Владимир Поселягин - Я — выживу

Легким касанием пальцев, стараясь не уколоться о шипы, я осторожно опустил нижнюю ветвь аллори, чтобы через густую листву этого лечебного дерева рассмотреть два квадра и среднего класса внедорожный грузовик с большой кабиной на восемь человек, по виду ранее принадлежавший бродячим торговцам, только те устанавливали съемные полки на борта вроде прилавка. Сейчас, конечно, полок не было, но крепления остались. Наверняка трофей.

Два десятка бродячих бандитов, судя по экипировке, относящихся к ненавистным трэдам, по-земному шакалам, сидели у трех костерков компактными кучками и ужинали старыми армейскими пайками. Одеты они были как бродячие торговцы с охраной, но меня маскировкой не проведешь, я точно знал, кто это.

Срок годности пайков вышел еще четыреста лет назад – я знаю, у меня в рюкзаке лежали такие же. Более того, они ужинали моими пайками. Стиснув зубы, я тихо, едва слышно простонал, часто заморгав в попытке остановить слезы. Поднявшийся ветер скрыл мой стон за шелестом листвы и веток. Причина для горя была, и этой причиной, как ни горько осознавать, был я.

Думаю, прежде чем описать причину гибели деревушки от рук бандитов, следует рассказать о себе.

Как я очутился на чужой планете? Все оказалось проще некуда для технического описания, однако сложно для понимания. Может, мой рассказ покажется сумбурным, но я сейчас не в том состоянии, чтобы раскладывать все по полочкам.

Меня зовут Валентин – ну да, Валька, уже привык за тридцать шесть лет жизни и не лезу с кулаками на окликнувшего. От этой фобии окончательно избавился в школе, у нас в классе кроме меня было еще три Валентина. В общем, мои полные имя, отчество и фамилия – Валентин Маркович Азенштейн. Не еврей! Так я отвечал новым знакомым. Дед из бывших солдат вермахта, которые после капитуляции трудились на просторах СССР, восстанавливая разрушенное. После депортации выживших обратно в Германию (много пленных погибло от болезней) бабушка осталась с трехлетним сыном на руках и фамилией Азенштейн. Небывалый случай – им дали разрешение официально пожениться! Однако уехать с депортированным бабушке не разрешили. Вот такие тогда были порядки.

Я был поздним ребенком, у меня были еще два брата и сестра. Жили мы дружно, а после перестройки еще и достаточно обеспеченно. Оказалось, дед был жив и почти здоров, и не забыл, что у него в России остались жена и сын, так что когда открылись границы, он прилетел в Питер и довольно быстро нас отыскал. Бабушку не застал, она умерла за семь лет до этого, но с остальными Азенштейнами познакомился. Я это хорошо помню, мне тогда едва пятнадцать исполнилось.

В общем, дед, а также его (а теперь уже и наша) семья помогли. Дед второй раз женился уже в Германии. И вот казус – снова не на немке, теперь на француженке, так что кроме нас у него было еще трое детей и одиннадцать внуков. Правнуков я не считал.

Отец открыл пару магазинов, торгующих запчастями для германских иномарок. За пару лет он выплатил кредит и стал вполне преуспевающим бизнесменом – это к шестидесяти-то годам. Я пошел по стопам отца – технический институт и работа по профилю, ремонт техники. В общем, у меня была своя автомастерская для иномарок. Также моя мастерская занималась восстановлением ретро-автомобилей. Золотое дно для понимающего человека. Я понимал.

К тридцати шести я твердо стоял на ногах, был обременен семьей – жена и красавица-дочка – и вполне доволен жизнью. Что именно произошло, не знаю, но, думаю, догадываюсь.

Решив навестить родственников в свой законный отпуск, взял с собой дочку (у жены были какие-то дела в ее модельном агентстве, и она обещала прибыть позже), и мы вылетели в Мюнхен. Не долетели.

Последнее, что помню – яркий свет за иллюминатором и крепкая ладошка дочки, испуганно сжимающая мою руку. Потом все померкло. Что произошло, понять было не трудно – мы разбились, вот только принять, что это случилось не только со мной и что дочка тоже погибла…

Очнулся я достаточно быстро, и первым изумлением было не то, что я жив, а то, что отчетливо вижу каждую трещинку на беленом потолке. Это с моими-то посаженными глазами?!

«Где я? Неужто выжил?!»

Неожиданно в поле зрения появилась беловолосая кудрявая девочка лет четырех, которая изучающе разглядывала меня, а заметив, что я открыл глаза, что-то непонятное радостно завопила и убежала. Сил, чтобы повернуть голову и посмотреть, куда, не было, поэтому я устало смежил веки.

Из дремы меня вывели чьи-то тяжелые шаги. Открыв глаза, я увидел склонившихся надо мной мужчину лет тридцати и женщину чуть младше. Причем женщина явно была в положении, на это тонко намекал ее отнюдь не маленький живот. Девочка влезла между ними и стала поглаживать мою руку, отчего появилось щемящее чувство нежности. Все они были внешне очень похожи. Голубоглазые блондины.

Первым заговорил мужчина, но его слова оказались для меня непонятной тарабарщиной. Девочка в это время приподняла мою руку и ласково прижала к груди. Мою руку. Детскую загорелую руку. Мою руку?!

Где и кем я оказался, я узнал только через земной год, когда практически в совершенстве выучил «общий». Местный язык.

Картина складывалась удручающая. Планета называлась Зория, и ранее она входила в состав империи Антран, а четыреста пятьдесят циклов назад (цикл – это фактически земной год) случилась война с империей архов, паукообразных разумных.

Что произошло точно, почти никто не знает. Выживших в этой войне оказалось очень мало, а уж информированных – тем более. Но на Зорин существовала одна версия: крупный флот Содружества, куда входила империя Антран, после начала войны ушел на территорию архов, уничтожая их материнские планеты и станции-соты. По слухам, уничтожено было все, хотя от флота и остались рожки да ножки.

По странному стечению обстоятельств одновременно и архи отправили свой флот к нам с тем же заданием. Флоты не встретились на Фронтире (хотя и подрались с пограничными эскадрами) и занялись своим делом. В отличие от Содружества, у архов имелось принципиально новое оружие – Н-пушки.

После прохода флота Содружества по вражеским системам там оставались оплавленные планеты и уничтоженные станции. А там, где поработали эскадры арахнидов – пустые планеты и корпуса кораблей без экипажей. Да, Н-пушки уничтожали только живую материю, причем в основном разумных, включая даже биопроцессоры искинов. Животным они не вредили. Во всем Содружестве выжила едва одна десятая процента населения, причем в самых глубоких бункерах, спрятанных станциях или шахтах, до которых у арахнидов просто не дошли руки.