Владислав Выставной - Кремль 2222. Кенигсберг

Но выйдя из коридора в огромное помещение, стены которого терялись во мраке и поднимавшемся с пола тумане, они увидели непривычную картину. Здесь были десятки, если не сотни танцующих какой-то странный ритмичный танец, больше напоминавший экстатический транс. Еще больше сюрреалистичности придавали этой картине ритмично моргавшие стробоскопы.

Книжник запрокинул голову. Над ним на цепях раскачивались клетки, в которых бесновались какие-то жуткие твари. Впрочем, не просто жуткие – даже красивые своеобразной красотой ужаса и уродства, еще больше подчеркнутого сверканием огней. Однако не только муты украшали происходившее здесь безумие – в клетках змеями извивались обнаженные девушки. Отчасти наготу скрывали густые татуировки, что не меняло смысла. У семинариста, выросшего в убогой семинарской келье, невольно отвисла челюсть.

– Нравятся девочки, красавчик? – прямо в ухо прошелестел вкрадчивый голос.

Щека ощутила горячее дыхание и прикосновение волос. Ноздри защекотал незнакомый, но невыразимо приятный запах. «Духи?» – мелькнуло в голове прочитанное где-то слово. Ладонь ощутила мягкое, но цепкое прикосновение, он остановился, обернулся.

В мозг словно ударило потоком непривычных ощущений. Не то чтобы он никогда прежде не сталкивался с женщинами. Но не с такими – точно. Начать с того, что она была не одна. Две стройные и высокие, похожие друг на дружку, как две капли воды, брюнетки взяли его «в клещи». Он не мог вырваться из этих мягких и тонких рук – не потому, что его держали силой, а потому, что его собственные силы куда-то испарились, а тело стало вдруг приятно ватным. Узкие ладони с невероятными яркими ногтями скользили к его шее, и на секунду парень подумал, что его хотят придушить таким изощренным способом. Вместо этого шея и вспыхнувшее краской лицо ощутили невероятно приятное прикосновение прохладной женкой кожи. Каким-то вялым сознанием он отметил, что юные близняшки одеты более чем смело – в какие-то тонкие лоскуты сверкающей черной кожи, почти не скрывающей изгибы белоснежных тел. Лоснящиеся вороные волосы были закручены в безумные прически из множества косичек и закрученных локонов, украшенных металлическими вставками, цветными нитями, ленточками… Девушки казались гораздо выше, чем были на самом деле, благодаря невиданной высоты туфлям – по крайней мере, семинарист даже в самых смелых фантазиях не мог вообразить такое.

– Ты что, молчун? – пропело в левом ухе. Красотка явно умела общаться в мерном грохоте музыки.

– Я… – проблеял Книжник.

Но тут же в другом ухе раздалось:

– Пойдем с нами. Здесь слишком шумно. – На миг Книжник пришел в себя, завертел головой, пытаясь найти взглядом друзей. Но те уже растворились в дико пляшущей массе. Он попытался вырваться – попытка оказалась вялой. И его легко утянули вслед за собой эти русалки кипящих людских волн. Он так и не понял, что это была за дверь, куда его затянули, как он оказался на широком и низком ложе. Он лишь видел томно извивающиеся вокруг него тела юных хищниц.

– Вы кто такие? – нашел он в себе силы спросить, когда с него стаскивали куртку.

– Мы твои лучшие подруги, – пропел в ответ голос.

Ему вторил второй, словно перетекавший из первого:

– Усталому путнику нужны подруги, правда?

– Может, вы меня с кем-то перепутали? – пролепетал парень, когда гибкая рука змейкой поползла ему в штаны.

– Ты ведь не боишься красивых женщин? – вкрадчиво прошептала одна, горячо дыша ему в шею.

– Или мы правда ошиблись? – обиженно надула губки вторая.

Губы у нее сверкали и переливались немыслимыми красками. Помада? И про нее он читал, хоть и не видел женщин, которые пользовались настоящей косметикой. Все это казалось волшебным сном, от которого не хотелось просыпаться. Губы приблизились, чуть раскрылись – показался язычок с крохотной оранжевой таблеткой.

– Я… – слова застряли на его губах – сверкающие губы коснулись его губ, и крохотная таблетка оказалась у него на языке, растворившись через мгновенье.

В голове сладко помутилось.

– Мы так и знали, малыш, – почти в один голос пропели красотки, и парень провалился в мягкую теплую пропасть.

Красотки исчезли внезапно – как растворившиеся в воздухе призраки фата-морганы. Какое-то время Книжник просто лежал, не в силах сообразить, что же произошло. И вдруг ощутил угрозу – без всякой видимой причины, просто сработала интуиция.

Резко сел на упругом ложе. И увидел в дальнем углу сумрачного помещения темный силуэт. Похоже, там кто-то сидел, наблюдая за ним.

– Кто тут? – пробормотал Книжник, попытавшись подняться.

– Не рыпайся, – произнес низкий голос. – Дернешься – и тебя не станет.

– Кто вы?

– Тот, кто может подарить сладкую жизнь. Или забрать и ту жалкую, что все еще есть у тебя.

– Чего вы от меня хотите?

– Понять, чего хочешь ты сам. Точнее – все вы, пришедшие в Гавань на чужом корабле.

– Но старшина портовой стражи сказал…

– Он сказал, что должен говорить. Потому что таковы правила. Но вы чужаки. И вы уже их нарушили. Времена сложные, с любой стороны жди беды. Лучше подстраховаться. Так что, ничего не хочешь сказать?

Книжник пристальнее всмотрелся в полумрак и ничего толком не увидел. Однако что-то внутри екнуло и заставило спросить:

– Вы… Мастер Гавани?

В воздухе повисла неприятная пауза. Стало ясно: он попал в точку.

– Ты догадливый малый, – донеслось до него. – Но иногда догадливость лучше совмещать с умением держать язык за зубами.

– Если вы про то, чтобы не распространяться об этой встрече, – я обещаю молчать, – проговорил Книжник, и вправду пожалев о своем необдуманном вопросе.

Какое-то время тянулась пауза. Затем тот же голос сказал:

– Ладно. Поверю тебе на слово. Однако я здесь не для того, чтобы играть в «угадай, кто в темноте». У меня вопрос. Что с Кэпом?

– Я… Я не знаю.

– Постой. Ты пришел на его корабле, как на собственном.

– Мы пришли.

– Да, да – вы! Но вряд ли Кэп отдал бы вам свое корыто добровольно. Скорее, он отдал бы собственную руку. Скажи прямо: вы убили его?

– Э-э…

– Где тело? Ты лично видел труп?

– Нет, что вы. Кэп жив. Он остался на берегу, у какого-то селения, когда мы увели корабль.

– Погоди. Кэп жив?

– Живее не бывает.

Снова длинная пауза. И глухо прозвучавший приговор:

– Плохо.

– Что плохо? – не понял Книжник. – Что Кэп жив?

– Плохо, что Кэп жив, а теперь и зол за то унижение, что вы ему устроили. Ты хоть понимаешь, что наделал?

– Мы наделали.

– Тем более. Кэп никогда не простит позора. Более того, он не простит тем, кто знает о его позоре. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– О том, что у нас проблемы?

– Плевать мне на ваши проблемы! Вы чужаки – вы свалите, если вам повезет. Но, скорее всего, вам не удастся даже покинуть пределы Гавани. Но и на это мне плевать. Потому что озверевший Кэп – это проблема для всех. И даже не в нем самом дело. Вы нарушили статус кво.