Ринат Таштабанов - Обратный отсчет

Бам! Бам! Бам!

Три выстрела сливаются в один. В тесноте коридора они напоминают раскаты грома. Слышатся отчаянные крики, на бетонный пол падают двое.

– Все назад! Назад, суки! А то всех положу! – кричит Виктор, водя стволом по дуге. – Мест больше нет, вы опоздали!

Но толпа, слепая в своей ярости, все напирает, подталкивая упирающийся первый ряд под пули. Пистолет в руке чоповца дрожит. Палец медленно дожимает спусковой крючок.

Бам!

Еще один человек валится на пол.

Бам!

Седовласый мужчина, стоящий возле стены, тихо охнув, хватается за живот и сгибается пополам.

– У него только восемь патронов! Осталось два, всех не перестреляет! – кричат из задних рядов.

– Верно! – кричит коротко стриженный парень, щелкая кнопкой выкидного ножа. – Сейчас я этому ворошиловскому стрелку ливер на сталь намотаю!

Бам!

Горлопан, вскинув руки, оседает на пол лицом вниз.

– Мужики, да навалитесь вы на него скопом и кончите его! – разносится под потолком визгливый женский голос.

Но никто не делает и шага. Все гадают, кому достанется последняя пуля, ведь главное сейчас – это не словить ее самому. Толпа замирает в паре метров от Виктора. Десятки пар глаз прожигают охранника насквозь. Задние ряды напирают на передние, расстояние сокращается.

– А ну, отзынь в сторону! – с этим возгласом позади чоповца появляется коренастый мужик в костюме. До обостренного слуха Николая долетает скрежещущий звук передергиваемого автоматного затвора.

– Шмаляйте в них Игорь Владимирович! Шмаляйте, и дверь закрываем, а не то они всех погубят!

Николай, внезапно осознав, что сейчас должно произойти, резко поворачивается и буквально расшвыривает оцепеневших людей в стороны, пытаясь запихнуть в образовавшийся промежуток жену и дочь, но уже на подсознательном уровне понимает, что не успевает.

К финальному выстрелу из ПМ присоединяется характерный треск «АКС-74У».

Руку Николая жалит огнем. Жена неожиданно охает и, прижимая к себе дочь, валится на пол. Вслед за ней падает еще несколько человек.

Длинная очередь, выпущенная из полицейского «ублюдка» почти в упор, выкашивает людей. Толпа бежит назад.

Наверх!

Наверх!

Мужчины и женщины, старые и молодые. Перепрыгивая через ступеньки, втаптывают друг друга в бетон. Лишь бы заслониться соседом, чтобы не тебя, а его стегнул по спине свинцовый хлыст.

Слышится хруст костей. Крики и стоны раненых. Проклятья и предсмертные крики умирающих. Защитники убежища тем временем захлопывают гермодверь. Раздается скрежет поворотного штурвала.

Некоторые, осознав, что теперь они обречены остаться на поверхности, возвращаются и начинают отчаянно барабанить в железные створки гермоворот.

– Пустите нас! Откройте! Вы не можете бросить нас здесь подыхать! – жалобно разносится под потолком.

А Николай, ползая на коленях по полу, ищет среди изувеченных и раздавленных тел прошитую пулями жену и дочь. Находит. Прижав к себе окровавленные тела, он глухо воет.

Внезапно снаружи раздается нарастающий гул, сменяющийся оглушительным рокотом. Земля вздрагивает, и Николая, точно тряпичную куклу, швыряет об стену. Следует еще один удар, затем еще один и еще, на этот раз сильнее первого, слышится страшный грохот и отчаянные вопли людей наверху.

Николай чувствует, как его рот заполняется кровью, в ушах звенит, яркие огненные всполохи пляшут перед глазами. Последнее, что он помнит – это широко распахнутые глаза жены, лежащей в трех метрах от него, и изувеченное тельце дочери, чье платьице густо заляпано кровавыми разводами. Вскоре все сменяется тьмой, и Николай проваливается в бездну…

Сколько часов Николай пролежал, заживо погребенный под грудой тел, прежде чем ему удалось выползти на поверхность? Кто знает. Воспоминания, разбитые на куски. Прошлая жизнь развеяна по ветру вместе с пеплом пожарищ. В чем-то Николаю повезло: ему удалось выжить и, за время беспамятства, переждать первый «распад» радиоактивных осадков, который накрыл немногих выживших в городе. Но душу он потерял, оставив ее вместе с женой и ребенком на ступенях, ведущих к убежищу.

Потом Николаю повезло во второй раз: «козел» оказался на месте, хоть и с побитыми стеклами, а дизельный двигатель с «секреткой» завелся. Так Николай смог убраться как можно дальше от мертвого города.

Запасы оружия, медикаментов и припасов, собранных на даче, обеспечили ему автономное существование. Здесь ему повезло в третий раз: начавшуюся лучевуху удалось придушить ударными дозами радиопротекторов и внутривенным вливанием витаминов.

Месяц шел за месяцем. Николай, облачившись в ОЗК, изредка выходил из подвала наружу, внимательно наблюдая за цифрами на дозиметре. Фон был терпимым. Сказалась удаленность деревни и отсутствие в радиусе пары десятков километров потенциальных целей.

Николай был готов к миру после , но… Привыкнуть к оглушающей ночной тишине и к крикам воронья, клюющего трупы вдоль дорог, невозможно.

В город, предполагая, какой там фон, Николай возвращаться пока не хотел. Решив выждать, он, вооружившись винтовкой и пистолетом, бродил по округе, постепенно расширяя радиус своих ходок. Просто так, без особой цели, собирая, что не успели вынести из деревенских домов изредка появляющиеся здесь мародеры. Кого-то он подстрелил, кто-то подыхал сам.

Примерно год спустя Николай стал уходить все дальше, бродя по опустевшим деревням, пока однажды не решил, что все, хватит: еще немного, и он свихнется, или застрелится. Стимула жить дальше нет. Он превратился в тень себя самого, прежнего, уверенного и сильного. Высохшая оболочка, заполненная плотью.

Сев в «козла» и под завязку затарившись «ништяками» и оружием, он двинул в сторону Подольска, еще сам не понимая, что его так тянет туда – к мертвецам, точно стараясь унять непонятный зуд в глубине души…

Постоянно останавливаясь, снимая показания с дозиметра, Николай бросками добрался до одной из близлежащих деревень. Понимая, что время работает против него, а рентгены капают, снайпер решил не переть в город нахрапом, а, для начала, осмотреться и прошвырнуться по окраинам.

Говорят, что судьба предопределена. Так, Николай набрел на одну деревню, населенную…

Николай хорошо знал, во что может превратиться человек в экстремальной ситуации. Но увиденное через прицел винтовки на подворье одного из домов выходило за грани его понимания.

Нельзя сказать, что немногочисленные обитатели поселка, окопавшиеся в одном из домов, подвал которого был превращен в настоящее убежище с запасами продовольствия, оружия и медикаментов, голодали. Судя по всему, у них были припасы, но, видимо, они решили разнообразить свое меню. Например, изредка, ради удовольствия, поедая себе подобных, а затем выбрасывая дочиста обглоданные костяки наружу.