Евгений Щепетнов - Имперский колдун

– За уснара городской стражи Шауса Истарского.

– Ты знаешь, что у нее родился сын?

– Нет.

– Ты общалась с дочерью после того, как она уехала с мужем?

– Нет.

– Почему?

– Я умерла.

– Ах вот как… то есть ты не успела, тебя уже убили?

Молчание.

– Ну ясно, – пожал плечами император, – все ясно. Теперь скажи вот что: твой сын прошлой ночью говорил что-то об императоре? Обо мне?

– Говорил.

Гессар поджал губы и коротко взглянул на императрицу, тоже поджавшую губы. Илар понял – судьба Хесселя решена. Ему не было жаль новообретенного дядю. Илар сразу заподозрил, что со смертью бабушки что-то нечисто. И вот подозрения подтвердились.

– Ваше императорское величество! – Оликс почтительно поклонился императору, не глядя на мумию. – Настигнуть Хесселя не удалось! Он бежал!

– Указ о поимке. Я подпишу, – бросил Гессар. – Объявите его государственным преступником, убийцей и все такое прочее. Он убил брата и мать.

– А что по поводу колдуна Илара, ваше величество? Что делать?

– Не твоя забота. Иди и займись поимкой Хесселя. Что встал? Уходи.

Император вздохнул, бросил взгляд на трупы охранников, так и лежащие на полу, поднялся на помост и сел на трон, склонившись к императрице. Несколько минут они совещались, затем император откашлялся, вытер губы и трубным голосом объявил:

– Изучив обстоятельства дела, повелеваю! Колдуна Илара признать невиновным в том преступлении, что ему приписывают! Ущерб от порчи суда возложить на Зигеля Хесселя, введшего суд в заблуждение! Взыскать с Зигеля Хесселя оплату труда колдуна, о которой они договорились!

Зал загудел, кто-то захлопал в ладоши, но его оборвали – не на представлении комедиантов! А император продолжил:

– Свидетельствую: колдун Илар – наследник рода Хессель!

Шум в зале усилился.

– Объявляю Зигеля Хесселя убийцей, клятвопреступником и государственным преступником, подлежащим казни через отсечение головы! Все его имущество поступает в распоряжение казны до вступления в наследство настоящего наследника! Дело о наследстве будет решать Совет императора, наследникам необходимо подать прошение на мое имя в течение трех месяцев после оглашения моей воли! Суд завершен – убрать мертвецов! Колдун Илар, верните душу вашей бабушки в те пределы, в коих ей предназначено быть. Да упокоится она с миром!

– Слезай с фургона, здоровяк! Отдашь нам фургон, лошадь, попользуемся твоей бабой – и валите отсюда! Сегодня я не хочу убивать, мы просто возьмем что нам нужно. Ну что ты вытаращился на меня, болван?

Мужчина в старой застиранной одежде, стоящий перед лошадью, был вежлив и даже скучен. И ничего не боялся.

Кто перед ним? Здоровяк, да. Но один. Если не считать миленькой ухоженной женщины, испуганно выглядывающей из фургона.

Даже закрытое платье не может скрыть прекрасной фигуры бабенки, полной груди, круглых, упругих бедер! Эхард уже три недели был без бабы – как-то не везло с добычей. На прошлой неделе нарвались на охраняемый фургон, еле ноги унесли. Дюжина недосчиталась пяти бойцов, теперь на хороший караван не напасть, теперь их добыча – вот такие одиночные фургоны.

Но их все меньше и меньше – дураков нет ездить в одиночку! За целую неделю первый! Если не считать придурка на телеге, заполненной плодами мангана. Взять у торгаша было нечего, и вот уже неделю манган без соли стоял в глотке, заливаемой болотной водой. У этих двух явно можно поживиться – одеты хорошо, добротно, фургон новый, даже ткань почти не успела выгореть на солнце. Лошадь сильная, справная – если на нее бросить одеяло, можно прекрасно ездить верхом! Даже без седла.

Ну а баба… Баба – это все! Конечно, Эхард не собирался ее отпускать – глупо было бы, заполучив такую штучку, не использовать ее по полной! Их семеро, бабы хватит надолго, если не попортить. А портить ее он не собирался. Если приспичит – можно продать! Содержатели борделей для золотоискателей дадут за нее хорошие деньги. Черненькие – они выносливые, долго живут, хотя и мелкие. И страстные ко всему прочему – небось стосковалась по настоящему мужику! И всего-то надо перерезать глотку здоровенному парню, сидящему с вожжами в руках! Долго ли? И денежки у них, видно, водятся, и еды вдоволь, и… в общем – все просто замечательно!

– Ну, что молчишь? Нас больше, ты не заметил?

– Ты какой веры, парень? – неожиданно переспросил здоровяк. – Молишься старым богам или южным? Почитаешь ли Создателя, или ты манипеец, верящий в возрождение на колесе времени?

– Тебе-то какое дело? – опешил грабитель, почесав густую бороду, в которой запутались иголки хвои. – Слезай с фургона, теперь он не твой!

– Я почему тебя спросил, – равнодушно продолжил путешественник, – негоже отправляться на тот свет, не помолившись своим богам. Я человек добрый и всегда стараюсь помочь людям. Даже такому подонку и придурку, как ты. Молись, поганец!

Грабитель молчал, его лицо налилось кровью от ярости, и через несколько секунд мертвого молчания он приказал:

– Ребята, валите его! Бабу не повредите – она денег стоит!

Семеро его бойцов, стоявшие перед фургоном с обнаженными мечами, двинулись вперед, охватив фургон с двух сторон, как клещами. Один парень взялся за уздцы лошади, опасаясь, что она понесет, остальные вместе с Эхардом начали осторожно подбираться к вознице, бестрепетно наблюдавшему за маневрами грабителей.

Потом произошло то, чего Эхард не ожидал: мужчина вскочил со своего места и в его руках засверкал меч. Это был самый большой меч, какой видел в своей жизни седовласый грабитель. Длиной с небольшого человека, шириной не меньше ладони, сверкающая полоса металла в руках умелого бойца могла нанести страшный урон. И нанесла.

Здоровяк вращал мечом так, что казалось, будто меч ничего не весит. Длинная рукоять утопала в руках-гирях, а на красном от солнца лице незнакомца сияла торжествующая улыбка – мол, попались!

Первым пал племянник Эхарда, худой парнишка, который ушел в шайку следом за дядей, после того как умерла его мать, сестра Эхарда. Парнишка уже отличился в грабежах, он был умелым бойцом и не боялся крови – перерезать горло раненому купцу для него было так же просто, как помочиться.

Кстати сказать, он любил это делать – и убивать, и мочиться. И мочился прямо на трупы, за что ему доставалось от дяди и соратников. Не успели обшарить тела, а он уже журчит струей, заливая глотку мертвеца вонючей жидкостью. Зачем он это делал – парень и сам не мог пояснить, но Эхард знал, что племянник немного не в себе после того, как сестра уронила его из люльки на пол. Мальчишка сильно ушибся, казалось, что умрет, но вот как-то спасли его боги, оставили на белом свете.