Олег Борисов - Палач

Грохот выстрелов заполнил четырехэтажный особняк. Казалось, стреляют из каждого угла, из каждой темной дыры. Одетые в разномастную одежду неизвестные совсем не ожидали столь неожиданного визита гостей и теперь лихорадочно пытались занять оборону, блокируя разъяренному палачу дорогу вниз. Но тот пробивался с мощью громадного паровоза, набравшего разгон, сметая на своем пути любого, кто попадется под руку. Двое оборванцев запаниковали и выскочили на улицу, собираясь бежать, но из подкатившей пролетки загрохотали револьверы полицейских, и истошный крик заметался в пороховом дыму:

– Зажали, зажали погонники! Черным ходом бежать надо, пока не повязали!

– Какой ход, придурок! В подвале сыщик сидит, добить не можем!

– А‑а‑а!

И вторя истошному воплю, вниз по лестнице полетел очередной покойник, считая конечностями пролеты: хоп-хоп-бабах…

– Идиоты, – прошипел худой мужчина в сером костюме-тройке. Его отправили сюда, чтобы окончательно разобраться с двумя умниками, которые не только боролись с Тьмой, но и сунули нос в чужие дела. Сколько денег и усилий потрачено зря. Сколько серьезных людей решило подождать, чем закончится противостояние между Городскими властями и демонологами… И теперь, когда все было подготовлено, когда ловушка практически захлопнулась, когда всего-то нужно было аккуратно прибить сыщика, а затем выманить и пристрелить придурковатого охотника – все пошло прахом. Как всегда – напортачили исполнители. Ни ножа, ни пистолета доверить нельзя. Сделают через пень-колоду. Приходится все самому…

Клаккер успел зачистить три верхних этажа и теперь готовился к окончательному броску вниз. Его путь отмечали лишь трупы, разбитые двери и испятнанные пулями стены. Подъехавшие полицейские азартно палили в распахнутые двери, отбив у остатков банды всякое желание метаться по фойе. Проверить заряды в обрезе и…

– Сзади! – закричал тонкий знакомый голос, и охотник кувыркнулся в сторону, понимая, что не успевает, никак не успевает. Проскользив юзом до стены, он направил ствол в темноту коридора, где уже сверкал вспышками пистолет преступника. Хрупкая фигурка дернулась, поймав чужую смерть, и медленно завалилась в сторону. А Клаккер всаживал заряд за зарядом в негодяя, вырывая с каждым выстрелом куски плоти из серого костюма. Стрелял и стрелял, понимая, что все равно не успел…

Пирема похоронили холодным морозным вечером. Осунувшийся от горя палач стоял рядом с могильным холмиком и лишь изредка смахивал редкие снежинки, падавшие на бритый затылок. Потом медленно натянул шлем и посмотрел в глаза Шольцу:

– Я могу понять нечисть. Их из родного дома вышвырнули сюда, они выживают как могут. Но когда обычные люди ради власти глотки другим рвут – я этого не понимаю и принять не могу… Мало им себя с Тьмой мешать, так и других пытаются заставить плясать под свою дудку. И пока их не передавим, нам жизни не будет. Не дадут… Ведь и не лезли к ним в гнезда, лишь в Городе хвосты прижали – так ведь нет, не уймутся…

Сыщик помолчал, бережно придерживая висевшую на перевязи руку, потом ответил:

– Расследование пока не закончено. Взяли троих живыми, допрашивают. Им или петля за нападение на полицейских, или каторга. Вроде бы жить хотят, не запираются.

Клаккер лишь криво усмехнулся:

– Заказчика-то сразу назвали. И откуда он приехал – тоже уже известно. Вот только власти в горы не полезут. Им гадюшник сейчас ворошить неохота… А я займусь. Потому что это уже не по службе. Это уже личное. И не вздумай меня отговаривать.

Шольц медленно подошел к выгравированной крохотной фотографии, провел пальцами по навсегда застывшей улыбке и сказал, не поворачивая головы:

– Мне прямым приказом запрещено в это влезать. И службе тоже… Но отпуск тебе я подписал. В связи с полученными ранениями и необходимостью пройти лечение… Если еще что надо, скажи, постараюсь помочь.

– Какое там ранение, лишь плечо поцарапало, – вытолкнул из себя охотник, но замолк, нарвавшись на бешеный взгляд начальника.

– Бумаги оформлены, ты – в лазарете! И без конвоя, как могло бы быть!.. Поэтому слушай, что тебе говорят, и не выкаблучивайся!.. На месяц тебя прикрою. Два – это максимум… Оружие, продукты, деньги – за неделю соберем незаметно, и сможешь ехать. Главное – постарайся вернуться. Потому что гадов этих мы все равно рано или поздно задавим, а вот еще одну могилу для друзей я копать совершенно не желаю.

Клаккер подошел к Шольцу, осторожно его обнял и прошептал на ухо:

– Я понял, какие-то крошки мозгов ты все же мне вложил… Понял, не кричи… Не беспокойся, я вас не подведу. И вам Город бросать нельзя. Служба должна зимой улицы прикрыть, чтобы никакой дряни не бегало. А оружие и прочее – не надо. Я кубышку Джеро Перышка нашел, там хватит на целую армию. Поэтому поеду прямо сейчас. Чтобы время зря не терять. И чтобы вся эта гниль приготовиться как следует не успела… Чтобы помнила потом, корчась в муках, сколько на самом деле стоит поднять на нас руку. Чтобы сдохли и другим на том свете передали – не смей трогать Город и его жителей, хоть в погонах, хоть без… Не волнуйся, босс, я не подведу. Я вернусь всем тварям назло, обещаю…

Высокая фигура исчезла в седых сумерках, оставив после себя лишь ветер и падающий снег. А начальник службы Сыска Теней все стоял и глядел вслед, не решаясь признаться самому себе: то ли он прощается с верным другом, то ли с трудом удерживает себя от того, чтобы побежать следом. Стоял и глядел…

Огонь трепетал крохотными языками на факелах, почти невидимый в ярких солнечных лучах. Смрадные хлопья сажи пачкали одежду, вплетались в тонкие ленты дыма, пытаясь царапать черными когтями далекое чистое небо. Молчаливая толпа окружила помост, на котором на двух столбах крест-накрест был распят обнаженный высокий мужчина. Левый бок был заляпан давно запекшейся кровью, ожоги испятнали тело. Но растянутый на цепях Клаккер лишь насмешливо скалился, глядя вокруг. Даже в шаге от могилы палач смеялся над окружающим его миром. Миром, вывернутым наизнанку…

– И что вам не сидится дома? – Возница ворчал больше для проформы. Да и какой смысл жаловаться, если богатый господин из Города не только оплатил два дня разъездов по местному захолустью, но вчера неожиданно щедро отблагодарил серебряным талером за работу? Видимо, деньги карман жгут, вот и шикует.

– Дома скучно, – насмешливо ответил пассажир, кутаясь в безразмерную медвежью шубу. – Нечисть разогнали, жулье к ногтю прижали, можно в ночь-полночь пройти из конца в конец Города и даже кошелька не лишишься. А мне взбодриться хочется, покуролесить.

– Какая тут бодрость за три дня до Нового года? – не согласился одетый в драный полушубок абориген, аккуратно пристраивая сани вплотную к выскобленным ступеням ратуши. – Надо за удачу помолиться, налоги отдать. Потом с семьей в церковь сходить, свечку на будущий год поставить. Ну и законный день отдыха на ярмарке провести. Там и развлечься можно.