Константин Кривчиков - Хроники ада

– Там же глубоко!

– Иди по перекладинам.

Подбежав к кромке воды, Колян взобрался на поперечный брус, увязывающий сваи причала между собой, и по нему добрался до катера. Следом на корму спрыгнул Михаил. Лукич стоял на носу, держась за швартовый канат.

– Ну что, все на месте?

– Все! – Откликнулся Нагаев. Он находился на корме, всматриваясь в темноту над берегом. Оттуда периодически продолжали доноситься разрозненные очереди.

– Отчаливаем!

Лукич перерезал канат и, ловко проскользнув по бортику на корму, заскочил в рубку. Через несколько секунд, взвыв, замолотил двигатель.

– Все целы? – спросил Варнаков.

– Целы, – отозвался Нагаев. – Даже удивительно при такой пальбе. Хотя стреляли, в основном, в стороне. Только когда вас заметили, словно с цепи сорвались.

– Сорвались, потому что не хотели нас упускать, – сказал Колян. – Они это от злости. Думали, что мы в доме окопаемся. А так-то они больше для острастки палили.

– Думаешь?

– Уверен. Они, Равиль Салихович, на вас охотятся. И вы им нужны живым. Иначе бы они нас залили огнем. А то бы и гранатами забросали.

– Почему они тогда такую пальбу открыли, когда вас на причале засекли?

– Ну не знаю. Я же говорю – сгоряча. Бандиты, это не спецслужбы, у них дисциплина так себе. Хотя… – Катер качнуло, и Варнаков непроизвольно уцепился за локоть старика. – Знаете, мы со Стебловым оба невысокого роста. Ну пусть я среднего. А вы, считай, баскетболист. Вот они и начали палить.

– Думаешь, по росту ориентировались?

– Вполне возможно. Получили команду длинного не трогать. А остальные им побоку.

– Ну Закир и Лукич тоже долговязые.

– Так и я о том же. Был бы на причале кто-то из них, глядишь, и не стали бы стрелять на поражение.

– Мужики, – сказал Стеблов. – Пойдемте в рубку, а то промокнем. Это просто всемирный потоп. Как там – разверзлись хляби небесные?

Август 2016 г. Суббота

Новосибирская область, Бердский залив

Лукич сидел в капитанском кресле за штурвалом, вглядываясь вперед. Лобовое стекло заливали струи дождя. Закир устроился в уголке рубки за небольшим столиком.

– Лукич, куда мы? – спросил Нагаев.

– Вышли в залив. Пойдем на ту сторону, к мысу, а дальше видно будет.

– Сколько тут ходу?

– Порядка трех кило с гаком.

Катер подбросило на волне, и Лукич зло выругался.

– Да, похоже, шторм разыгрывается.

Нагаев забрался на кресло справа от капитана и произнес виноватым голосом:

– Подставили мы тебя. Как теперь выкручиваться будешь?

Лукич ответил не сразу:

– Как-нибудь отбоярюсь. Я же не знаю, кто на усадьбу напал.

– Думаю, бандиты, – сказал Колян. Он остался стоять у дверцы, периодически посматривая назад. – Их почерк.

– А ты что, по почерку их определяешь?

«Менту положено», – хотел сказать Варнаков, но спохватился. Они договорились о том, что Лукич не должен знать о месте службы Михаила и Коляна. Впрочем, как и о службе Варнакова в спецназе военной полиции. Лукич, как бывший зэк и «правильный» сталкер, не переваривал ни тех ни других.

– Не только. Я одного парня неплохо разглядел. Одет как бог на душу положит. И на шее золотая цепь грамм на двадцать. Типичный бычара. Да и действовали они как пьяные партизаны. Уверен, что братки.

– А чьи именно?

– Думаю, что Роди Волчка. Хотя нельзя исключать, что и Арчибальд свой «Барьер» натравил.

– Арчибальд??? – Лукич быстро обернулся к Коляну. – Чем вы ему насолили?

– Долго рассказывать. Мы, собственно, не собирались солить. Это им всем Нагаев сильно понадобился. Так понадобился, что ночей не спят. Ну а мы так, за компанию.

– Понятно, – со смешком откликнулся Лукич. – За компанию и жид удавился. Крепко вы влипли, парни. Арчибальд, он хитрый и злопамятный. Мы с ним в колонии пересекались. Правда, он тогда уже откидывался, а я только чалиться начинал. Да и Родя не подарок. Его еще иногда боксером кличут.

– Что, из бывших спортсменов? – спросил Стеблов.

– Из бывших. Но его не за то кличут. Рожей на собаку-боксера смахивает. И такой же цепкий, что твой бульдог.

– Так что ты будешь делать? – спросил Нагаев.

– Я-то? Время покажет. Но предъяву они мне не кинут. Они же ко мне не обращались, верно? Откуда ж мне знать, кто у меня во дворе стрельбу открыл? Так что… Но проблема, конечно, не из простых. Тут не только моральные издержки…

– За это не беспокойся, – сказал Нагаев. – Издержки возместим, убытки покроем.

– Хорошо бы… Значит, так и приговорили.

Минуту или две они продвигались по заливу в молчании. Катер сильно мотало на волнах, то подбрасывая, то кидая вбок. Когда судно проваливалось вниз, волны перехлестывали через рубку. И в такие секунды начинало казаться, что катер тонет.

Варнакову приходилось ходить на небольших судах в штормовую погоду, но в подобную передрягу он угодил впервые. И его уже начинало мутить… А вот Стеблов чувствовал себя уверенно. Он сидел напротив Закира, держась за угол столика и дурашливо вскрикивая, когда катер подбрасывало. «Ваххабит» же, похоже, молился…

Катер в очередной раз взлетел над волной и тут же резко ухнул вниз, заваливаясь набок. На несколько секунд в рубке стало совсем темно от мутной воды. Но она схлынула, и судно выпрямилось.

– Не дрейфь, ребята! – прокричал Михаил. – Прорвемся!

– Что, весело? – со злостью откликнулся Варнаков. Тут едва блевотину сдерживаешь, а этот придурок радуется. – Вот сейчас утонем на хрен!

– Не утонем! Я на Сахалине и не такое видел. А вообще, Колян, я на флоте служил. Между прочим, старшина первой статьи.

– Молодец, – буркнул Варнаков. – Служи дальше.

– Капитан! – Стеблов уже переключился на Лукича. – А мы в этот самый мыс не врежемся?

– Не должны, старшина. Там маяк установлен. Я вижу его.

– Далеко?

– Да нет. Почти дошли.

– А дальше чего?

– А дальше пойдем вдоль берега до бухты. Будем «пятак» для высадки искать.

– Прямо сейчас? – уже без энтузиазма произнес Михаил. – Темно же.

– А чего? Темнота – друг сталкера. Правда, не на Территории.

– А как же мы «пятак» искать будем в такой темноте?

– Носом, старшина.

– Шутишь?

– Какие шутки? Нос – главное орудие сталкера. Не считая чуйки. Ну и другие органы…

– А зачем мы, собственно, торопимся? Может, сбавим обороты, дождемся рассвета?

– Так я и так не тороплюсь. При таком волнении лучше медленней идти – качка меньше. А рассвет и так…

И тут небо прорезала огромная молния. Она была такой гигантской, что, показалось, расчертила половину неба. А затем раздался ужасный грохот, от которого у всех разом заложило уши.

– Мать честная, – пробормотал Лукич и быстро перекрестился. – Мать-заступница, спаси и сохрани. Вот это да… прямь бомбардировка Нагасаки.