Олег Борисов - Палач

Постучав, в кабинет ввалился Клаккер. Свободное время палач предпочитал проводить в многочисленных забегаловках по всему району, общаясь с разнообразной публикой и дегустируя крепкие напитки. Стопочка-другая не могла повредить могучему организму охотника, но вполне скрашивала трудовые будни. Тем более, что за светлое время он успевал прочесать улицы не по одному разу, выискивая следы любой гадины, посмевшей сунуться на его участок. В казенном доме если и появлялся, то лишь ранним утром пару раз в неделю: обменяться сплетнями с дежурным унтером и выслушать краткие наставления от руководства.

– Прум-пум… Какие люди, да… Из ратуши вчера письмо прислали. Мы с тобой сэкономили им кучу денег. Первый раз за двадцать лет – ни одного вызова Имперских чистильщиков. И ни одного нападения на людей за весь месяц… Отлично работаешь, убивец, просто отлично. Благодарность получили.

Здоровяк задрал голову, полюбовался влажно блестящей люстрой и полюбопытствовал:

– Если сэкономили, то чего благодарностью решили отделаться? Премию бы лучше выдали.

– Ну, тебе благодарность, а мне премию. Еще раз расщедрятся, и с тобой поделюсь… С чем пожаловал? – Полицейский, похожий на раздутый до критических размеров воздушный шар, кряхтя, слез со стола и устроился в безразмерном кресле. – Стряслось что? Почему не знаю?

Клаккер занял единственный свободный стул и начал выгружать на край стола смятые бумажки, выкладывая их по очереди то из одного, то из другого кармана.

– Не, тихо пока. Вообще до странного тихо. Мелочь под ноги попадается, да на той неделе змею у пивоваров гонял. Первый раз такую дрянь видел – башка с кирпич, по спине шипы, словно у ежа, а хвост на лезвие похож. Еле голову отстрелил, заразе.

– Помню… Тушку у нас Университет выкупил, для коллекции… А что попрятались все, так твоя заслуга. Каждый день патрулируешь, разве что от соседей кто заглянет. И хорошо, чтобы так и дальше было. До весны продержимся, меня точно повысят… Но пришел-то ты за другим, Клаккер. Что морда такая кислая?

Палач помялся, потом пожаловался:

– Девушку найти не могу. У мамаши Кью работала. Хорошая девушка, спокойная, без тараканов в голове. Я к ней изредка заходил, на старые доходы не пошикуешь. Но – нравилась мне.

– Жениться решил? – удивился Шольц, раскрыв коробку с дорогими цигариллами. – На проститутке?

– Не, просто пообщаться хотел. Легко с ней было. Думал, может, постоянным клиентом стану. Или еще что…

– Дело хорошее, – окутался клубами дыма полицейский. – Свой дом, своя подруга… Вид на жительство Солнечной Стороны ей вряд ли удастся выбить, но вот гнездышко здесь обставить и вечерами от трудов праведных отдохнуть – самое то… И что, съехала? С заезжим гастролером каким умотала?

Охотник пошуршал бумажками, потом достал коряво написанный список и показал собеседнику:

– Да непонятно пока. Я тут новости из газет набрал да поговорил с местными… Понимаешь, за полгода уже несколько девушек спешно уехали. И все до одной – полненькие, низенькие, светловолосые. Кто-то из них записку оставил, что другую работу нашла. Кто-то просто исчез. Девять душ.

Шольц выпустил цепочку дымных колец и хмыкнул:

– В Городе каждый день по десятку теряют. Это же Изнанка, убивец. Каждый день… А тут – девушки. Одна задолжала, другая любовь всей жизни нашла. Что, хочешь патент сыщика заработать и на мое место, как на пенсию пойду?

– Мне бы Клару найти да убедиться, что с нею все нормально. И хватит… Не против, если я аккуратно покопаюсь в этом?

– Против? Можно подумать, ты меня слушать станешь, громила упрямый… Месяц назад померещилось, что за тобой следить стали. Шестерых из больницы до сих пор не выписали.

– Зато Сивашов больше не лезет.

– Это да. Доказательств не было, что он нанял, да только никто не знает, кто нашему контрабандисту ноги переломал вслед за этой шестеркой. И заметь, я даже вопросы не задаю, как там дело повернулось… Потом ты в кожевенных рядах покопался, нечисть искал. Сколько выплатил за разгромленную лавку?.. Ну и так, по мелочи. Счастье еще, что порядок с гостями из Тени навел, терпят тебя.

– То есть ты не против.

– А-а. – Хозяин кабинета лишь вздохнул. – Когда мужик нижней головой думает, бесполезно призывать к доводам рассудка. Иди, ковыряйся. На свой страх и риск. Но если где вляпаешься – ответишь по закону. Не мне тебя учить, так что – поосторожнее там…

Дешевый уличный сутенер, похожий больше на жеваную старую газету, чем на человека, присел на краешек скамьи и просипел, выпучив блеклые глаза:

– Люди интересуются, с чего шухер по всей округе?

Здоровяк в брезентовом плаще лениво подцепил на вилку жесткий кусок мяса, отправил его в рот и долго пережевывал, с еле скрытой насмешкой разглядывая нахала. Наколов следующую порцию, поинтересовался:

– Люди – это ты или кто посерьезнее?

– Люди – это люди, – насупился сутенер. – Я всего лишь слова передаю. И вопрос – с чего бы вдруг палач стал нос в чужие дела совать. А то ведь местные законы знаешь – можно нос вместе с головой потерять.

Бледные руки шевельнулись, и на столе материализовался крохотный двуствольный пистолет: излюбленное средство «решать сложные проблемы» в местных переулках. Пуля в спину, и вторая в затылок – и все, нет проблем.

Клаккер довольно заулыбался, потом чуть-чуть ткнул локтем плотный мешок, валявшийся на краю стола. Под материей кто-то завозился и глухо заворчал, перепугав «бумажного человека» до одури.

– Стрелять – дело нехитрое, умник. Мне лишь интересно, как ты потом шкуру свою спасать будешь, когда я дуба дам. Справишься? Или к пугачу в придачу тебе еще ножичек подарить? Будешь отмахиваться, пока нечисть станет на ремни шкуру распускать.

– Мы по хорошему к тебе, палач! Слышишь, по-человечески, с миром! – Пистолет исчез так же молниеносно, как появился. – Людям просто не нравится, что ты в чужие дела попер, без спросу, без разрешения. Люди…

– Скажи Ткачу, что мне до него, до его дел и борделей в округе – дела нет. Я всего лишь ищу одну-единственную девушку. Докажет, что не его грязные лапы отметились – и пусть живет с миром. Я в самом деле – по другой части… А вот если раскопаю, что Клара сгинула по его вине, пусть не плачет. Лично в глотку дрянь какую-нибудь забью. И за мной не заржавеет. Так и скажи «лю‑дя‑м»…

Широкая ладонь сгребла горловину и ткнула заоравшим мешком в лицо собеседнику.

– Хочешь – подарю. Бесплатно. Я сегодня щедрый. – И Клаккер захохотал, глядя, как сутенер продирается к выходу, опрокидывая столы и лавки. – Эй, парень, я серьезно – бесплатно, от чистого сердца!.. Вот идиот…

Уже в переулке, поеживаясь от пронизывающего ветра, Клаккер вытряхнул из мешка кота и наподдал ему легонько сапогом, объявляя свободным: