Евгений Щепетнов - Звереныш

– Хватит, достаточно. Я удовлетворен. Встаньте в строй. Оба.

Саргус выпустил плеть из рук, и она упала в пыль, свернувшись, как ядовитая змея. Пошатываясь, подошел к бледным, окровавленным парням, наблюдавшим за происходящим, повернулся и зажмурился, будто закрытые глаза помогли бы уйти от страшной действительности, как одеяло в отчем доме укрывает от ночных страхов.

Щенок дошел до строя, не пошатнувшись, ни звуком, ни гримасой не выдав боли. Он был похож на окровавленного, затравленного волчонка, не сдавшегося, уступившего лишь сильному Вожаку, но не оставившего планов загрызть того, как только он ослабеет.

Все почувствовали это и отшатнулись от Звереныша, будто самым страшным на этом плацу был не главный, Вожак, а этот мальчишка, стиснувший зубы до каменных желваков на бледных щеках.

– Ты спишь? Эй… ты спишь?

– Ты с ума сошел?! Ты теперь постоянно станешь будить посреди ночи?

– Это… ты прости, ладно? Прости…

– За что?

– За то, что я тебя бил плеткой… Это же не я хотел, он напугал меня… сильно напугал! Я никогда в жизни так не боялся, никогда! Наверное… Прости.

– Боги простят. Ложись и спи.

– Да, да… сейчас лягу.

Молчание. Шорох.

– Не могу уснуть. Ты меня спас сегодня… спасибо тебе. Если бы не ты, меня бы убили. Я хотел, чтобы меня убили! Знаешь, почему?

Молчание.

– Потому что я больше не мог терпеть. Нельзя убивать беззащитных. Я всегда так думал…

– А теперь?

– Что – теперь?

– Теперь так не думаешь?

– Наверное – нет. Как считаешь, почему они с нами так поступили? Зачем устроили эту бойню?

Молчание.

– Не знаешь? А я догадался. Чтобы сделать из нас убийц!

– Тоже мне, открытие! А ты что думал? Попал на деревенские посиделки? Это школа убийц! До сих пор не понял?

– Да я знаю, знаю! Я не о том говорю! Они ломали нас! Они хотели, чтобы мы по их приказу убили кого угодно – ребенка, женщину, друга – любого, на кого укажут! И теперь мы убьем… Да, убьем. И я убью. Раньше бы не смог, а теперь могу. Мне страшно. Тебе нет? Хотя ты и так убийца… Прости! Я не хотел! Я имел в виду…

– Заткнись! Я не убийца! И я не хотел убивать! Но они не оставили нам другой возможности выжить! Это их вина! Это на них кровь, не на мне, не на вас! И будь они прокляты! Спи, надоел!

– Я еще немножко… Знаешь, я сейчас лежал и думал, а что будет дальше? Ну, вот выучимся мы, будем ездить на вороных конях, в красивой форме… Говорят, жалованье у Псов очень хорошее, они могут позволить себе купить очень многое, даже молоденьких рабынь! Ты бы хотел рабыню? Я никогда не был с женщиной… врал, что был – на посиделках. Но на самом деле не был. А с рабыней можно делать все, что захочешь.

– А если с тобой сделать все, что захочешь? Тогда как? Ты вообще понимаешь, что говоришь, дурак?

– Нет, нет, ты не понял! Я бы ее не обижал, а потом бы отпустил! А может, даже женился бы на ней! Просто я стесняюсь девушек, а с рабыней можно не стесняться! Ей прикажешь, она сделает! Тут все имеют рабынь! И рабов. Только у рабов нет рабов. Мне местные рассказали – если у горожанина нет раба, он считается нищим. Нельзя не иметь рабов!

– Мерзкий город… мерзкая страна! Мерзкие людишки!

– Скажи, а что ты чувствовал, когда убивал этих парней? Ой! За что? Больно!

– Чтобы не задавал дурацких вопросов! Спать! Быстро!

– Иду, иду…

Щенок лежал и думал о произошедшем. О словах Саргуса, разбередивших его душу. Правда, а что он чувствовал, когда убивал несчастных, вздрагивающих под его ударами? Стонущих. Плачущих. Какие мысли были в его голове?

Никаких. Совсем никаких. Он даже не понимал, почему вдруг помог Саргусу. Кто он ему, этот парень? Человек из прошлой жизни, неинтересный, ненужный, совсем никакой. Толку от него столько же, как от рукояти сломанного ножа – держать можно, но резать…

Усмехнулся – давно ли стал думать о людях, как об инструментах? Прежний Адрус никогда бы не смог так рассуждать. Прежний Адрус верил в дружбу, в любовь, в то, что миром правит Правда. Оказалось – нет. Оказалось, миром правит Зло.

Боги? А нет никаких богов! Кроме бога Смерти. Только он силен, только он может управлять этим миром!

Может, бог Смерти сокрушил других богов? Почему они, эти боги, не помогают людям? Где богиня Любви? Где сам Создатель? Ведь если он допускает такое Зло, то он… или умер, или он сам – Зло!

Адрус вдруг так разволновался, что сел на кровати и обхватил голову руками. Создателя нет! Ничего нет! Потому эти люди так легко творят Зло! Их некому наказать!

А тогда как же другой мир? Как отец и мать? Он же видел их, разговаривал с ними! Не может быть, чтобы их не было! А может, ему все приснилось… может, и не было никаких отца и матери?!

У Адруса вдруг заболела голова – сильно, разламывающе. Боль билась в затылок, сверлила мозг, и Щенок зажмурился, пытаясь избавиться от нее, закрыться, спрятаться. Но не получалось, и тогда он уткнулся в подушку и засопел, пытаясь не застонать.

Внезапно боль утихла, стала слабее и, наконец, исчезла совсем. Адрус облегченно откинулся на подушку, вытер пот, подышал, успокаивая дыхание, и замер, пребывая в блаженной пустоте, как мыльный пузырь, надутый горячим воздухом мальчишеской груди.

Через несколько минут в голову пришла мысль: а что это вообще было? И почему все это случилось тогда, когда Адрус решил, что богов нет?

Его опять прошибло потом – он умудрился оскорбить богов! И самого главного Бога – Создателя! Того, кто создал все сущее в мире, в том числе и второстепенных богов! И они его наказали – послали знамение!

Адрус опять разволновался, до боли закусил губу, будто пытаясь откусить кусочек плоти, поразмыслил минуту и решил – на территории Школы есть храм Создателя, нужно будет обязательно туда сходить. Положить в чашку для подаяний ему пока нечего, но помолиться никто не запретит – Бог поймет, что у него ничего нет, а как деньги появятся, так сразу принесет жертву. Хорошую жертву! Целый золотой! А может, и два.

Щенок никогда не держал в руках ни одного золотого. Откуда они возьмутся в глухой рыбацкой деревеньке? Серебро и медь – вот что зарабатывают рыбаки. И не особо много. А вот Псам… если верить Саргусу, платят совсем недурно – раз они могут себе позволить купить рабыню.

Адрус разозлился на Саргуса еще и потому, что с отвращением осознал – слова паренька о молоденькой, готовой на все рабыне нашли в нем живой отклик. Настолько живой, что… в общем – кровь прилила туда, куда надо. И в достаточном количестве.

И это плохо. Не то, что кровь прилила, – пареньку пятнадцать лет, о чем еще мечтать, как не о женской ласке? Нет, разозлился, что свободный рост так просто и легко принял условия игры мерзких завоевателей, и что он, Адрус, хоть и на миг, но все-таки представил себя владельцем красивой, податливой, умелой и безотказной рабыни…