Вадим Денисов - Антибункер. Погружение

Сначала будущий центр русского фронтира звался «Тунгусской острог», и его появление можно считать началом планомерного освоения Восточной Сибири. Здесь, в среднем течении Енисея, пионеры фронтира столкнулись с западными тунгусами, оказавшими им сопротивление, – с появлением русских они теряли свое господство над практически порабощёнными ими остяками-кето. Тунгусы не только нападали на промышленников и сборщиков ясака, угрожая вырезать всех русских, но и постоянно разоряли остяков, что вредило престижу государства. Так что первые годы существования Енисейского острога его гарнизон был занят тунгусской проблемой.

Район оказался богат на пушнину. Как говорили тогда, ясачные тунгусы приходили в Енисейск в собольих шубах, у других даже лыжи были подбиты соболями.

Так, в местах плодородных, богатых зверем, рыбой, железом, и возник Енисейск – один из старейших сибирских городов. За свою почти четырёхсотлетнюю жизнь он пережил многое: расцвет и упадок, пожары, ссыльных и золотую лихорадку. До конца XVIII века Енисейск оставался столицей огромного края. Пушные богатства привлекали на Енисей массу промышленников и скупщиков пушнины. Соболь стал символом Енисейска, и его изображение появилось на гербе города, ставшего крупным центром металлообработки, солеварения и судостроения, здесь работали более двадцати фабрик и заводов. Суда, построенные мастерами, использовали как многочисленные экспедиции, так и перевозчики грузов. Через город прошли торговые пути на Тобольск и Москву, на восток и юг Сибири, на Амур и в Китай.

А потом – бац! И всё пропало.

В связи с открытием Транссибирской магистрали, пролегавшей южнее, основной поток грузов пошёл через юный Красноярск, который, между прочим, основали посланники из Енисейска. Вот такой облом.

Думаю, что жители Енисейска до последнего времени ревностно относились к южному соседу, в одночасье ставшему столицей края…

…Я опустил бинокль и зло сплюнул в воду, чего обычно себе не позволяю. Но тут уж не выдержал, зрелище этого заслуживало.

Развалины несчастного города лежали напротив, прямо через реку.

Узнаваемый абрис, который после долгого путешествия по малонаселённым участкам великой реки буквально вбрасывал зрителя в игрушечную цивилизацию, как будто замороженную в начале XX века, теперь являлся воплощением тьмы и разрухи.

– Господи, поверить в такое невозможно, – вышептала Екатерина, опуская бинокль и прижимая предплечье к глазам.

– Сама же видишь…

Исторический центр Енисейска состоит практически сплошь из объектов архитектуры краевого, регионального, всероссийского и даже международного значения. Дома известных золотопромышленников, торговые палаты и гимназии, храмы и читальни. Многие из них использовались в качестве школ, больниц и других учреждений. Реконструкцию масштабную накануне затеяли… И всё пропало. Нет здесь больше живой русской старины, в этом городе-памятнике, как не осталось этой атмосферы в центре Красноярска.

Над высокой подпорной стенкой из камня тянулась чёрная полоса пожарищ и остатки полностью или частично обвалившихся зданий.

– Чёрт, Кать, посмотри, палатка осталась!

Летнее кафе наверху, судя по всему, работало до последнего часа. Надо же, вечно реставрируемую церковь развалили окончательно; от двухэтажного белого здания, стоящего слева от причала, остался всего один этаж, пожарная часть исчезла. А полотняная крыша с рекламой известной пивной марки и сейчас выделялась ярким пятном. Пьяный бизнес всегда выживает, удивительные у него адаптивные свойства!

– Сумасшествие, – поделилась Катя. – И радиомачты нет…

Дебаркадер вроде без видимых повреждений, пришвартовавшихся судов нет. Есть автотехника! Обычно возле него на берегу стоят несколько машин, то и дело причаливает судно, пассажиры которого хотят попасть чуть дальше. А уж к прибытию большого лайнера количество таксистов может исчисляться десятками.

Я убрал бинокль в футляр.

– Короче, действуем так, как планировали.

Драгоценным катером мне рисковать не хотелось, кто знает, что нас там ждёт. Пока будем шататься по городу, судно могут и увести. Поэтому я причалил к берегу у огромного заливного луга напротив города, здесь «каэску» и оставлю. Бортовая радиостанция с Подтёсово связывается без проблем. Осталось сообщить деду, который дежурит на «Провокаторе», что разведка началась, и вперёд. Если будет принято решение попробовать рвануть в Красноярск на найденной машине, то дед подберёт КС-100 и отгонит на новую базу.

– Ты готова? – Я с удовольствием посмотрел на Глебову.

– Что?

Бывают такие женщины, которым даже недорогой отечественный камуфляж идёт ничуть не меньше, чем дорогое вечернее платье. Новая одёжка – это очень своевременно, спасибо Храмцову за то, что запустил в рыболовно-охотничий магазин, где мы затарились по полной. Я бы ещё и обувь поменял. Ичиги, конечно, хорошо для тайги и реки, но в городе лучше бы иметь обувку пожёстче. Барахловые кожаные берцы армейского типа брать не стал, заметив на пыльных полках кое-что получше: неплохие «мерреловские» ботинки-трекеры, высокие, с массивной пластиковой защитой пятки, ахиллесова сухожилия и пальцев. Увы, для меня такой красоты не нашлось, размеры остались только на Глебову.

Халява, как известно, порождает нахальство: я защемил ещё кое-чего полезного, в том числе двухсистемный навигатор для катера, а Глебова прихватила подозрительную душевую систему для туристов.

– Хорошо выглядишь, говорю. Не, ну, действительно, здорово, я не прикалываюсь!

Женщина-воин. На поясе висит охотничий нож, поверх – открытый патронташ с латунными донцами картечных и пулевых патронов к полуавтомату «МР-155», который я отобрал у Игоря. Рация на груди, фляга на попе. У меня – карабин и «ПМ», вполне достаточная огневая мощь. Если только не встретим диверсионную группу чёрт знает кого.

– Учти, замечу хоть одну усмешку, сразу огрею. Потом сама же и перебинтую, – нехорошо щурясь, предупредила она.

– Зуб даю!

Перебинтовать есть чем. На катере остался огромный пластиковый ящик судовой аптечки; я ужаснулся, увидев объём заготовленных медицинских препаратов. В рейд по Енисейску Глебова, по моему совету, под аптечку берёт поясную сумку-куликовку, чтобы какое-то время можно было ходить без рюкзака.

– Начинаем, – решил я.

Привязав лодку прочным линем, мы осторожно спустили «Баджер» с борта катера на воду, и я сразу вытянул его на берег, чтобы поставить подвесной мотор, – заняла эта операция десять минут. Лодка RIB, то есть, Rigid Inflatable Boat – надувная конструкция с жестким днищем и с надувными бортами из ПВХ, штука очень хорошая, практически непотопляемая. Пока «Баджер» стоял на палубе, я чуть сбросил давление в отсеках – под жаркими солнечными лучами их дует. На холодной воде давление спадёт ещё сильней, надо подкачать. Принайтовал весла к бортам – не дай бог, сорвет на скорости, и не заметишь, как потеряешь… Закончив возню с мотором, а потом и с насосом, я скомандовал: