Сергей Вольнов - Зона Посещения. Калибр памяти

– Потерпите, ма-альчики. Скоро мы займёмся ва-ами…

И это случилось. Действительно, скоро. Не прошло и пары минут.

Девушки, окружённые разгорячёнными самцами, прижавшиеся друг к дружке, слившиеся в жадном поцелуе, обхватившие руками в страстных объятиях… Ладони скользнули под куртки и показались обратно уже с чёрными… пистолетами, сжатыми в кулачках, а в следующее мгновение раздались четыре тихих хлопка. Парни, потерявшие к этой минуте адекватность восприятия реальности, так ничего и не поняли. Каждый из них получил по заряду в шею или в лицо, и все четверо повалились на землю как подрубленные.

Пистолеты стреляли не пулями, а чем-то вроде иголочек или колючек, и они не убили самцов. Но гарантированно выключили, впрыснув в кровь химический состав, лишающий сознания и памяти. А затем растворились без следа.

Девушки вновь спрятали пистолеты под куртки, переглянулись победно, молча привели себя в порядок и вышли из-под моста, держась за руки.

…Крайт был серьёзно озадачен. За последние пару суток он испытал столько, что хватило на целую жизнь. Однако обескураживали его не столько всякие разные встречающиеся на каждом шагу трудности, сколько чересчур спокойное отношение к ним.

С того момента, как Рута в прямом смысле спустила его с холма, Крайт неоднократно замечал животных, людей и разного рода природные фокусы. И они ему, как ни странно, не казались чем-то из ряда вон. Даже больше – при виде других существ из памяти всплывали ассоциативные образы. Чересчур ассоциативные. И сейчас, пережидая ночь под «козырьком», выступающим над основанием какой-то скалы, Крайт признался самому себе в том, что всё увиденное ему так или иначе не кажется совсем уж незнакомым. И чем больше времени он проводил в этом мире, тем быстрее осваивался, постигая законы действия каждого необычного природного образования. «Абнормалями» эти хреновины назывались здесь…

Но и это ещё не всё.

С периода заключения в лагере «дикарей» Крайт чувствовал себя необычно и с каждым часом – всё необычней. Но если там он поражался своей выносливости, скорости реакции и регенерации, то спустя двое суток к ним добавилась чёрная слюна вкупе с изверганием содержимого желудка, которое, к слову, тоже выглядело чёрным и маслянистым.

Воздействие абнормальной энергии. Так он предпочёл объяснить своё текущее состояние. Но объяснить, на чём основан вывод, Крайт не мог. Он просто знал, что тут не обошлось без отклонений в физической природе окружающего мироздания. Откуда такие знания? Может быть, из хаотично появляющихся обрывков воспоминаний… Вот женщина говорит ему про особые участки пространства, в которых всё иначе. Мужчина с маленькой татуировкой на запястье рассказывает ему страшную сказку про ночных человекоубийц, способных становиться абсолютно невидимыми… Крайт очень смутно вспоминал этих мужчину и женщину, но почему-то не сомневался, что они сыграли в его жизни очень важные роли.

И похоже, именно от них он когда-то узнавал о существовании иного мира, в котором полно ненормальностей… Вот, кроме всего прочего, не видно здесь луны. Вот не светит она, и ничего с этим не поделать. По крайней мере до сих пор Крайт ни разу не наблюдал в небе «ночное солнце». Зато звёзды в этих безлунных небесах яркие на удивление, сияют как нанятые, и создаётся стойкое ощущение, что их сейчас и здесь гораздо больше и они гораздо ближе, чем положено. Он был уверен, что знает, как полагается выглядеть звёздной карте, но понять не мог, почему тревожное, подозрительное отношение в нём рождает здешний, обновлённый рисунок звёзд.

Вообще любая вещь, любое обстоятельство могло вызвать внезапный высверк, освещающий ещё один участочек тьмы позабытого прошлого. Вот, например, патронов в трофейном автомате уже нет, а оружие по-прежнему то и дело помогает выковыривать из трясинного болота памяти кусочки воспоминаний…

Учитель по математике заболел, потому я пришёл домой на час раньше обычного. Открыл калитку и направился к дому.

– …этим и должно было кончиться, – услышал я голос матери; она была на кухне. – Я чувствовала это…

По телефону говорит, понял я. Решив её не отвлекать, присел на порог и начал разуваться. Пока побуду здесь, а то входная дверь так зверски скрипит, что с лёгкостью заглушит голос на том конце провода.

– Тогда почему ты позволила ему уйти?! – А это уже незнакомый мужской голос. Там же, на кухне.

Я тотчас напрягся. Мама не жаловала посторонних в доме. Особенно с того дня, как исчез папа.

– Это он сам позволил себе уйти, – спокойным тоном ответил самый близкий и родной мне человек на свете. – Тебе ли его не знать.

– Его-то я знаю, эх-хе-хе… – Мне почему-то померещилось, что мужчина сокрушённо покачал головой. – Но как-то не хочется верить, что Штрих променял вас на продолжение миссии.

– Выходит, плохо ты его узнал.

– Ну, тебе видней. Лучше тебя Штриха никто не знает. Ты же почему-то решила выйти за него замуж, несмотря на…

– А вот эту тему не трожь! – вдруг повысила голос мама. – Мне действительно видней, что надо было делать!.. – Она сделала паузу и гораздо тише добавила: – И я вышла замуж уже не за Гробокопа и не за Штриха, а за Шунта, проводника… кто может быть проводнику ближе и родней, чем другой проводник…

Дальше она говорила совсем тихо, и я перестал разбирать что.

Я бесшумно прокрался по бетонной дорожке вдоль стены и остановился снаружи, возле окна кухни. Осторожно заглянув внутрь, обнаружил сидящих за столом маму и её собеседника, немолодого, судя по голосу, мужчину, облачённого в… камуфлированный комбинезон, похожий на военную форму. Какой-то солдат или офицер, что ли? Но откуда он такой взялся… Лица я не рассмотрел, голову скрывал капюшон, а через плечо был переброшен ремень… автомата Калашникова. Ух ты, настоящий!

– …Зона отпустила меня, но не отпустила его, – продолжала говорить мама, и я сквозь приоткрытую оконную створку слышал теперь каждое слово. – Он не смог остаться и снова пошёл искать её туда… куда ещё мог пробиться… Вот, оставил в наследство постоянно открытую дверь… в которую я за ним не пойду… но вынуждена стеречь.

– Как ты могла допустить? – с укором сказал неизвестный гость. – Ты единственная, кого он слушал.

– Я же говорю, он маялся. Когда мы больше не смогли проникать через границы между реальностями и перестали проводить, он сначала вроде обрадовался даже, с головой в семью ушёл, а потом… буквально на глазах начал чахнуть. Мне что, надо было смотреть, как он умирает?

Мужчина в военной форме тяжко вздохнул и встал. Поправил автомат, перекосившийся набок, и сурово произнёс:

– Поблагодарим его, что эта дверь постоянно открыта и я смог к тебе добраться.