Евгений Щепетнов - Звереныш

Мастер слегка опешил, осознав, насколько опасен этот странный паренек, и внезапно подумал о том, что если парень пройдет весь курс боевой подготовки, он будет одним из самых страшных убийц, которых когда-либо готовила Школа, если не самым страшным. И нужно благодарить Правила Школы, которые запрещают обучение, прежде чем учащиеся пройдут Ритуал! Страшно подумать, что было бы, если такой сильный боец неуправляем? Если бы он стал врагом Императора?

Мастер бил почти в полную силу – этих ударов хватило бы, чтобы сломать кость и порвать мышцы обычному человеку, но Звереныш все бился. Он не уклонялся от ударов, принимая их все без исключения, и мастеру казалось, что он бьет не в живого человека, а в столб для набивания кулаков, обтянутый слоями мешковины. Твердые, как дерево, мышцы не пробивались, став прочнее железного дерева.

Мастер так и не позволил Зверенышу добраться до своего тела. Он знал: позволь это сделать – и станешь трупом. Звереныш был одержим, одержим боем. Хангос знавал в своей жизни таких людей и знал, насколько они смертоносны.

А еще он знал, что если Звереныш не сможет контролировать свою способность – долго не проживет. Нельзя без защиты, нельзя без умения – попади мастер хорошенько хотя бы один раз своим дробящим кирпичи ударом – и треснет, разлетится голова этого безумного парня. Одержимость хороша, но только против неподготовленных людей, чтобы нагнать на них жуть. Но если встретится такой мастер, как Хангос, – результат предопределен. Не говоря уж о его брате, мастере Смерти. Тот убил бы Адруса уже на первой минуте боя.

– Все! Стой! Именем Императора – стой! – приказал мастер, и Звереныш застыл, хлюпая кровью, текущей из разбитого носа. – Все, бой закончен!

– Я же говорил – он ничего не стоит, этот Звереныш! – раздался глумливый голос Дегера, и мастер Хангос возмущенно вскинул голову.

– Не сметь! Ни один из вас не выстоял бы против него и тридцати ударов сердца! Он просто разорвал бы вас, как лепешку! Я видел такую скорость и силу всего несколько раз в жизни, потому заткните свои пасти, и чтобы я больше не слышал этой чуши! Иначе сейчас прикажу ему разделаться с любым из вас, вырвать вам кишки! И он сделает это, будьте уверены! А тебе, Дегер, – пять плетей! Чтобы придерживал язык. Звереныш, заниматься можешь? Как самочувствие?

– Могу. Нормально, – Адрус хлюпнул носом и сплюнул кровавую слюну.

– Хмм… ладно. После занятия зайдешь к лекарю, пусть поправит. Перейдем к занятию. Итак, я продемонстрировал, что есть умение против грубой силы…

– Опять эту гадость! Как ее выпью – меня потом трясет! Ну сколько можно?! Две недели уже пьем! – Лебель сморщился и с отвращением медленно выцедил коричневую горькую жидкость из маленькой кружки.

– А какого демона ты медленно пьешь? – фыркнул Саргус. – Ты залпом, рраз! И в желудке! И все!

– Ну, покажи. Как ты – залпом! Давай! – Лебель с интересом воззрился на приятеля, скривившего рожицу, потом хихикнул, когда того едва не вырвало после заливки мерзкой жидкости в глотку.

– Глянь, Звереныш выжрал и даже не поморщился! – вздохнул Лебель. – Эй, Адрус, похоже, тебе даже понравилось! Может, добавки попросишь?

Щенок неодобрительно покосился на соратника и начал обстоятельно заедать гадкую жидкость куском лепешки. Вкус снадобья был совершенно отвратителен, настолько, что с души воротило. Сладко-горький, с гнилостным привкусом. А еще – приходилось зажимать нос, потому что пахла жидкость не менее отвратительно, чем была на вкус. Ощущение, что ее черпнули из придорожной канавы, в которую помочился табун лошадей, не оставляло даже после лепешки.

Чтобы выпить, приходилось зажимать все чувства в кулак, не думать о том, что тебя сейчас стошнит и ты выдашь все выпитое великолепным фонтаном, под ругань и угрозы своих «добрых друзей».

Так случалось, и не раз, но ничем хорошим не заканчивалось. Виновника заставляли вытереть испачканное, а потом все равно заставляли выпить дозу мерзкого снадобья.

Избежать «лечения» не было никакой возможности – проклятые дежурные зорко следили за процессом, и горе тому, кто попытается ускользнуть от процедуры. Самое меньшее – десять плетей!

Адрус не был в числе «слабаков», фонтанирующих, как горячие источники горы Алунг. Слава Создателю – желудок с трудом, но принимал колдовское зелье.

Две недели их поили жидкостью, которую применяли во время Изменения. Каждый день слегка лихорадило, впрочем, после потогонки, которую устраивали на занятиях, лихорадка быстренько улетучивалась, не выдержав издевательств над организмом хозяина. А они были самые что ни на есть издевательские. Никогда еще парни не получали такой нагрузки, как в Школе. Те несколько дней, что они провели, бесцельно болтаясь по казарме, валяясь в постелях, вспоминались, как сладкий сон, как что-то такое, чего не может быть по определению. Теперь все изменилось. Спали Щенки всего шесть часов. Можно было поспать еще и днем, в обеденный часовой перерыв, но в этот час нужно было еще и пообедать, переодеться для тренировок, и только тогда…

В общем, на дневной сон оставалось минут двадцать, не больше. Многие, почти все, не упускали этих минут. В конце обеденного перерыва девять из десяти Щенков валялись в тени казармы на травке и храпели так, что пугали птиц, пристроивших гнезда на стенах из красного кирпича.

Каждый раз дежурным приходилось поднимать учеников пинками, плетью, палкой, криками и руганью, какую Адрус, будучи домашним ребенком, не слышал никогда в жизни.

Честно сказать, о некоторых извращениях в отношениях между мужчинами и женщинами, между мужчинами и мужчинами он ранее даже и не слышал. Теперь – просветился по полной. Имперская цивилизация «развивала» людей во всех отношениях, не только в науке и военном деле…

Итак, для сна шесть часов, все остальное – учеба и поддержание существования измученного тела. Четыре часа занятия с учителем письма и чтения, остальное на боевые искусства.

За две недели почти каждый из учащихся получил хоть один перелом конечностей или носа, ушибы же никто не считал. Все ходили в синяках, некоторые, особо неповоротливые, с ног до головы синие, будто их сутками били палками, как пыльный ковер.

Сила и скорость парней росли, а вот умение было еще не на высоте, потому крепкие ребята дубасили друг друга, пропуская массу ударов, каждый из которых мог стать смертельным.

Оба преподавателя – и рукопашного боя, и мастер оружия – прекрасно все это понимали. И знали, что скоро кто-то из учащихся погибнет, да не один, а возможно, несколько – как только сила Щенков поднимется до определенного уровня. А она росла с каждым днем…

Лекари всегда были наготове, но ради лечения одних только синяков учащихся в лекарскую не водили. Только для устранения серьезных ран, переломов, вывихов и ушибов, когда заплывший глаз мешает заниматься, или распухшая рука не позволяет использовать ее по назначению.