Анатолий Гончар - Ангелы апокалипсиса

– Сперва сами, – возразил Кривенко, поспешно распуская брючной ремень.

– Не надо, не надо, отпустите меня! – умоляла девушка, но это только раззадоривало пьяных насильников. Олесь ударил её под дых, и она с протяжным стоном опустилась на пол. Микола тут же навалился сверху.

Когда они насытились, а крики девушки превратились в тихий хрип, Микола, с блаженной улыбкой поддернув штаны, потянулся к недавнему подарку.

– Кончить её здесь, и вся недолга, – предложил он, пьянея не столько от выпитого часом ранее спирта, сколько от захватившей его вседозволенности.

– Нет, – возразил Олесь, – сперва парням.

– А потом кончим? – уточнил Микола.

– Ты уже кончил! – заржал Олесь и, спохватившись, что его приятель может не понять его московского юмора, поспешно добавил: – Кончишь, кончишь! Хлопцы позабавятся, и кончишь… – с этим словами он ухватил девушку за ворот разорванной блузки и потащил в сторону выхода.

– Не надо, ради бога, не надо! – просила она, но Олесь только паскудно ухмыльнулся:

– Бога вспомнила, шалава!

У дверей девушка из последних сил вцепилась обеими руками в косяк.

– Помоги, что ли? – недовольно попенял напарнику Панчук и наотмашь ударил несчастную по губам. Кровь брызнула во все стороны. Новая боль придала девушке сил, и она бросилась на своего обидчика. Её левая рука коснулась его лица, ногти впились в кожу, в кровь раздирая покрытую потом, небитую щеку насильника.

– Ах ты, падла! – взревел Олесь, и тут ему на помощь подоспел Микола. Сбив девушку с ног, он дважды ударил её по ребрам. Она захрипела и, внезапно вскочив, вцепилась зубами в левую руку закричавшего от боли Кривенко.

– Оттащи её от меня, оттащи! – запричитал он, но девушка уже сама расцепила зубы и бросилась в глубину комнаты. Схватив со стола стоявшую на столе вазу, она запустила ею в голову приближавшего Миколы.

– Ну, ты сама напросилась! – выдохнул он, медленно доставая из ножен подарок спонсоров. Рука так и зудела от желания испробовать его на человеческом теле.

В этот момент скрипнула входная дверь. Олесь оглянулся, в дверях показался и исчез детский силуэт.

– Пацан какой-то… – пробормотал он, не придав этому особого значения. А Микола приблизился к вжавшейся в угол девчонке и без замаха полоснул её ножом. Клинок вошёл в мягкую плоть почти без сопротивления. Девушка задохнулась криком и начала оседать на пол.

– Вот ты торопыга какой! – осуждающе, но без всякого сожаления покачал головой Олесь.

– А нож хорош, ох, хорош! – бахвалился Кривенко, обтирая залившую клинок кровь о край расстеленной на столе скатерти. – Как вошёл, как вошёл, – счастливо улыбаясь, бормотал он, – как в масло. У меня до того нож был тоже неплохой, но сломал об одну сучку. – Он сплюнул. – Пошли отсюда. Пусть валяется.

– На кой ляд? – возразил напарник. – Давай тащи пока тёплая, может охотник ещё найдется. – С этими словами Панчук намотал на кулак девичью косу и потянул стонущую девушку к выходу. Микола ухватился за ноги. Вдвоём они выволокли её на улицу и бросили у порога.

Вокруг творилось безумие: кричали женщины, матерились мужчины, иногда слышались выстрелы. Стоны умирающих заглушали звуки работающих моторов. Над крышами двух домов занималось пламя. «Освободители» привычно грабили «освобождённых».

Увидев двух пробегающих мимо вояк, Олесь призывно замахал рукой.

– Хлопцы, – крикнул он, – не желаете позабавиться. – Насильник ткнул пальцем в безвольно лежавшую на земле девушку.

Те остановились, потом не спеша приблизились. В этот момент из-за угла дома выбежал десятилетний малец, мелькнувший давеча в дверях, с двумя подводными ружьями. Одно он крепко сжимал в руках, второе моталось из стороны в сторону у него под мышкой. Из ружей торчали стрелы однозубов, шнуры, некогда привязанные к ружью, длинными змейками волочились по земле. По лицу мальчишки беспрестанно текли слезы.

– Оставьте её, оставьте! – пронзительно закричал он, вскидывая своё оружие и целясь в Миколу, стоявшего ближе всех.

– Ты что, паршивец, сказал? – Олесь вынырнул из-за спины Кривенко так неожиданно, что тот вздрогнул. – Ти що сказав, москальский ублюдок?

– Оставьте её! Стрельну! – трясясь от страха и ненависти, потребовал мальчик.

– Я тебя сейчас сам убью! – прорычал Олесь и, то ли не веря, что мальчик может выстрелить, то ли не считая его оружие достаточно серьёзным, уверенно шагнул вперёд.

Мальчишка выстрелил. Тяжелая стрела ударила бойца «Правого сектора» в левый глаз и, прошив череп, вышла из затылка окровавленным зубом. Олесь охнул, зашатался, упал на землю и мелко-мелко засучил ногами. А мальчишка, бросив на землю одно ружьё, тут же выхватил другое.

– Отпустите её, я сказал! – потребовал он, не зная, что лежавшая на земле девушка уже не нуждается в чьей-либо помощи. Вновь оказавшийся впереди всех Микола попятился. Его сослуживцы застыли в недоумении.

Это только кажется, что мальчишка не в состоянии противостоять трём взрослым вооруженным мужикам. Когда Микола увидел, как упал и забился в агонии его кореш, он попятился, всем телом ощущая парализующий страх. Микола задрожал. Былая эйфория рассеялась без следа. Мочевой пузырь опустел – теплая влага медленно наполняла штанину. Глядя на мальчика, застыли и другие храбрецы. Очутившись под прицелом, они, казалось, забыли про оружие.

– Отпустите! – вновь вскричал мальчишка, его палец дрогнул, и слетевшая с зацепа стрела рассекла воздух в дециметре от оцепеневшего Миколы. В следующую секунду раздалась автоматная очередь, на землю посыпались гильзы. Мальчишка завалился на спину, на его груди быстро расплывалось алое пятно крови.

– Гаденыш! – прошипел один из стоявших за спиной Кривенко «правосеков».

– Ты же, сука, меня мог задеть! – гневно возопил пришедший в себя Микола.

– Но ведь не задел, – парировал стрелявший и, ухмыляясь, ткнул стволом в насквозь промокшую брючину, – портки-то смени.

Говоривший загоготал, к нему присоединился его подельник, и сразу стало ясно, что они оба обдолбанные.

– Наркоши хреновы! – ругнулся Микола и направился в дом в поисках подходящей одежды.

Весть о том, что «калорады» прикончили Панчука, разнеслась быстро. Но на поиски убийц никто не бросился. Все всё знали. Признаваться же, что одного из самых прославленных бойцов «Правого сектора» шлепнул десятилетний мальчишка, не хотелось. Следовало найти виновных. Жителей посёлка в «лучших традициях» бандеровцев согнали на центральную улицу.

Командир роты Панчука майор Степанчук, временно исполнявший обязанности командира батальона, сказал проникновенную речь. Покойника помянули. Те, кто был ещё относительно трезв, захмелели. Тех, кто был во хмелю, окончательно развезло.