Александра Гардт - Эпоха лишних смыслов

Он стиснул зубы – легкую куртку отжимать можно было – и мы действительно побежали. Очень медленно и нелепо, но все-таки побежали.

Я сладко потянулась сквозь дурной, пьяный сон и сползла чуть ниже. Чьи-то теплые пальцы пробежались по шее, легко и невесомо.

– Рокс, нам пора двигать.

Открыла глаза, поморгала мгновение, пришла в себя. В комнате резко пахло кровью и чем-то еще, хорошенько забытым. Я со стоном села на кровати – только чтобы обнаружить рядом с собой довольно улыбающегося Макса. Мир будто раскололся надвое и тут же собрался воедино.

– Как ты себя чувствуешь? – Я посмотрела на мешок с донорской кровью, почти пустой, перевела взгляд на катетер и лишь третьим шагом, тактовая частота, процессоры, черт бы их побрал, сумела поглядеть Максу в глаза.

– Ты знаешь, на удивление хорошо.

Я вспомнила, как втыкала трясущимися пальцами иглу, как стирала испарину со лба. Как не выдержала и свалилась лицом вниз на ту же самую кровать.

– Приходил кто-то, пока мы спали. И еще придут. Очнутся немножко, отсидятся по домам – и придут. Догадалась же ты вечеринку устроить.

Я тряхнула еще не вполне трезвой головой:

– Хочешь сказать, виновата я?

– Я ничего не хочу сказать. Ты слишком часто употребляешь слово «предатель», это правда.

– Ты был на этой вечеринке, Га… Гра… – Я вдруг подавилась самой обычной фамилией и на мгновение остановилась. Выключилась из реальности, катая истаивающее на языке слово, будто сон, не записанный в тетрадку, утекающий сквозь пальцы с полной невозможностью поймать.

– Платт, фамилию забыла?

Я вздрогнула и взглянула в светлые глаза, ища разгадку.

– Еще чего, Грейсон. Не сбивай меня с мысли, будь добр? Так вот. Ты тоже был на вечеринке и ни слова против не сказал. Так что, знаешь, еще вопрос, за кем придут.

– Нарушил собственные правила, да? – Макс устало потянулся и наконец-то сел. – Поэтому я предлагаю взять минимум вещей и драпать.

– Из города? – пораженно уставилась на него я.

Макс даже рассмеялся:

– Если бы я мог сбежать из города, Рокс, уверяю, не затевал бы это все. Нет. У меня есть на примете неплохой дом с давно почившим хозяином. Помнишь мистера Лойда?

Я кивнула и подавила неприятную тошноту, подкатившую к горлу. Вспоминать – такое неблагодарное занятие.

– Сейчас перебежками туда. Отлежимся. Завтра я попробую сходить на встречу с ребятами.

– А ничего, что мистер Лойд не оставил наследников, и вампиры могут зайти внутрь дома?

– А ничего, что вампиры, как ты выражаешься, сегодня вышли под солнечный свет и украли около двух десятков людей?

– Постмодерн какой-то, мать его.

– Сюрреализм, ты хотела сказать?

Макс вдруг странно посмотрел на меня. Я снова затрясла головой, чтобы все наконец-то встало на место.

– Нет, постмодерн. Как будто кто-то написал странную историю только для того, чтобы написать странную историю. Как будто правила меняются специально – и не нами.

– Рокс. – Макс медленно сполз с кровати и потянулся так, что тонкий свитер обнажил полоску спины, и я, пораженная своей реакцией, отвернулась. Ему же под тридцать, дед совсем старый, куда я собралась… – Ты вроде не на литературного критика училась.

– Сам знаешь, что на историка, – огрызнулась я. – В смысле, на юриста. Но с историей у меня все в порядке.

– И откуда бы мне это знать? Слушай, я к тому, что теорий можно наваять бесконечно много. Давай спрячемся дома у мистера Лойда. Я себя, признаться, не совсем хорошо чувствую.

– Есть еще кровь. – Я задумчиво на него посмотрела. – Пойдем. Черт его знает, но я почему-то тебе доверяю.

Макс замер на мгновение, как будто остановился во времени, потом медленно обернулся ко мне:

– Я тоже. Дурдом, но я тебе доверяю.

Я пожала плечами, сбежала вниз, взяла маленькую сумку и стала бросать в нее самые необходимые вещи. Макс тем временем аккуратно выглянул из окна, потом из второго, ушел на кухню – и вернулся с тяжелым вздохом.

– Стоят.

По спине разлился морозный холод. Я как раз открыла тайничок в полу, чтобы достать пакеты с донорской кровью, и снова замерла.

– Поконкретней? – Пришлось даже откашляться, слова не шли из горла.

Очень хотелось есть, пить и совсем уж невыносимо – спать.

– Мои экипажи стоят. Все, судя по всему, выжили. Вместе нас никто не видел, значит, по твою душу.

Я с досадой отшвырнула сумку в сторону.

– И что я такого сделала? Кроме того, что устроила вечеринку?

Макс грустно прищурился:

– Устроила вечеринку.

Я выругалась про себя и упрямо закинула в сумку пять пакетов.

– Вины никакой не чувствую и чувствовать не собираюсь. Мы вышли на солнце.

– Да, но видишь ли, детка, людям нужен козел отпущения. Сорок три дня закончились, мы понесли жертвы, а ты – ты все начала.

– А ты начал сорок три дня. – Я прищемила «молнией» пальцы и чертыхнулась. – Так что, может, захотят и тебе кровь пустить.

Макс опустил светлые ресницы.

– А может, и не захотят. Ладно, я поняла твою идею. Ты спокойно выходишь к своим экипажам, а я спокойно ударяюсь в бега.

По лицу Макса скользнула улыбка.

– Побойся бога. В бега ударяемся вместе.

– Это одолжение?

– Это правда жизни. Ты спасла меня, так что вот так. Да и вести дальше этих баранов как-то не хочется.

Я схватилась руками за лоб. Хороший парень, ничего не скажешь. Но так рисковать собой…

– Ты мне не должен ровным счетом ничего. Забыл, что спас меня сам? Так что я в бега. Ты – на работу.

– Да нет у меня никакой работы, кроме как быть с тобой.

– Максим, ты совсем осатанел, – сказала я, испытала желание дернуть себя за язык и начала заваливаться назад. Перед глазами замелькала кавалькада образов, вереница чувств и запахов.

– Не вздумай мне тут отключаться, – донеслось откуда-то издалека, и земля ушла из-под ног.

Максим… Макс. Га… Грейсон. Макс Грейсон. А я Оливия Платт. Оливия… Черт. Роксана. Рокси Платт.

Страх облетал с меня ржавыми листьями вместе с приступом дурноты.

– Извини, у меня такое бывает.

– Могу представить. – Макс широко раскрыл глаза и неодобрительно поджал свои чертовы слегка порочные губы. – Всю ночь пила, как лошадь, поспала три часа и хочешь, чтобы все было нормально. Запомни, пожалуйста, «Максим» – это такой русский пулемет. А я Максвелл.

– Демон, – улыбнулась я.

Голову и чувства восприятия тряхнуло по новой.

– Второе имя, да. Именно поэтому все еще живой. Теперь мы повторим этот фокус с тобой. Спасем – тебя.

Я нехотя кивнула. Остатки мыслей рассеивались, как туман над рекой, но что-то было важное в этом тумане, что-то существенное, что-то наступающее на пятки.

– Ты не считаешь, что я виновата?

Макс присел на корточки, задрал штанину и деловито достал небольшой пистолет.