Александр Афанасьев - Час негодяев

– Не критикуем, – поправил Митич, – только предлагаем.

– Эй, – сказала Каррера, – я не говорю, что он псих в медицинском смысле. Хотя возможно и такое. У него может быть ПТСД, а возможно, это сукин сын, полюбивший убивать. В Мексике полно таких, и как раз с винтовками пятидесятого калибра, потому что пятидесятый калибр прошивает полицейский бронежилет и потому что это круто. «Барретт» стоит на черном рынке от пятнадцати штук, но для парней, которые получают по «пол-лимона» чистыми за каждую переправленную за реку партию, это не деньги. Они просто покупают это и идут убивать, вот так вот…

Каррера попыталась напеть какую-то песенку, наркокорридос, немилосердно при этом фальшивя…

– Так, не отвлекаемся. Голландец, что думаешь?

– Если бы у парня был ПТСД, – сказал Ван Бурен, – скорее всего, он засел бы на какой-нибудь высокой колокольне с винтовкой и мешком патронов и сидел бы там, пока его не выковыряли оттуда. А не совершал нечто похожее на заказные убийства.

– Козак, твоя очередь.

– Это профессионал, – сказал Козак, – может, и псих, но профессионал точно.

– Почему ты так думаешь?

– Я видел его работу. Когда стреляешь сверху вниз, не каждый догадается взять поправку на угол места цели. А те, кто догадается, не всегда берут ее правильно. Обычно армейский снайпер делает несколько пристрелочных выстрелов, верно, Голландец?

– Ага.

– Тут он работал несколько раз. И всегда без пристрелки. И всегда чисто. Я был один раз в трех метрах от цели.

– Может, при пятидесятом калибре поправки не требуются?

И Козак, и Ван Бурен почти синхронно ответили «нет».

– Полтинник, – начал объяснять Голландец, – не такая точная штука, какой кажется. Он создан не для снайперской стрельбы, и создан он очень давно. Его редко используют для работы по живым целям. Если бы мне пришлось выбирать винтовку, с которой не было бы проблем при работе на дальнюю дистанцию, я бы взял триста тридцать восьмую, но никак не пятидесятый калибр. Это совсем не то.

– Но этот почему-то работает полтинником.

– Возможно, ничего другого нет, – сказал Козак, – в конце концов, для полтинника можно использовать боеприпасы от тяжелого пулемета. В зоне боевых действий их сколько угодно. Триста тридцать восьмой ни к чему другому не подойдет, боеприпасы стоят дорого, сама винтовка нуждается в высококвалифицированном обслуживании, ресурс ствола очень низкий. Возможно, это бывший или действующий армейский снайпер.

– Но он использовал снайперские патроны.

– Да, сэр, причем специфические.

– Это не армейский снайпер, – сказал Ван Бурен, – возможно, когда-то им был, но сейчас – нет.

– Почему?

– Работает без пристрелки – раз. Второе – я почитал дело о гибели Будрайтиса. Эксперты уверены, что он достал водителя с первого выстрела, причем попал очень точно. Это значит, он умеет работать со стеклом. Армейские снайперы обычно не умеют работать со стеклом, там, где они работают, все стекла уже выбиты.

– То есть он один из нас?

– Да, сэр. Тот, кто его учил, дал ему намного больше, чем требуется армейскому снайперу. В том числе и по стеклу.

– Габ?

– Согласен. Противник серьезный.

– А политика?

– В смысле?

– Политика? Это может быть политический киллер?

– Да, но в чем смысл?

– Например, поссорить нас с Украиной. Точнее, с тем, что от нее осталось. Сейчас выясняется, что патроны могли быть из наших поставок из Боснии.

Козак покачал головой.

Митич написал «политика» и подвел черту.

– Кто жертвы?

– Охрименко, – начал перечислять Козак, – спившийся парень, военный ветеран, пытался переехать в США.

– Стоп. К кому?

– У него в Штатах семья.

– А он что здесь делал?

– Сэр, – сказал Козак, – я допрашивал Охрименко, хотя у меня не было оснований для этого. Мне показалось, что его оставили как заложника. Или его семью сделали заложниками чего-то.

– Чего-то – это чего?

Козак помолчал.

– Киевские снайперы, сэр. Дело киевских снайперов. Он сказал, что был одним из стрелков. И мне показалось, что он не врал.

Митич подвел еще одну черту под пустотой.

– Перерыв…

– Что это за дело киевских снайперов? – спросил Митич, когда они вышли в курилку.

– Местная большая политика, сэр.

– Нас никто не предупреждал.

– Я не докладывал.

…

– Дело киевских снайперов. Двадцатого февраля четырнадцатого года неизвестные снайперы открыли огонь по демонстрантам в Киеве, убив около ста человек. Считалось, что это дело рук правительственных снайперов… с этого-то и начались злоключения этой страны, сэр. Но Охрименко сказал, что это не так.

– А что он сказал? – спросил Митич, закуривая.

– Что он был одним из стрелков. Что стреляли и в полицию, и в демонстрантов одни и те же люди. И он был одним из них.

– То есть он признался в убийстве.

– Не под протокол, сэр.

– Кто был этот Охрименко?

– Любитель оружия, спортивный стрелок. Затем он воевал.

– Он сказал, кто его нанял?

Козак посмотрел Митичу прямо в глаза.

– Тот, кто обеспечил его семье гражданство США без срока, без проверки, безо всего. Его семью вывезли в Штаты в январе, а в феврале у них было гражданство. Его супруга работает в госпитале врачом. По местному диплому.

Митич присвистнул.

– И мне сдается, те ребята, которые приезжали в аэропорт… когда убили Дюбуа, они и сейчас знают больше, чем мы.

– Политика…

– Без нее никак. Окажешь мне услугу?

– А в чем дело?

– Адвокатская фирма «Гутьеррес, Ривкин, Стенсфильд». Практикует в Нью-Йорке. Мне нужен список, кто из Украины получал через нее любые иммиграционные документы. Чьи дела она вела в американских судах.

– А тебе зачем?

– Эту фамилию мне здесь называли. Единственный американский адвокат, практикующий в Днепропетровске. И мне кажется, что с предоставлением гражданства по ускоренной процедуре семье Охрименко здесь не обошлось.

– Почему бы не спросить его самого? Наводить справки об адвокатах чревато.

– Его здесь нет. Он свернул свою деятельность, уволил персонал и уехал.

Митич затоптал ногой окурок.

– Хорошо. Что смогу – сделаю. Но пока – ни слова.

– Понял.

– Все, возвращаемся…

Днепропетровск, бывшая Украина.

28 июня 2019 года

– Тельман Владимир, уроженец города Днепропетровска. Украинец, восьмидесятого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат выше среднего. Предположительно погиб в бою с частями российской армии в районе Чернигова в мае семнадцатого.

– Отложи. Следующий…

Говард, их эксперт, ткнул по клавиатуре ноутбука, вызывая следующий снимок.

– Павленко Борис, уроженец города Ивано-Франковска. Украинец, восемьдесят первого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат средний. Предположительно погиб в бою при штурме Донецкого аэропорта в январе пятнадцатого.