Владимир Свержин - Страж Каменных Богов

– Да как это что? Ловко ты сообразила.

– О чем это ты?

– Ну как же? На «Джоне Хоукинсе» кроме дылды старикана было еще два ублюдка в таких же черных шлемах, как те, на берегу. Они еще Наташу, биоробота, того… – офицер немного смутился, – отымели, в смысле, изнасиловали. Эргез их там же и прикончил. Так что выходит, эти, в шлемах, противники вождя туземцев. А раз они враждуют, стало быть, ты сможешь рассказать Эргезу, когда мы его найдем, какой переполох устроила среди его недругов – отличная демонстрация силы и дружелюбия. Маловато покрошили, конечно, надо было гуще им навалять, ну да это никогда не поздно.

– Да, хорошо бы. Но как нам узнать, где их вождь обитает?

– Да ну, проще простого. Вернемся к их стоянке, перехватим кого-нибудь из этих шлемоголовых, они же знают, где обитает их главный враг. Сейчас только пообедаем и займемся.

…Арслан глядел на замершие в ожидании полусотни. Сейчас одно его слово, быть может, решало судьбу державы, созданной Пророком, державы, оплаченной столькими жизнями тех, кто счастлив был умереть за веру, и тех безумцев, которые отринули слово истины. Сейчас все казались ему равными, как в тот миг, когда только явились на свет, голые, сморщенные и беспомощные, столь дорогие для отца с матерью и столь безразличные огромному миру.

– Пророк умер, – наконец выдавил старый воин, будто выбил пробку из бочки с водой, и речь потекла вольным потоком, утоляя жажду всякого, кто ждал его слов. – Он вознесся. Но сегодня важно другое: увы, его нет с нами и смерть его перевернула мир. То, что вчера считалось истинным, сегодня подвергается сомнению. И то, чего не было прежде, – случилось! – В строю послышался тихий ропот. – Демоны явились в этот мир. Вы, – Арслан поднял руки над строем, – были тому свидетелями, каждый из вас своими глазами видел обманную личину их и жуткое естество.

Покуда Аттила Всевеликий был жив, врата, удерживающие исчадий Ноллана в их мрачной бездне, не отворялись. Они были заперты накрепко, забиты, будто стальными гвоздями, словом Пророка, его несокрушимой волей. Теперь же они распахнуты. Каждый из вас должен спросить себя, кто тому виной, кто сорвал печати засовов, кто разрушил скрепы?! – Шум среди Несокрушимых становился все сильнее, так что командирам полусотен уже не удавалось удерживать подчиненных в повиновении. Да и то сказать, сами они тоже были оглушены речью полководца. – Сегодняшняя ночь изменила многое, – продолжал тот как ни в чем не бывало. – Мне тут сказали, что среди вас есть желающие вернуться, дабы, как заявляют они, охранять ньок-тенгера Эргеза, властителя правоверных.

Это славно, это почтенно. – Арслан сжал рукоять сабли, будто желая раздавить ее в пятерне. – Но скажите, мои храбрые воины, отчего же сегодня ночью вы не смогли удержать врага? Не потому ли, что вовсе не умеете воевать с ним, ничего не знаете о его повадках и замыслах? Демоны ищут Эргеза, и вы бросаетесь к нему якобы для того, чтобы защитить. Так дети бросаются под материнскую юбку и оттуда корчат обидчику рожи.

Что ж, радуйтесь. Демоны легко найдут властителя по вашему следу. Вокруг повелителя еще четыре сотни Несокрушимых – это немалая сила. Добавьте к этому остальное войско – это тысячи храбрецов. У нас же имеется боевая задача, есть приказ, который всякий достойный воин обязан выполнить во что бы то ни стало, даже если все демоны Ноллана вылезут из-под земли и единой стеной ополчатся против нас.

Но борьба с порождением врага рода человеческого – не ваша задача. Один лишь Пророк и его прямой и единственный наследник смогут одолеть эти исчадия бездны. Ни сталью, ни пулей, но лишь словом истины, лишь великим своим предназначением. Мы поможем ему в этом, разузнав как можно больше о кознях неприятеля.

Требование повернуть назад я считаю изменой, бегством с поля боя. Но сегодня, как я уже сказал, каждый спрашивает себя, и каждый дает себе ответ. Те из вас, кто решил уйти, стройтесь там, у перевоза, я не стану карать вас, как велит наш закон. Но никогда больше ни один из вас не будет служить под моей командой. Для меня вы умрете в тот час, когда сделаете первый шаг к берегу. – Он обвел взглядом замершее войско. Оно затихло, так что был слышен негромкий плеск рыбешки в воде. – Я все сказал. Идите!

Тимур попробовал ходить без костыля. Ступать на ногу получалось с трудом, рана все еще давала о себе знать тупой болью. Но он больше не падал. Если Бурый сможет за пару дней его вылечить, то дальше засиживаться тут незачем. О планах Лешаги его побратим, сам того не заметив, проболтался. Не то чтобы затея Лехи отличалась хитроумием, но лучше было предупредить ньок-тенгера о возможной засаде. Вот если бы победитель битвы у Трактира послушал своего побратима и согласился воспользоваться планом караванщика… но на такую удачу не стоит и надеяться. Значит, пора исчезнуть. Тем паче что в одиночку ему Лешагу не взять, а куда они направляются, и так уже известно. Следует подумать, как скрыться и поскорей добраться до своих, и, конечно, позаботиться о возмездии для Лехи и его отряда, будь они неладны.

Тимур искоса глянул на огромного черного пса, дремлющего неподалеку от кострища. Черный был настоящей тенью Лешаги, держался у его ноги, как привязаный, и Стая с молчаливым достоинством следовала за ними, порою неприметная среди густого леса. Эти псы не были пустолайками, как их оседлые собратья. Они не охраняли чужое добро, да и не слишком считались со странным заблуждением, что некий предмет может кому-то безраздельно принадлежать.

Но зато для Стаи в окружающем мире были свои и чужие. Свои почитались членами Стаи, и за каждого из них можно было порвать глотку врагу. На особом месте был Лешага – непререкаемый вожак, да что там вожак – хозяин! Чужие… Чаще всего Стая видела в чужаках просто добычу.

Как-то раз Тимуру довелось наблюдать охоту этих грозных хищников. Тогда объектом служил крупный дикий бык. Такому смять человека, а уж тем более пса, хватило бы и мгновения. Стая окружила его и замерла, уставившись на жертву мрачными давящими взглядами. И большущий зверь, способный поднять на рога медведя-шатуна, сначала послушно сел, затем лег, прикрыв глаза. В этот момент Стая атаковала. Сначала, как водится, Черный, затем все остальные. Бык лишь дернулся, жалобно замычал… Вот такая была охота.

Тимур вдруг представил себя на месте быка. Попробуй убеги от таких сторожей! Для них идти по следу – любимая игра. А гнать добычу – так и вовсе смысл жизни. Будто почуяв его мысли, Черный приоткрыл глаза, поднял уши и тихо зарычал, обнажив внушительные клыки. Сводить с ними близкое знакомство Тимуру совершенно не улыбалось. С самого первого дня, невзирая на команду хозяина, Стая недолюбливала караванщика. Впрочем, Марата она тоже недолюбливала.