обратно несолоно хлебавши, либо же легла богатым удобрением для почвы, пищей для воронья. Я выполнил свое обещание, наступление захлебнулось, и даже более того, похоже, этими смертями мы переломили хребет мятежа.

Я замолчал, еще раз осматривая с тоской в груди усеянное трупами поле. Сколько? Сердце вздрогнуло, когда холодный мозг услужливо подсказал приблизительные цифры.

Много.

Больше десятка засад, столько же, если не больше ночных рейдов, мы шли по пограничью, неся в лагеря и крупные группировки войск незримую и неизведанную смерть. Мы просто выкашивали сотни и тысячи, кто-то падал, хрипя на марше в предсмертной агонии вместе со своим конем, кто-то же так и не проснулся после ночи, но итог один. Ужас, черный страх и паника в умах и сердцах людей.

Меня стали бояться даже мои вчерашние друзья, так как ответа на то, что же убивает всех незримой неотвратимостью, не было ни у кого, кроме меня и юного алхимика. Но ответ и не нужен, когда результаты столь ужасающи, что их последствия заставляют шевелиться волосы на голове от осознания той мощи и силы, подвластной неизвестно кому, так как Пиксквар и бароны молчали. А гонцы многочисленных делегаций и генералов армии короны уходили ни с чем, потому что север упорно твердил как заговоренный: «Король знает, все вопросы к королю».

И король и вправду кое о чем догадался, так как из столицы меня нашло письмо с семьюдесятью тысячами печатями от самого Паскаля, доставленное лично для меня всего лишь с одним словом для моих глаз: « Спасибо ».

Пожалуйста.

Мне было горько и противно, нутро выворачивало, корежа мою мораль и не давая мне заснуть по ночам вереницей жутких кошмаров, но винить кроме себя мне некого. Это мое решение, мне с ним и жить дальше…

Если смогу.

Впрочем, смогу и буду. Я уже давно не тот восторженный житель просвещенной Земли, что в розовых очках пришел в этот новый мир. Все стало гораздо сложней и проще по прошествии прожитых лет, мое сознание примет и эту боль, со временем переварит, опуская все на дно души перегоревшим пеплом воспоминаний.

Эту часть сделки я выполнил, осталось решить еще один вопрос, вопрос на миллион, на чьей же стороне я останусь?

– Сколько энергии! – Априя Хенгельман задумчиво перебирала целый ворох всевозможных амулетов, разложенных перед ней на столе. – Некротика всюду, столько всего можно было бы сделать!

– Соберись, сестра, – сухо произнесла Мила Хенгельман, стоя у маленького окошка и всматриваясь через желтую муть бычьего пузыря во двор с тревогой. – Все это неспроста. Как бы не по зубам нам вся эта игра оказалась.

– Да какие там зубы? – Априя пошамкала практически беззубым ртом. – Ты же знаешь, сестрица, это наш единственный шанс.

– Дьесальфы уже единожды бросили нас. – Покачала головой Милана.

– У нас договор с жрицами Ллос, – произнесла старушка Апри, прислоняясь спиной к стенке маленького домика, где они поселились, и осматривая убогий их быт, где разительным отличием от весьма бедной обстановки был ломящийся от всевозможных яств убранный белоснежной скатертью стол.