Сергей Працюк - Возмездие: Перезагрузка

— По-твоему выходит, что шесть тысяч турианцев и людей — это пешки в игре.

— Речь идет о спасении Пространства Цитадели, Септимус. Думаешь, я испытал удовольствие, когда мы отправляли этих ребят на верную гибель? Или, может быть, Хакет был доволен? Нет, Духи тебя возьми! Люди и так отправили на верную гибель один из своих тяжелых авианосцев нового поколения стоимостью около двухсот миллиардов кредитов только ради того, чтобы наша наживка выглядела пожирнее. Думаешь, это легко было сделать?! Но что мы может сделать, если у Цитадели больше нет резервов и те силы, которые мы сейчас выставили, являются единственным, что ограждает одиннадцать триллионов живых существ от мести гетов? У Турианской Иерархии осталось всего шестнадцать больших дредноутов, Септимус, и пройдет еще год, прежде чем закончится ремонт поврежденных ранее кораблей и вступят в строй новые ударные авианосцы «Конкорд-2», которые сейчас строятся. У Альянса дела тоже складываются не лучшим образом, даже если нам кажется, что у них проблем нет.

— Геты готовились к этой войне триста лет, и мы серьезно отстаем от них, — продолжал говорить с горечью в голосе Тракат. — Я не люблю так делать, но у нас нет выбора. Нам придется принести в жертву «Детонатор» и «Ромула Августула». В этом наш шанс на победу, несмотря на неравенство сил. Септимус, ты прекрасно знаешь последствия, если геты прорывают нашу оборону и что происходит в атакованных ими звездных системах.

Рэнс отвернулся, его плечи дрогнули.

— Извини, я не хотел тебе напоминать, Септимус; ты хорошо знаешь, что я относился к твоей жене как к дочери. И мы обязательно отомстим этим железкам за ее гибель.

— И все же ты меня не понимаешь, — мрачно заявил Рэнс. — Если для победы нужно послать верных долгу турианцев на верную гибель и оставить их там, тогда, мне думается, синтетики уже одержали над нами победу. Они превратили нас в такие же жестокие расчетливые машины, которые только и делают, что занимаются бездушными арифметическими расчетами.

— Я тебя ещё раз предупреждаю! Считай это моим прямым приказом. Я надеюсь, что ты вспомнишь о своей чести и выполнишь его. Этот вопрос уже обсуждался со Стивеном Хакетом, так что имей в виду — землянин все знает и на моей стороне. Даже не пытайся их спасти.

Рэнс встал с гордо поднятой головой.

— Именно об этом я и говорил. Безжалостные расчеты: десять тысяч здесь погибнут, чтобы миллионы там смогли жить. Я не ожидал от тебя, что ты будешь вести себя как машина, Катон.

— А вот я не ожидал от тебя, что ты будешь так переживать об эскадре, на борту одного из кораблей которой находится твой единственный уцелевший родственник!

— А вот это ты зря сказал! — взорвался Рэнс. — Как ты смеешь обвинять меня в нечто подобном?

— Так все, этот разговор не имеет смысла! — Тракат ударил кулаком по столу, повышая голос. — Если я услышу от тебя еще хоть одно слово, то в завтрашнем бою 27-ым флотом Иерархии будет командовать другой офицер!

Рэнс задрожал, от возмущения он потерял дар речи. Внезапно послышался сигнал срочного вызова. Тракат нажал кнопку коммуникатора и поднес наушник к уху.

— Да, я понял. Передать всем кораблям приказ о радиомолчании, разрешено использовать только квантовые передатчики, режим безопасности максимальный, — он выключил коммуникатор. — Похоже, они начинают нервничать. Восемь фрегатов гетов только что появились у ретранслятора, который ведет в Тесла Вин Тар. За ними засечены множественные прыжковые следы.

— Началось, — отозвался Рэнс. — Через несколько часов основной флот гетов выйдет со сверхсвета у ретранслятора.

— Возвращайся на свой флагман, Септимус, — Тракат поколебался на секунду. — Из уважения к нашей дружбе, я обещаю, что забуду все, что ты наговорил сегодня.

— Мне никогда не нужны были подачки, я ничего не забуду, — холодно произнес Рэнс.

Два турианца смотрели друг на друга в упор.

— Святые Духи, возвращайся на «Решительного»! Я не хочу даже думать, что тобой руководят крамольные соображения. Я не хотел тебе говорить, тем более, именно сейчас, но на Палавене не все настроены дружелюбно по отношению к тебе. Поэтому я настоятельно рекомендую выбросить из головы свои спасательные планы.

Рэнс отсалютовал и повернулся к двери.

— Септимус?

Рэнс замер у самой двери и повернулся вполоборота.

— Эх, Септимус! — с болью сказал Тракат. — Мы же давние друзья. Сорок восемь лет уже прошло, как мы впервые встретились в военной школе на Палавене. Ты помнишь ту вечеринку, которую я организовал, на которой ты познакомился с Сайлис? Завтра мы можем погибнуть, но я не хочу расставаться с тобой вот так, во имя нашей дружбы.

Рэнс вернулся и ударил кулаком себя в грудь.

— Удачи, Катон. Видит Инвиктус, мы нуждаемся в ней.

— Боишься?

— Нет, — со вздохом ответила она, устраиваясь уютнее рядом с ним.

«Духи, похоже, что не только в Иерархии военные строго соблюдают мораль, хотя это можно делать каким-нибудь другим способом, — уже не в первый раз с досадой подумал Карт, — какой смысл устанавливать на кораблях койки, где тесно даже одному. Лежать на них вдвоем — это вообще сплошное мучение».

Однажды он услышал, как земляне шутили по этому поводу. Что как только попадешь в Верховное Командование, то сможешь получить по своему статусу такую широкую кровать, что на ней могли бы поместиться все те, с кем ты переспал, пока продвигался по карьерной лестнице. Он не мог не смеяться каждый раз, когда слышал эту шутку.

— Мне только жаль, что все это заканчивается.

— Мы понимали, что это ненадолго, — тихо ответил Карт.

— Так, как сегодня, не было никогда, мой друг. Ни в школе, ни потом.

Карт почувствовал ощутимое чувство потери и тоску. Только сейчас у него появилось устойчивое ощущение, что, вероятнее всего, он не увидит завтрашнего дня.

И это было очень странно, чувство было совершенно новым. Он не понимал этого раньше. Он уйдет, а галактика продолжит существовать? Кое-кто останется из тех, кто его знал. Они будут вспоминать его, горестно качая головами, и произносить клишированные фразы о геройском поступке Карта Валериана».

И очень скоро он уйдет из их памяти, уступая место новым впечатлениям. Будут лишь обрывочные воспоминания о некоторых моментах, связанных с ним, иногда грустных, но чаще всего забавных. Кто-то искренне будет его вспоминать, кто-то нет.

А еще он отчаянно, очень страстно хотел, чтобы выжила Кайра. При мысли, что она могла погибнуть при штурме, он мрачнел — а ведь эта вероятность у неё даже выше, чем у него.

И тогда после них вообще не останется ничего, только появится короткая заметка в сводке новостей Цитадели, и появится еще по одной могиле в одном из храмов на Палавене.