Ив Престон - #Потерянные поколения

Открыв глаза, я понимаю, что у меня нет и секунды. Пытаясь дотянуться до меня, Берт слишком сильно высунулся из окна.

Из нас двоих только у меня есть шанс выжить при падении с такой высоты.

Все будет хорошо, Берт.

На выдохе я расслабляю все тело, и подоконник выскальзывает из-под моих пальцев.

Боли нет, есть только туман, который окутал меня плотным облаком. И звук, странный, раздражающий, будто кто-то размеренно-неторопливо постукивает ногтем по стеклу. Туман милостиво позволяет мне приоткрыть глаза, и я уже заранее знаю, что увижу, потому что узнала этот звук, вспомнила его…

Механические часы в деревянном корпусе на белой стене. Я уже была здесь, я вернулась туда, откуда начинала свой путь. Здесь я приняла важнейшее решение – присоединиться к Корпусу…

Осознание произошедшего наваливается на меня, вытесняя все остальные мысли. Берт тоже мог упасть.

Я пытаюсь приподняться, но у меня не получается, тело не слушается, удается лишь повернуть голову в другую сторону.

– Тише, тише, – слышу я чей-то голос. – Вам сейчас лучше не двигаться.

Перед глазами все расплывается, я вижу лишь силуэт говорящего. Хочу спросить, что с Бертом, но из моего рта вырывается лишь сдавленный стон.

– Не надо, – продолжает увещевать голос, – не пытайтесь сопротивляться действию лекарств.

Я собираюсь с силами, и с третьей попытки мне удается прохрипеть имя.

– С Бертом все в порядке. Засыпайте.

Я должна видеть Берта, я нужна ему, прямо сейчас, потому что он не может быть в порядке… Я помню его взгляд, полный ужаса, – мальчик хотел вытащить меня, он верил, что сможет удержать меня, хотел в это верить. А потом я сорвалась на его глазах, он видел, как я падаю, и теперь думает, что это он позволил мне упасть, не смог спасти…

– Спите, – голос смягчается. – Вы его увидите, но сейчас вам нужно поспать.

Я позволяю туману вновь сгуститься вокруг меня, но перед тем, как в нем растворяются мои мысли, я понимаю, что у меня все-таки получилось. Я сделала это. Я осталась в живых.

– Ей повезло, – голос, тот самый, принадлежащий размытому силуэту, прорывается в мой сон. – Для падения с четырнадцати метров… травмы и вовсе незначительны.

– Но почему она так долго спит?

А вот обладателя этого голоса я знаю. Здесь Виктор, и он волнуется за меня, так сильно – интонации выдают его беспокойство…

Я открываю глаза и тут же щурюсь – белые стены кажутся слишком яркими.

– Там было… – Приходится прокашляться, потому что голос звучит, как дверной скрип. – Там же точно не четырнадцать… больше… седьмой этаж.

Чей-то выдох облегчения.

– Я сократил высоту здания. – Виктор стоит, прислонившись к дверному косяку. Он пытается улыбаться, но я вижу, как его губы нервно подрагивают. – Единственное, что смог сделать, пока Берт пытался тебя вытащить.

– Заблокировал вестибулярный аппарат? – догадываюсь я.

Виктор кивает. Если бы я почувствовала, как здание опускается вниз, – сорвалась бы в тот же миг от испуга.

– Я же говорил, что не всегда успею тебя подхватить, – едва слышно говорит он, скорее для себя.

Я оглядываюсь по сторонам. Даже кровать та же самая, что и в тот день, когда я решила пойти в Корпус.

– Вот и состоялось наше знакомство. – «Константин» – написано под эмблемой, нашитой на карман жилета доктора, который стоит напротив моей кровати. – В прошлый раз вы почему-то решили меня не дожидаться.

Я смотрю на него, отстраненно отмечая, что нетиповая одежда выдает его принадлежность к элите Свободного Арголиса. Но он молод, на вид не старше двадцати пяти – двадцати семи – значит, передо мной один из первых Ускоренных, сын одного из представителей Нулевого поколения. Носитель Знания, конечно же.

– Не могу вспомнить, как сюда попала, – признаюсь я. – Опять. Последнее, что помню, – выдох, контакт с землей, перекат в группировке… чтобы смягчить удар при приземлении. – Мой голос постепенно обретает силу. – И больше ничего.

– А ничего и не было, – пожимает плечами доктор. – Вы потеряли сознание сразу после приземления, не без помощи Виктора. Ему пришлось отключить вас, лишить сознания через рендер, чтобы вы не пытались подняться самостоятельно, сказал, с вас станет… – Он поворачивается к Виктору. – Поэтому она долго не могла проснуться. Анестезия наложилась на воздействие рендера.

– Ты слишком громко сказала, что хочешь уйти из Корпуса, – замечает Виктор. Константин после этих слов отходит к своему рабочему столу, делая вид, что ничего не слышит, а Виктор садится на край моей кровати.

– Только не смейся, – говорю я в надежде, что он улыбнется хотя бы на мгновение. – Сейчас я больше всего хочу остаться. Но… что со мной? – спрашиваю я, внутренне сжимаясь от страха в ожидании ответа. – Я… Я не чувствую своих ног.

– Это анестезия, скоро ее действие ослабеет, – сообщает Константин, вновь подходя к моей кровати. – Ряд мелких травм, серьезной угрозы не представляют, но еще… – Он опускает на меня глаза, и я вижу в них сожаление. – Сломаны лодыжки обеих ног, со смещением. – Заметив мой панический взгляд в сторону ног, которые прикрыты одеялом, доктор тут же добавляет: – Я уже все вправил и зафиксировал. Поставлю на ноги примерно за месяц. Быстрее не выйдет, это и так с использованием интенсивных методов…

– Никаких интенсивных методов! Ей на этих ногах еще целую жизнь ходить. – Виктор оборачивается, услышав голос разъяренного Кондора, появившегося на пороге медблока. – Все вон!

Виктор встает, не сводя с меня взгляда. Я успеваю перехватить его руку, почувствовать, как сильно она дрожит, и слегка ее сжать.

– Я не сдамся, – говорю я одними губами, чтобы только он понял меня. Он должен знать.

Виктор замирает неподвижно, от удивления его глаза округляются, и я невольно улыбаюсь. Затем он едва заметно кивает, принимая мое обещание. «Я и не сомневался», – читаю я в его глазах.

Он знал – но не ожидал, что я скажу об этом ему.

Я отпускаю руку Виктора и наблюдаю, как он уходит.

– Тебя, доктор, тоже касается, – говорит Кондор, заметив, что Константин никак не отреагировал на его слова.

Пожав плечами, Константин нажимает кнопку на моей кровати, и она приподнимает меня, переводя в полулежачее положение.

– Наш набор выпускается через три месяца, – стараясь не смотреть на Кондора, тихо говорю я, когда дверь медблока закрывается. – Я еще успею вернуться в отряд.

– Ты отстранена от обучения. Пойдешь в новый отряд, с последним набором, – заявляет он, и эти слова звучат для меня как приговор.

– Я же могу посещать теоретические занятия, а остальное наверстаю через месяц, когда вылечусь… Мои руки в порядке! – отчаянно вскрикиваю я. – Вы все еще можете учить меня стрелять!