Никита Аверин - Метро 2033: Крым-3. Пепел империй

– Жадность! – ответил Мут, примеряя маску.

– Правильно, – одобрительно кивнул Шкаф.

Изнутри маска пахла ржавчиной и царапала обнаженные лицевые нервы. Мир приобрел привкус железа. Маску наверняка склепал из жести сам Шкаф, который, при всем незаурядном умище, талантами к рукоделию не обладал. Кузнец из него вышел так себе.

Но это все равно – маска!

Мут поклялся, что когда-нибудь сделает себе настоящую. Гладкую, блестящую, красивую.

Если сдаст экзамен.

– Процедуру вербовки помнишь? – переспросил Шкаф.

Мут мог ответить на этот вопрос, даже если бы его разбудили ночью. Со стороны Шкафа переспрашивать было издевательством. Но Мут оттарабанил:

– Втереться в доверие, разрушить прежнюю картину мира, предложить собственную, поставить объект в зависимое положение.

– Молодец. В общем, все, как Командор с тобой проделал… – похлопал ученика по плечу Шкаф.

Когда – буквально на втором занятии по шпионскому ремеслу – до Мута дошло, что беседа в кабинете Командора была не просто беседой, а вербовкой, и его, балбеса, разыграли как по нотам – он даже не обиделся. Дураки для того и существуют, чтобы ими манипулировали умные. Он, Мут – был дурак. Теперь он будет умный. И будет манипулировать другими.

– Ну, ступай. Сроку тебе на всю операцию – четыре часа!

А вот это было сурово. Обычно на полигон отводили минимум сутки, в прошлый раз – почти двое. А тут всего четыре часа! Цейтнот!

Мут не стал терять времени на споры и торговлю – бесполезно, Шкаф сказал четыре часа, значит, четыре часа, – затянул тесемки маски и пошел на полигон.

Конечно, никакой это был не полигон, а филиал тюремных отсеков для потенциально заразных пленных. Карантин, а не полигон – огороженный колючей проволокой концлагерь в дальнем углу подземного депо для поездов метро. Вышки, прожектора на столбах, часовые-легионеры, для которых получить назначение на этот пост было сродни наказанию.

Внутри колючей проволоки скучились хижины и хибары и возвышался вросший в землю вагон метрополитена – дворец текущего пахана. Паханы сменялись, дворец же оставался желанной целью для следующего претендента.

Как найти пахана? Ищи самое большое жилье…

Появление Мута в лагере встретили гробовым молчанием, которое вскоре сменилось тревожным перешептыванием. Высокий незнакомец в черном комбинезоне и грубой железной маске произвел впечатление на заключенных одним своим видом; Мута это более чем устраивало – пока пленники Легиона думали-гадали, кто он такой, он мог спокойно изучить обстановку и потенциальных кандидатов на роль жертвы и убийцы.

В этом секторе полигона было восемь пленников: две женщины, с туповатыми обрюзгшими лицами, послушные, как скоты. Ни на что не годные. Одна девица лет семнадцати, все еще смазливая, аппетитная, пышногрудая – пройдет всего пару лет, и она превратится в такую же тупую бабу, но пока – кровь с молоком! Девица вполне может послужить яблоком раздора, хотя Шкаф говорил, что есть всего три причины для человека что-то сделать: баба, деньги, власть, и баба – самый хреновый мотиватор, а власть – самый сильный. Пятеро мужчин: дряхлый полоумный старикашка с козлиной бородой, мускулистый низколобый бугай, два брата-близнеца бомжеватой внешности и интеллигент в разбитых очках.

«Та-а-ак», – Мут задумался. Конечно, проще всего использовать бугая. Он легко грохнет старикашку или интеллигента за лишнюю пайку. Но – скорее всего – тупую мускульную силу уже прибрали к рукам, тот же старикашка, например. На перевербовку времени не хватит. Братья-близнецы? Пойдут на что угодно, если опасность будет угрожать кому-то из них, инстинкт не победить. Очкарика можно загнать в угол – даже крыса, загнанная в угол, бросается на человека.

– Добрый вечер! – поздоровался интеллигент, поправляя разбитые очки. – Добро пожаловать к нашему очагу.

«Однако, – подумал Мут. – Смелый оказался. Маски не испугался».

Он молча подошел к костерку, возле которого сидели заключенные, и замер.

Сейчас определится, кто из них пахан – кто живет во дворце-вагоне?

– Подай человеку жратвы, – прошамкал старик девице. Та метнулась в темноту и вернулась с засохшей краюхой хлеба, а потом замерла, не представляя, что делать дальше и как незнакомец будет жевать в железной маске. Не в щель же запихивать хлеб?..

Мут тем временем распределил роли. Старик – пахан. Бугай – его мускулы. Интеллигент – или серый кардинал, или просто приживала. Девица – наложница. Бабы – рабочая сила, постирай, убери, подай. А вот близнецы – темные лошадки, какова их роль?

– Меня зовут… – начал представляться интеллигент, выполнявший роль герольда, но Мут его перебил.

– Это неважно, – произнес он свои первые слова в лагере. Голос из-под маски звучал гулко и торжественно. – И как звали твоих спутников – тоже неважно.

Бугай напрягся, низкий лоб пошел морщинами.

– Чего это – звали? – прогундосил он. – Чего мы, померли, что ли? Меня вот Виталиком зовут. А не звали.

Старик хихикнул. Театральный эффект железной маски на него не подействовал.

– Неважно – так неважно, – легко согласился он. – А как вас прикажете величать, уважаемый?

– Можете звать меня Человеком в Железной Маске.

Старик расхохотался.

– Ну разумеется! А меня тут прозвали Хоттабычем. Видимо, из-за бороды.

Старик оказался опаснее, чем выглядел. Ничто так не разрушает авторитет, как сарказм, а уж чего-чего, а сарказма и цинизма в Хоттабыче было хоть отбавляй. «Надо бы свернуть ему шею для устрашения остальных, – подумал Мут, – но по условиям игры нельзя, Шкаф не зачтет сдачу экзамена. Значит, будем брать власть в свои руки».

Шкаф говорил: власть принадлежит тому, кто владеет чем-то таким, чего нет у других; знает что-то такое, чего не знают другие; может дать другим то, о чем они мечтают.

На этом Мут и решил сыграть.

– Не важно, как вас звали, – сказал он. – Через три часа вы все умрете. Легион принял решение: вы забракованы.

Этап первый: создать проблему. Лица у всех вытянулись, стали задумчивыми. Так всегда бывает с людьми, когда им обещают скорую смерть.

– Я пришел вас исповедовать и соборовать. Я священник Легиона, – продолжал нести чушь Мут, представляя, как саркастически ухмыляется сейчас Шкаф, который наверняка все видит и слышит.

Чего-чего, а религии в Последнем Легионе не было в принципе.

– У меня есть власть, дарованная мне самим Командором, – повысил голос Мут для пущей торжественности. – Я могу выбрать одного из вас для вступления в монашеский орден – и тем самым спасти его жизнь, посвятив ее Неназываемому Богу.

Этап второй: предложить людям решение проблемы.

– Но тот, кто хочет жить и служить, должен доказать искренность своих желаний.