Макс Мах - Хищник [СИ]

– Может быть, переоденетесь, Ваша Светлость? – тактично напомнил Феликс.

– Для кого? – спросила Дарья, вставая.

– Ваша воля! – развел руками "механический человек".

– Моя! – кивнула Дарья и пошла в Западное крыло.

Здесь располагался музей, находившийся, если Дарья все правильно поняла, в коллективной собственности хозяев дома.

Дюжина просторных залов, роскошно декорированных и обставленных со вкусом и умом. Не тесно, но и не пусто. Красиво, но не отвлекает от главного, то есть от экспозиции. Музей… Стеклянные витрины самых разнообразных форм: плоские – для книг и рукописей, пирамидальные – для гемм, монет и ювелирных украшений; вертикальные, в которых выставлены образцы холодного и огнестрельного оружия, стеклянные кубы и параллелепипеды для одежды и прочих разностей; картины и фотографические снимки, скульптуры и чучела. Странная коллекция. Любопытная. Наверняка, страшно дорогая. Но вот о характере собиравших ее людей, то есть о самих компаньонах, на паях – или еще как – владевших кромом, она ничего толком рассказать не могла. Однако Дарья и не искала здесь ответов на мучившие ее вопросы. Главное – ей в музее было нескучно. Интерес не пропадал, а ведь она ходила сюда уже третий день. Напротив аппетит приходил во время еды, и увиденное в залах этого более чем странного музея порождало новые, совсем непростые вопросы. Например, о том, верна ли картина мира, усвоенная Дарьей в школе и университете? Действительно ли мир един, или идея о множественности миров имеет не одно, как полагали мудрецы, а два – притом вполне совместимых – толкования? Множество миров, как множество обитаемых планет, вращающихся вокруг множества солнц, разбросанных на необозримых пространствах вселенной, или множество реальностей, в каждой из которых своя вселенная и свои обитаемые миры, возникшие у определенного типа звезд?

Сегодня она устроилась в "имперском" зале. Не то, чтобы он так назывался, Дарья не была даже уверена, что у этих залов вообще имеются официальные названия. Однако мысленно она использовала именно слово "имперский", когда забрела сюда вчера вечером. Осмотрелась бегло, услышала от Феликса, – что "все это страшная контрабанда", потому что притащено с "той стороны", а оттуда вообще "сувениры" брать не рекомендуется, – и пошла спать. Устала за день неимоверно, хотя, вроде бы, и не с чего: не работала, чай, а весь день дурью маялась. Но от развлечений устаешь ничуть не меньше, особенно, если отдых превращается в работу.

– Прошу вас, Ваша Светлость!

Слуги принесли удобное обтянутое франкским гобеленом кресло. Поставили рядом, по правую руку, резной столик красного дерева. Сервировали его – серебряный кофейник со всем, что к нему прилагается, бутылка коньяка с хрустальным бокалом, пепельница, спички, коробка папирос – и удалились, оставив Дарью "наедине с прекрасным".

"Ну, что ж, госпожа капитан-инженер 1-го ранга, начнем, помолясь?"

– Изображение! – потребовала она, бросив непроизвольный взгляд на витрину с "вечерними платьями".

"Вот же курвы, прости Господи!" – о том, чтобы надеть такое на себя, да еще и в люди выйти, не могло быть и речи. Скандал и позор, других слов не подберешь.

– С чего желаете начать? – метрах в четырех перед Дарьей возник мужчина в сером фраке, красном жилете и белоснежной манишке. Она уже знала, что мужчина этот не настоящий, но не в том смысле, как Феликс или Феона, а в том, в каком можно говорить о синематографе. Это была картинка, но такого качества, что, не пощупав своими руками и не "попробовав на зуб", никогда не скажешь, что это всего лишь оптический эффект.

– Огласите весь список! – потребовала Дарья.

– Список чего, простите?

– Названия тем, – подумав мгновение и, воровато глянув, на великолепную мозаику справа, на которой черноволосая красавица совокуплялась сразу с несколькими богатырского сложения юношами самым причудливым образом, и отнюдь не тем, какой Дарья могла себе вообразить.

"Мир шлюх?"

– Представить в виде семантического дерева?

– Да, пожалуйста! – Дарья все-таки оторвала взгляд от "этого непотребства", но только затем, чтобы упереться им в огромное, не менее двух метров высоты скульптурное изображение мужского члена, с невероятным искусством вырезанное из какого-то полудрагоценного камня, отчасти напоминавшего малахит, но не зеленого цвета, а кроваво-красного.

"Не цивилизация, а вертеп какой-то!"

А между тем, мужчина исчез, и вместо него возникло древо значений. Картинка, впрочем, оказалась вовсе не статичная, как можно было предположить, исходя из имеющегося у Дарьи опыта, а динамическая. Древо ветвилось. Разрасталось во все стороны. "Ветви" и "листья" принимали разные цвета и становились все мельче по мере увеличения объема отображенной в модели информации. И "в довершение всех бед", все время менялся угол обзора, как, впрочем, и индекс фокусного расстояния – дерево поворачивалось к зрителю разными сторонами под разными, иногда совершенно невероятными углами, то приближаясь, то удаляясь, смещаясь и разворачиваясь сразу в нескольких плоскостях.

"Стереометрия, твою мать! И что я теперь должна с этим делать?"

– Прошу прощения, что нарушаю ваше уединение, княгиня, но мне кажется, вы нуждаетесь в помощи.

Дарья вздрогнула и повернулась на голос. Неподалеку от нее стоял офицер в незнакомой, но вполне "узнаваемой" форме. Длинная распахнутая шинель – "Кажется, такие называют кавалерийскими…" – с красными звездами на рукавах с вписанным в них незнакомым символом – перекрещенными серпом и молотом. Такая же звезда заменяла кокарду на плоской темно-синей фуражке с узким козырьком. Высокие кожаные сапоги, синие брюки, облегающие голени и сильно расширяющиеся на бёдрах, серый китель с мягким стоячим воротником с застёжкой на пуговицы, перетянутый кожаным поясом и ремнями портупеи, и три красных ромба в петлицах.

– Мы знакомы? – нахмурилась Дарья, этот голос она, кажется, уже где-то слышала.

– Сам, – улыбнулся мужчина. – В смысле, первый среди равных. Вот решил вас, Дарья Дмитриевна, лично навестить.

– Ох! – покраснела вдруг Дарья, вскакивая с кресла и запахивая полы халата. – Я не одета! Я…

– Пустое! – отмахнулся офицер. – Я вам, милая, в дедушки гожусь. Или даже в прадедушки.

Но на дедушку Главный Кормчий походил мало. Невысокий, но крепкий, со строгим симпатичным лицом. Более сорока и не дашь.

– Может быть, подождете меня здесь, а я…

– А смысл? – мужчина достал из кармана пачку сигарет и вытряхнул одну, ловко подхватив ее пальцами левой руки. – Мы уже встретились, и я вас уже видел, как есть. Что изменится, если вы теперь натянете трусы и бюстгальтер? Для меня – ровным счетом ничего.