Вадим Денисов - Антибункер. Погружение

Тем временем «Сарепта» подошла с кормы к «Провокатору», и два старых друга сразу затанцевали, выкрикивая восторги вперемешку с добродушными матерками. А уж когда на палубе появилась Элеонора в парадно-венчальном платье и туфлях, я с опаской подумал, что этот самый Храмцов от счастья вывалится из лодки в Енисей. Нечего сказать, мужик видный, по его повадкам сразу видно – лидер. Возраст – примерно такой же, что у Петлякова, рослый, вполне ещё в силе. Обветренное лицо украшают огромные пшеничные усы, солидное пузо нависает над ремнём с ножнами, самоуверенные глаза смотрят на собеседника насмешливо, мол, могу себе такой багаж позволить, положено по сроку службы. Оранжевый спасательный жилет надет поверх синей тельняшки с длинными рукавами.

Получив пару изучающих взглядов, я в чужой разговор не вникал, понимая, что сейчас нашему деду не стоит мешать, сделает всё в лучшем виде. Уж Фёдорович постарается его убедить, что у вновь прибывших хорошая репутация, мол, люди проверенные, надёжные.

В Подтёсово, как я понял, всё спокойно, народ дружный, синяков вычистили, нехватки продуктов и прочих ресурсов нет.

Но я ошибался.

Пш-ш…

– Лёша, подходим к дебаркадеру, я встаю слева, ты справа.

Ближе к центру поселка на пологий берег вытащены три больших речных буксира. Таких монстров можно использовать только весной, в самую большую воду. А на другой стороне стоит целый ряд старых речных барж. Подтёсовский дебаркадер установлен не так, как в других посёлках. Не параллельно берегу, а уткнувшись в него. Кстати, местные называют этот причал речным вокзалом, в таких случаях лучше соглашаться, чтобы никого не обидеть.

Ух ты, машины! Три «Хантера» и синяя пассажирская «Газель».

Караван встречало, похоже, всё население посёлка – тридцать восемь человек. Как мы стосковались по людям, так и они – по теплоходам. Дети разглядывали прибывших с широко открытыми от удивления глазами, подпрыгивали и кричали. Женщины, некоторые с малышами на руках, мяли платки и перешёптывались. Мужики стояли степенно, гладили бороды, сейчас на реке мало кто будет бриться. Все в годах, лишь один парень лет восемнадцати разбивал компанию… Ясно, его сверстники либо удрали в город, либо не смогли вернуться домой из армии. В Разбойном, кстати, была такая же раскладка: на момент катастрофы юношей в посёлке не наблюдалось.

Сбоку осторожно гавкали три небольшие собачки квартирных пород, самоедов здесь не держали…

Ощущение толпы выводило из равновесия! После ленивой робинзонады в глуши такое скопление народу выглядело круче, чем ранее на стадионах. Петляковых узнали многие, супругам встречающие явно были рады. Всем урок: люди показали себя хорошо в общежитии, оставили о себе добрую память, а это несгораемый капитал, и он всегда засчитывается. В тайге репутация ценится особо.

Комаров и мошки на берегу мало, зато присутствовали наглые оводы, эти твари достают всех, никакой репеллент не спасает.

Только мы пришвартовались, как из толпы кто-то крикнул тонким голосом:

– Мужики, а вы водку-то пьёте?

– Хм! А то! – ответил за всех дед.

Солнце палило нестерпимо, мне сразу захотелось забраться под сень прибрежной берёзовой рощи, раскинувшейся с правой стороны от речвокзала.

Навстречу вышел невысокого роста коренастый мужчина с короткой стрижкой «ёжиком», с виду моложе Петлякова на червонец, представившийся Казанцевым Фёдором Михайловичем.

– Добро пожаловать в столицу енисейских речников!

– Михалыч… Помощник Храмцова, – шепнул мне дед.

Дядька поздоровался со всеми за руку, мы по очереди представились. Несмотря на годы, седины в волосах у старосты почти не наблюдалось. Рукопожатие у Михалыча оказалось крепким и надёжным, а узловатые пальцы рук выдавали мастерового. Позже я узнал, что он специалист по электромеханике, таёжник с огромным стажем и вообще интересный человек, даже пожарным работал в лесоохране.

– Сержант, говоришь? Егерь Арктической Бригады? Вот тебя-то нам и не хватало, – обрадовался он, выпуская мою руку я напрягся.

Похоже, не всё тут так гладко.

Официальная часть быстро закончилась, детворе топтаться у дебаркадера надоело, стайка куда-то исчезла. Началось обустройство. Храмцов, назначив на вечер праздничный ужин, предложил для проживания две избы почти в самом начале посёлка, так тому и быть. Перетаскивать, если разобраться, не так уж много. Привыкнув жить на воде, оставлять суда без присмотра я опасался, но староста посёлка быстро снял остроту проблемы, поручив посменное дежурство наиболее старшим из детской ватаги.

Через час атмосфера разрядилась. Женщины на новом месте возились с вещами, Петляков убежал к старым дружкам, а я отправился на прогулку.

С первого взгляда в Подтёсово ничего не изменилось. Когда я был тут три года назад, то, поднявшись от причала, увидел футбольное поле и спортплощадку возле школы, на которой проводилось соревнование. Вот и сейчас трое сорванцов гоняли мяч возле ворот. Пройдя дальше, вышел в центр. Главная – улица Калинина, когда-то часть её была закрыта для движения транспорта, здесь было много детских учреждений… Теперь дорожного движения практически нет; на улицах то и дело попадаются брошенные автомобили.

А вообще-то, всё осталось, как было. «Ракета» на месте, вот только кафе закрыто. Почти все дома деревянные, в основном под шиферными высокими крышами. Окна в домах большие и широкие. Встречаются и двухэтажные многоквартирники. Одноэтажные домики-срубы всё те же, среди них попадаются вполне мимимишные, с густым мхом и травой на крыше, словно жилища хоббитов. Ёлки, вот сейчас заверну за угол и снова встречу весёлую босоногую троицу, рядом с которой будет стоять большое ведро боровиков – дядя, купи! И купил бы! На чупа-чупсы сменяю.

В центре улицы, худо-бедно, но асфальтированы, вдоль них очень много высоких берёзок. Крошечный рынок на месте, торговли, естественно, не было, как не было её и в магазинах. Несколько панельных домов стояли пустыми, все предпочитают жить рядом с дровяной печкой. Вся община обитает на небольшом пятачке. Запас солярки в танках позволяет, поэтому вечером на четыре часа включается электричество.

Заметил, что дежурства, да и патрулирования улиц здесь нет, а территория большая. Жизнь у них проходит в расслабухе, хорошо знакомый сюжет. Община, которую пока невозможно назвать цивилизационным кластером, так же, как мы в своё время, качественно закапсулировалась.

Когда я вернулся, то узнал, что народ переместился в школьную столовую, где уже был накрыт огромный стол.

– Водки нет! – прошептал мне дед, провожая к месту. – Только вино.

– Ну, вот и хорошо, – так же тихо ответствовал я. – Отвык от крепкого, ушибаться не хочу.