Никита Аверин - Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)

На первый труп отряд наткнулся еще на входе в город. Мумия, а не труп, – иссохшийся, коричневый, весь сморщенный, в полуистлевшей одежде. Не поймешь даже, мужчина это был или женщина. Профессор осмотрел тело.

– Странно как-то, – сказал он. – Глаз нет совсем – ну ладно, птицы склевали. Но такое впечатление, что он не сам сгнил, а будто бы его… ну не знаю… в духовке запекли. Предварительно выкачав кровь и лимфу. Следов разложения нет, гнили тоже. Странно.

И чем дальше продвигался отряд по улицам Коктебеля, тем чаще профессор произносил это слово. В одном из узеньких переулков, где неба не видно из-за смыкающихся над головой балконов, они нашли тела трех человек, судя по всему, семьи – папа, мама и ребенок лет пяти. У всех на лицах лежали дохлые осьминоги или что-то очень на осьминогов похожее – желеистое, с присосками. В руке мертвый отец семейства сжимал мачете, лезвие которого покрывала засохшая голубая кровь.

– Не нравится мне эта хрень, – пробормотал Воловик.

Три квартала спустя они снова наткнулись на голубую кровь – теперь уже на асфальте, совсем свежую, не успевшую засохнуть. На стенах домов тоже были странные потеки, больше смахивающие на слизь – зеленовато-белую, как гной.

И пахло от стен и асфальта йодом и морем.

– Что же здесь произошло? – потрясенно спросил мичман Зиняк, когда за следующим поворотом перед отрядом предстала поистине ужасающая картина: гора трупов, разорванных на куски, – руки, ноги, головы отдельно – сваленная у ворот какого-то гаража.

– Ужас, – прошептал профессор. – Ужас. Последние слова полковника Куртца.

– Чего-чего? – переспросил Костя.

– Неважно, – сказал профессор. – Похоже, друзья мои, что в своих поисках мы достигли сердца тьмы.

– Я знаю, что здесь было, – мрачно поведал матрос Воловик. – Я слыхал от таком. От старых моряков. Мне боцман на «Адмирале Лазареве» рассказывал. Это морской народ. Твари из моря. Они иногда приходят с приливом. Их никто не видел. Точнее, те, кто их видел, уже мертвы и никому ничего не расскажут. Они оставляют такие следы. Рвут людей на части. Высасывают мозг через глазницы. Пьют кровь. У них есть щупальца. С присосками. Могут высосать человека досуха за полминуты. Но я думал, что все это байки…

– И зверь выйдет из моря… – опять непонятно забормотал Кайсанбек Аланович.

– Я тоже про это слышал, – кивнул мичман Зиняк. – Их еще называют ктулками.

– Ктулху, – поправил профессор. – Правильно говорить – ктулху, а не ктулку.

– Тссс! – зашипел на них Воловик. – Нельзя произносить вслух! Они услышат и придут!

– А! – махнул рукой профессор. – Это уже, извините, детская страшилка. Очевидно, мы имеем дело с новой формой жизни, биоценоз Черного моря после Катастрофы претерпел значительные изменения, о которых мы, к сожалению, очень мало знаем…

Его прервал странный звук, донесшийся с соседней улицы. Чавк. И потом еще серия – чавк-чавк-чавк.

А потом биоценоз Черного моря протянул над крышей гаража щупальце размером с телеграфный столб – бледно-лиловое, усеянное сотней тошнотворно-розовых присосок.

– Тентакль! – взвыл профессор. – Бежим!

Пошта, Зиняк и Воловик вскинули автоматы. Пули из «Тавора» и «калашей» с грохотом врезались в резиноподобное щупальце – и отскакивали, не причиняя твари ни малейшего вреда. «Если у этого осьминога, – мельком подумал Пошта, потянувшись за гранатой, – такая нога, то какого же размера он сам?».

Граната по пологой дуге пролетела над гаражом и взорвалась. В небо ударил фиолетовый фонтан, больше всего похожий на чернила. Но зловещее чавканье раздавалось уже со всех сторон, а гранаты у Пошты, как ни прискорбно, закончились.

Отряд снова бросился бежать. Впереди бежал профессор, причем с таким видом, как будто знал дорогу. Матросы отстреливались, Пошта держал в поле зрения запаниковавшего Костю.

– Сюда! – махнул рукой профессор.

Он вывел их на набережную коктебельской бухты – и тут выяснилось, куда подевалось все население Коктебеля. Сотни, если не тысячи людей слонялись по каменистому пляжу, а вместо лиц у них были все те же кальмары, присосавшиеся к глазам, ушам и рту. Только эти кальмары, в отличие от виденных ранее, были живые и жадно пульсировали. Люди же бродили, точно зомби, ничего не видя и натыкаясь друг на друга.

В море раздался плеск, и над горизонтом взметнулось еще одно щупальце, больше всех прежних – диаметром метров пять и метров сто в длину. Выгнувшись вопросительным знаком, щупальце, точно перископ подводной лодки, покрутилось из стороны в сторону и безошибочно указало на отряд Пошты.

Все это происходило в полной тишине, завораживающе-гнетущей. Но Пошта почувствовал странную вибрацию в черепе, и волоски на затылке зашевелились – как тогда, в Советском, где погиб Штемпель, а мутанты-нетопыри обменивались ультразвуковыми воплями.

Пораженные кальмарами-мозгоедами коктебельцы развернулись и почти организованным строем двинулись на отряд. Благо скорость передвижения у них была крайне низкая – из-за плохой координации движений.

– И куда вы нас завели, профессор? – поинтересовался Пошта, меняя магазин в автомате.

– Тут рядом дом Волошина… – запыхавшись, ответил Кайсанбек Аланович. – Был такой хороший поэт, – пояснил он, упреждая очередное «чиво» от Кости. – И дом у него славный, почти крепость, можно отсидеться, пока твари не уберутся обратно в море. Только до него надо еще добраться.

– Ну ладно, – сказал Пошта. – Попробуем. Очередями не стрелять, патроны экономить. Цельтесь не в голову – туда тяжело попасть, а в тазовую кость. С разбитым тазобедренным суставом даже эти твари не смогут двигаться.

Под канонаду одиночных выстрелов отряд медленно продвигался по набережной. Стреляли только в тех зомбаков, что подбирались слишком близко. Одного коктебельца по неосторожности подпустили почти вплотную, и кальмар, присосавшийся к его голове, внезапно отлепился и прыгнул, метнув реактивную струю чернил, прямо на лицо Воловику.

Если бы не Костя и его верный бумеранг – быть бы матросу еще одним источником протеина для морских гадов. Остро отточенный бумеранг рассек летящую тварь напополам. Завоняло страшно – как тухлыми яйцами.

Костя брезгливо подобрал изгвазданное оружие и пробормотал услышанное от профессора слово:

– Тентакли…

Пошта сделал себе отметку в памяти – поинтересоваться, что это значит.

Наконец, они добрались до пресловутого дома Волошина. Это оказался довольно-таки большой особняк на набережной, который, похоже, строился в несколько приемов. По крайней мере, архитектурных стилей в нем было намешано много. Тут тебе и шестигранная башня из песчаника, и классическая коробка из кирпича, и высокие стрельчатые окна, и пафосный фасад с колоннами, и балконы с наружной лестницей…