Стас Тихонов - Отличительный признак

– И за чем ты наблюдаешь здесь? – Ким не ожидал, что Индра ответит, но тот сказал:

– За теми, кто остался здоров. Твоё шоу на Совете наверняка было феерическим. Можешь гордиться собой, – Индра перевёл на него испытующий взгляд. – Отрадно думать, что теперь маньяки могут свободно гулять по Городу, правда?

– Считаешь, нужно было оставить людей здесь гибнуть? – зло спросил Ким. – Да ты такой же храбрец, как ваш консул.

– Моё мнение не всегда совпадает с мнением господина Эдо, – ровно проговорил Индра. – Поскольку я, в отличие от тебя, привык не слушать, что другие скажут, а думать своей головой.

– Много уже надумал? – едко поинтересовался Ким.

– Не стану отягощать твой бедный мозг. Боюсь, предохранители полетят, – Индра отвернулся и снова осмотрел коридор. – Но вот что: если ты думаешь, что миссия пройдена, то ты ошибаешься. Только теперь всё и начнётся.

Не прощаясь, Индра скользнул вперёд и смешался с толпой.

В мастерской начался аврал. Мак дорвался до дела, и ни один человек, способный держать в руках ключ на десять, не остался без списка задач длиной с поезд.

Ким был этому рад: удивительным образом у него в руках всё горело. Он паял, подкручивал, монтировал, почти не задумываясь над тем, что делает, как будто у него, откуда ни возьмись, появилась та самая интуиция, о которой когда-то – сто лет назад – говорила Алекс.

Сама Алекс появилась в мастерской, как только смогла расстаться с капельницей. Правда, болезнь изменила её драматически. Новая Алекс стала тише воды, то и дело норовила засесть где-нибудь в одиночестве и пялиться в пространство.

Вернувшись к своему любимому детищу, Мак обнаружил, что работа техподдержки встала намертво. Прямо на полу у входа громоздились бастионы поломанных предметов со всего Города, а терминал лопался от нерассмотренных заявок. Мало того, стоило Маку начать их сортировать, как терминал сообщил человеческим голосом: «Выбились из графика, ребятки», – и без того злющего мастера чуть не хватил удар.

– Беспредел! Саботаж! – громыхал механик перед теми, кто был достаточно здоров. – Кто разрешил вам работу бросать, пёсьи отродья?! Был здесь кто-то за главного, чёрт вас раздери совсем?!

Несколько человек покосились на бледного Ришата, и Мак немедленно перевёл огонь на него:

– Почему не собрал людей?!

– Так почти все были в восьмом, – хмуро объяснил Ришат. – Остальные ушли…

– Ушли?! – Ещё секунда – и Мака, казалось, разорвёт давлением. – Да какой из тебя, к бесам, начальник тогда?! От стажёра и то больше толку!

У Ришата побелели скулы.

– Между прочим, стажёра тоже не было на месте, – сварливо пробубнил он.

– Не было?! – страшным голосом прохрипел Мак, с силой опираясь на задрожавший стол. – Да стажёр весь сектор вытащил, ясно? Если б не Каверин, эти бабы «восьмёрку» до сих пор не открыли бы!

Все с изумлением повернулись в его сторону, и Киму стало жарко от удовольствия и смущения. Правда, от того, что отразилось на лице Ришата, удовольствия слегка убавилось.

– Ты что натворил-то, парень? – с добродушной улыбкой спросил Нат, указывая на глаз Кима. – И где такую роскошь заработал?

– Я… был на Совете Города, говорил с консулами, – скромно сказал Ким.

– И кто из них тебя так? – хохотнул Ильнур.

Все вокруг улыбались, все были свои, даже Мак уже не бесился, а ухмыльнулся в бороду, снова подрезанную до состояния неопрятных недельной давности зарослей. Ким оказался в центре круга, окружённый грубоватыми людьми в грязных комбинезонах, и чувствовал себя членом большого семейства, простого и крепкого.

Никогда прежде у него не было возможности отдаться на волю этой упоительно-сладкой волны: чувства, что тебя признают и принимают – без оглядки, без оговорок, без двойного дна. А главное, что ты этого заслуживаешь. И пускай они не были его настоящей семьёй, родными по крови, и пускай идти к этому пришлось долго и трудно – искреннее расположение механиков, их улыбки, хлопки по спине и дружеские тычки в глазах Кима сегодня стоили дороже самых прямых и коротких родственных уз.

К обеду Ким успел перелопатить кучу работы, изредка прерываясь, чтобы послушать, как Мак орёт на коллег. В мастерской кошмарно разило машинным маслом и растворителем, из-за соседних стеллажей доносились грохот, треск, периодическая ругань, и всё это наполняло Кима благостью и умиротворением.

Он как раз адресовал замысловатый пассаж упрямой погнутой железяке от роторного двигателя, когда услышал рядом лёгкое покашливание.

Это был Сенна, и Ким почти даже не удивился. На самом деле он ждал встречи с псикодером.

– Много работы, Ким? – спросил псикодер.

– До фи… в смысле много, – отозвался Ким, наконец придавая железяке положенную ей форму.

– Похоже, ты против этого не возражаешь, – заметил Сенна, критически глядя на то, как Ким собирает инструменты в ящик и обтирает руки кошмарно засаленной тряпкой.

– Не возражаю. Мне тут нравится, – Ким затолкал ящик на полку и посмотрел Сенне в глаза.

Тот слегка кивнул, словно бы сам себе.

– Если у тебя перерыв, то я хотел бы тебе кое-что показать.

Про себя Ким усмехнулся: опять что-то новенькое от псикодера? Что ж, он не против.

Выйдя из мастерской, они немного попетляли, затем поднялись на лифте и очутились в тесноватом закоулке, в конце которого оказался ещё один маленький лифт. Он тоже шёл наверх, хотя Ким совершенно точно помнил, что они и так уже доехали до последнего этажа.

Остановившись у небольшой двери, псикодер достал из кармана ключ, точь-в-точь как у Ерика.

– Одноразовый пропуск, – объяснил он. – Ты ведь что-то искал в Городе?

Он? Что-то искал? Ким задумался. Ну да, искал, спустился на минусовые этажи и нашёл там всё, что нужно. Или псикодер не про это?.. Вдруг ему пришло в голову фантастическое предположение:

– В Городе ведь нет окон?

Сенна молча приложил карточку к замку, и дверь открылась.

Прямо у входа находилась пропускная с прозрачным окошком, но Сенна просто кивнул дежурному, как старому знакомому, и они с Кимом прошли дальше. Людей в этом помещении было немного, гораздо меньше, чем терминалов: казалось, они занимают всё свободное место. Сенна прошёл комнату до конца и открыл следующую дверь, жестом пригласив Кима первым зайти внутрь. Ким сделал пару шагов и… обомлел.

Он стоял перед огромным окном от пола до потолка и почти во всю ширину стены. За стеклом творилось что-то невообразимое. Буйство красного, малинового, оранжевого и фиолетового начиналось сразу за верхушками далёких деревьев, где из середины облачных вихрей обжигающе подмигивал алый диск заходящего солнца. Выше шла темно-голубая полоса, перецветая в угольно-чёрную бесконечность, к которой были пришпилены большие и яркие шляпки звёзд.