Никита Аверин - Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)

– Полундра! Всем лежать, руки за голову, и бояться! Ты, морду опустил! Кастрирую, разделаю, как папа Карло Буратино!

Это в бой вступил Стас. Стрельбы не последовало. Бандеролька осторожно выглянула: Телеграф и Стас нависали над людьми в черном, уложенными мордами в пол. Варево в котелке убежало, и, шипя и воняя подгоревшим жиром, проливалось на угли. Телеграф подошел к пленникам, пинками заставил их расставить ноги, вытащил из кармана пластиковые стяжки:

– Руки за спины. Быстро! Кому говорю!

Черные не сопротивлялись. Женщина подняла голову и пронзила Бандерольку ненавидящим взглядом.

– Не смотреть! – заорал доктор. – Глазные яблоки удалю!

Женщина послушно уткнулась лицом вниз. Телеграф скрепил руки пленных за спинами.

– Теперь можно и поговорить, – сказал он. – Кто будет хорошо себя вести и отвечать на вопросы, останется жив. Начнем с простого: вы кто?

Молчание было ему ответом. Телеграф кивнул доктору, Стас подскочил к рыжему Ивановичу и дернул его за волосы вверх, приставив к горлу нож.

– Отвечай. Быстро.

– Проклятый листоноша, – пробормотал рыжий. – Все равно вам хана.

– Это – второй вопрос! – обрадовался Телеграф. – Почему нам хана?

– Вы не на своей территории, – ответила бритая женщина. – Вы здесь чужие. Шастаете, вынюхиваете по всему Крыму. Ваше время прошло.

Бандеролька напряглась. Ей почудилось движение в заброшенном доме. Заглянуть внутрь не было ни малейшей возможности: окна покрыты толстым слоем паутины, дверь покосилась и ее явно не открывали десятки лет. И все же за грязно-белыми стенами, под проваленной крышей кто-то перемещался. Подмога?

– А чье время пришло? – поинтересовался Телеграф.

– Людей. Не мутантов.

– Ой, как интересно! – оживился Стас. – Люди у нас, значит, могут пикники устраивать на зараженной территории? Без средств защиты? И не мрут от лучевухи?

– Мы – люди, – продолжала женщина. Она снова подняла голову, и глаза ее зажглись фанатичным блеском. – А листоноши – погань, мутанты. Вам пора на свалку истории.

– Продолжай, дорогуша, – мурлыкнул доктор, – слушал бы и слушал. Какой у тебя диагноз? Не паранойка ли, случаем?

– Никто не подаст вам руки! Все люди Крыма будут вас ненавидеть! Вас уже ненавидят!

В доме кто-то был. Бандеролька даже утратила интерес к допросу: расколются эти черные, никуда не денутся. Гораздо важнее – не оставить врага за спиной.

Она сместилась так, чтобы оказаться рядом с окном. Попыталась вглядеться в темноту помещения. Паутина. Но кажется, что там, за мутным стеклом, кто-то перемещается, кто-то ловкий и небольшой. Крысы? После Катастрофы крыс полно, была же теория, что эти грызуны придут на смену человеческой цивилизации.

– А я ничего больше не скажу! Убивайте – не скажу! Я буду молчать и наслаждаться!

– Ага, – согласился Телеграф. – Я тебе пятки из котелка поливать стану, а ты молчи, кто же мешает.

– Звери! Нелюди!

Спутники бритоголовой помалкивали. Только кареглазый пузанчик Артем натужно сопел.

Нет, определенно, в доме кто-то был. Бандеролька не могла оторвать от окна взгляда. Комната кишела мелкими созданиями, стремительными настолько, что не удавалось рассмотреть подробности. У Бандерольки волосы дыбом встали.

– Кто в доме? – спросила она у бритой.

– А ты не знаешь? Вы, листоноши, делаете вид, что все знаете, а не в курсе даже элементарных вещей! – бритая рассмеялась.

«Скорее всего, они давно с ума посходили», – печально констатировала Бандеролька.

– Запущенный случай. – Похоже, Стас пришел к аналогичным выводам. – Медицина бессильна. Оперативное вмешательство оправдано в единственном случае: если удалим пораженную часть тела, сиречь голову.

Бандеролька снова отвлеклась на дом. Еле слышный звук: как будто кто-то карабкается по стенам. Кто-то некрупный, с кошку размером. Непроизвольно она запрокинула голову: некогда в доме было печное отопление, и осталась труба. Не полезут же они, кто бы там ни скрывался, через трубу?

– Убивай! Давай же, мутант!

– Заткнись, Настасья, – приказал рыжий, Иванович. – Что ты с ними разговариваешь, с палачами? Разве не в курсе, что листоноши устроили в гареме хана? И про историю с казачьим разъездом не знаешь? Они же – больные. Они нас всех положат.

Бандеролька не знала, что случилось с гаремом хана и казаками, и открыла рот, чтобы спросить…

…они все-таки лезли по трубе. Звук ни с чем нельзя было перепутать: когти скребли по кирпичу.

– Там, в доме, – начала было Бандеролька, но не успела договорить.

Она все это время смотрела на крышу. И вот из трубы показалось первое существо.

Приплюснутая, как у летучей мыши, и почти лишенная шерсти лишайная морда принадлежала дальнему родственнику кошки. Только вот морда была раза в два больше, чем у дворовой Мурки. Глаза, затянутые розоватыми бельмами, обломанные пеньки усов.

Тварь шевельнула рваными короткими ушами и ощерилась. Бандерольку мороз пробрал по коже.

После Катастрофы почти все домашние животные погибли, но некоторые мутировали, приспособились – вроде как листоноши или севастопольские моряки. На характере мутации у животных отражались по-разному. Так, кони казаков и листонош были практически разумными и крайне полезными в хозяйстве. Многочисленные крымские козы – по-прежнему глупыми и вредными, страшнючими на вид, но безобидными. Молоко их, правда, пить не стоило, если с детства не привык к радиации.

А вот местные кошки желания погладить и потискать не вызывали.

Под взглядами обалдевшей команды мутант вылез из трубы, выгнул спину с перепончатым, как плавник, гребнем, ударил себя по бокам облезлым хвостом с игольчатой кисточкой и спрыгнул на ветхую кровлю. Весу в твари на вид было килограммов десять – пятнадцать, но ступала она бесшумно, только шипела и плевалась, то ли отпугивая, то ли устрашая.

Бандеролька неуверенно подняла винтовку. Стрелять? Подождать? Из пушки по воробьям…

Следом за первым мутантом появились другие, похожие на него как две капли воды – лишь окрас различался – и такие же злобные. Второй, третий, пятый… Стрелять или не стрелять?

– Чего вы ждете?! – крикнула бритая Настасья. – Стреляйте, они же нас сожрут сейчас.

В то, что кот, пусть и с половину рыси размером, может сожрать человека, не верилось. Бандеролька стояла, обмерев, под невидящими взглядами бельм. Ее будто приморозило к месту, руки налились сонной тяжестью, в ушах зашумело. Нельзя стрелять по котам, человек создан, чтобы пресмыкаться и служить, чтобы подносить хвостатым божествам рыбу и свежее мясо, а за неимением оных – жертвовать собой.

В конце концов, двуногое недоразумение – лишь ошибка эволюции, но Катастрофа все исправила, расставила по местам, явив миру истинных правителей – котов.