Анатолий Гончар - Мы восстанем завтра

– Ну, кто? – Он обвел взглядом сидевших за столом.

– В общем, как лицо, так сказать, не заинтересованное, – Кравчук поднялся из кресла, – и как предложивший всю эту кутерьму, я готов взять эту миссию и, соответственно, ответственность на себя. Добро?

Никто не возражал.

Алексей Степанович отодвинул кресло, вышел из-за стола, подошел к Пащенкову, запустил руку в протянутую навстречу кепку, долго перебирал пальцами, наконец вытянул свернутую трубочку.

– Держи, – сунул ее в руку Куличкина и вернулся на свое место.

– Разворачиваю, – огласил свое решение Петр Андреевич и незамедлительно его исполнил. – Одиннадцать, – провозгласил он, бросая на стол теперь уже никому не нужный клочок бумаги.

– Одиннадцать?! – машинально повторил Востротин.

– Чья группа? – поинтересовался Кравчук.

– Минаева, – буркнул я, на что Пащенков ехидно хмыкнул.

– Высшая справедливость, говоришь, да?

Я промолчал, чем было возразить? За предыдущий месяц Костик Минаев прославился тем, что умудрялся проскакивать без боя там, где другие огребали по самое не балуй. И если все остальные не вылезали из боестолкновений, то группа Костика умудрилась поучаствовать всего-навсего в двух-трех перестрелках. При этом никто не сомневался – Минаев усердно ищет ратной славы, вот только она от него бежит. Его группу отправляли на самые трудные участки, но всегда к моменту его прибытия, словно по мановению волшебной палочки, противник начинал спешное отступление или совершал какую-нибудь глупость, вследствие которой к приезду Костика все благополучно заканчивалось. В бригаде даже стало считаться хорошей приметой появление Костика. Он начал числиться неким талисманом. Дошло до того, что если кто-то попадал в очередную задницу, то, запрашивая помощи, неизменно требовал отправить к себе именно группу Минаева.

Вот так Костик и оказался в стороне от основных событий. Злиться за это на него было глупо и по меньшей мере несправедливо, но я злился – мои ребята гибли один за другим, в то время когда кто-то не потерял ни одного. Справедливость… есть ли она вообще на свете, эта справедливость?

Мы тормознулись. Тягач не спешил оттаскивать в сторону тяжелые, обвязанные тросами блоки и освобождать нам дорогу.

– Какого черта! – Я выругался. – Совсем наглость потеряли?

К нам чуть ли не вприпрыжку спешил бывший командир технарей старший лейтенант Шаповалов.

Я начал опускать стекло, намереваясь высказать все, что о нем думаю, но он меня опередил.

– Михалыч, включи рацию.

– Вот ведь. – Я и забыл, что, отправляясь домой, вырубил обе свои радиостанции – очень хотелось побыть в тишине и относительном покое.

– Пащенков не может до тебя достучаться. Выйди на него срочно!

Я приготовился нажать тангенту, но меня опять опередили.

– Старый! – Наушник разорвался голосом Виктора. – Ты далеко?

– У первой баррикады.

– Возвращайся, срочно.

– Что-то случилось?

– Случилось. – Пащенков не стал пояснять что именно. – В темпе. Времени мало.

По напряженности в его голосе я понял – дела обстоят неважно, хотя, казалось бы, после появления известия о второй «волне» ваххабитов хуже уже некуда.

– Разворачиваемся! – буркнул я в микрофон и одновременно скомандовал вслушивавшемуся в наш разговор Васенкову: – По газам!

Юрка кивнул, и автомобиль, взвизгнув покрышками, полетел в обратную сторону. На этот раз двери КПП оказались открыты, видимо, кто-то поспешил отдать такую команду, лишь ощетинились выстрелами гранатометов стоявшие за укрытиями бойцы. Не стали закрывать ворота и после нашего проезда, из чего следовало – надолго в ППД мы не задержимся. Я взбежал по ступенькам, поднялся на второй этаж. Широко шагая, вошел в комнату для совещаний, окинул взглядом сидевших. Впечатление они произвели унылое.

– Что произошло? – Насколько я понял, времени на предисловия не оставалось.

– Мы не могли с тобой связаться… – Он высказал мне вполне справедливый упрек, но тему развивать не стал, сразу переключившись на дело. – Вахи не задержались в райцентре. Их передовые отряды на большой скорости проскочили вперед, миновали рабочий поселок и, не останавливаясь, двигаются по окружной дороге. Группа Минакова и третий батальон ополченцев уничтожили головную походную заставу ваххабитов. Сейчас противник остановился и концентрируется на въезде в город.

– Как я понимаю, через южные пригороды вахи в город входить не собираются?

Пащенков согласно кивнул.

– Был радиоперехват. Кто-то слил противнику информацию о готовящейся встрече…

– Ни хрена себе кино и немцы! И что за сволочь?

– Ищем. Обязательно найдем, но сейчас это не главное. Вред, который вражеская сука могла нам нанести – нанесен, и ничего не исправить. Делаем что возможно – район выхода в эфир определен, ведется наблюдение. Короче, пошел этот радист к чертовой бабушке. Не найдем – сам сдохнет. У нас другие проблемы. По поступающей информации, часть сил ваххабитов направляется к тебе, скоро они соединятся с остатками первой колонны и наверняка ударят с двух направлений. Все резервы бросаем в северный микрорайон. Я уже отдал команду на выдвижение. С южного направления снимаем всех. Батальон Тихонова на усиление вашего участка, остальные на север.

– Город нам не удержать. – Пришедшую в голову мысль я проговорил вслух. Неправильно восприняв всеобщее молчание как неодобрение сказанного, я горячо продолжил: – У нас нет возможности защищать все направления, идущие в город. Сообщите всем: пусть жители немедленно уходят в лес и… – Тут до меня дошло – не я один здесь такой умный. – Ага, понятно, вы думаете так же. Что ж, тогда выкладывайте. – Пока я отсутствовал в эфире, у них наверняка нашлось время все обсудить.

– Михалыч, пока тебя не было, – приятно осознавать свою сообразительность, – мы тут посоветовались… Наша задача продержаться ровно столько времени, сколько потребуется для эвакуации мирных жителей. И тут мы обязаны стоять и стоять, не отступая. Цепляясь хоть зубами, хоть ногтями за землю, за асфальт, за бетон, упираться пятками. Одним словом, умереть, но не позволить противнику прорваться в жилые кварталы. Когда последний из жителей города окажется за речкой, мы отдадим приказ на отход.

– Куда? – Поднял на него вопросительный взгляд.

– Нами принято решение держать оборону в прямоугольнике, ограниченном несколькими улицами. – Он взял ручку и провел ее кончиком по карте, обозначая линию обороны.

– Лучше не придумаешь, – вставил Кравчук.

Вспомнив план города, я согласно кивнул. Участок они выбрали действительно удачный. Тем более что со стороны центральной значительную часть будущей линии фронта надежно прикрывала сплошная стена длиннющего здания (бывшего старого «Детского мира»).