Дмитрий Кликман - Право на ошибку

– На днях собирался. Придешь?

– Пробу снимать? Легко, вот только… – сталкер покосился на Стаса. – Сбегаем с нашим общим другом по одному делу.

– Ты ему правда помогаешь?

– Вроде того.

– Хорошо.

– Через полчаса смена придет, – ветеран обратился к Антиквару. – Можете их дождаться, если хотите.

– Не стоит, – Антиквар отрицательно покачал головой. – На это времени нет. Спешить надо.

– Ну, дело ваше. Если что – орите, поможем.

– Не вопрос… Стас! Завязывай, – Антиквар окликнул Данилова, которого со всех сторон обступили товарищи по клану. – Потом наболтаетесь, если живы будем. И так уже кучу времени потеряли.

Данилов, по очереди обнявшись с товарищами, быстро направился в сторону сталкеров:

– Да, конечно, идем уже.

– Кончай лыбиться, – ухмыльнулся Чика. – Рот порвешь.

Оплотовец показал ему кулак:

– Видел?…

– Большой, – полушутя отмахнулся сталкер и громогласно заржал.

– Тише ты, гудок паровозный.

– Идем. Открывай, Прапор!

Ветеран повернулся к бойцам, дежурившим у ворот, и махнул рукой. Раздался лязг. Створка с противным скрипом поползла в сторону, открывая проход.

Стас шагнул первым и тут же остановился, невежливо помянув вслух чью-то маму. Перед глазами его разворачивалось действие, которое мало кого оставило бы равнодушным. Данилова охватил животный страх, смешанный с восхищением: это было красиво и одновременно жутко…

На поверхности земли, постепенно, будто язвы на теле, рвущие в клочья лишенную влаги кожу, начинали проявляться новые и новые аномалии. Вечером зрелище выглядело особенно ярко, являя глазу все в мельчайших подробностях.

Аномальное поле, словно грозовой фронт, неумолимо двигалось от центра Зоны к окраине, постепенно заполняя окружающее пространство. И вот этот фронт добрался сюда. Не в силах пошевелиться от страха, путники ждали, когда эта силища постепенно пройдет мимо, внутренне надеясь, что судьба не сыграет с ними злую шутку и какая-нибудь гадость не раскроется прямо под ногами. Возможно, воображение взяло власть над разумом, но Стас вдруг остро почувствовал жуткое дыхание смерти, на секунду замершей перед ним, будто решая: «Пора? Или пусть поживет пока?…» Секунду спустя наваждение исчезло. Он потряс головой, постепенно приходя в норму, и вновь взглянул на дорогу, но уже по-иному: спокойно, сосредоточенно, привычно отмечая глазами новые ловушки. Лимит времени, отведенный им Зоной для безопасного пути, оказался исчерпан.

Каких-то полтора километра, отделявших путников от уже показавшегося на горизонте завода, где находилась база «Оплота», друзьям пришлось преодолевать со скоростью раненой черепахи.

Но сталкеры упорно продвигались вперед, лавируя среди смертельно опасных участков. Стас сбросил темп, осторожно протискиваясь между гудящими, искрящими и прочими субстанциями, приглушенно матерясь от злобы. Но даже раздражение, вызванное препятствиями на пути, не могло заглушить приятно греющее душу чувство. Он шел домой… и плевать на проблемы, неприятности, снежным комом навалившиеся на голову, – впереди его ждала база: единственное место в Зоне, да и, пожалуй, на всей Земле, где Данилов чувствовал себя легко и спокойно.

Оплотовцы оградили дорогу к заводу колючей проволокой – так, чтобы у путников не было возможности далеко отойти от асфальтового полотна. Подобная практика помогала защитникам базы хоть немного сдерживать поток мутантов, частенько забредающих сюда со стороны Пустошей. Но в данный момент это только мешало, лишая сталкеров свободы маневра.

Клан тщательно следил за ограждением, являвшимся, по сути, первой линией обороны, но его с завидной регулярностью портили Всплески и залетные мутанты. Колючка местами была порвана, изредка взгляд сталкеров отмечал отсутствие опорных столбов. Хотя Стас прекрасно знал – это ненадолго. Как только на маршруте все более-менее устаканится, забор тут же поправят.

Петляя, словно стайка сардин, уходящих от хищника, троица добралась до завода только к вечеру. На ПДА пришло первое сообщение:

«Погиб сталкер Данила Сивый. Кабан».

В течение пяти минут на ПДА приходили сообщения с некрологами вольных бродяг. Время после Всплеска – пора одиночек. Сталкеры выходят на тропу, прокладывая новые маршруты. Многие еще погибнут, пока путь станет более-менее проходимым.

На последнем участке пути Антиквар догнал Стаса, пристраиваясь рядом:

– Что думаешь?

– По поводу?

– По поводу слов Прапора, – уточнил Иван.

– Меня арестуют… до выяснения, – хмыкнул Данилов. – Придурки.

– А что ты хотел? – удивленно спросил Иван. – Оркестра и девочек в белых фартуках? А в руках у них транспаранты: «С возвращением, Стасик!»?

– Иди ты, – буркнул Данилов.

– Нормальная реакция нормального командира. Если он не дебил. Сам подумай.

– Уже подумал, – обронил Стас, соглашаясь с доводами напарника.

– Ну раз подумал – знаешь, как себя вести. Повторихин тебя пробивает, поверь мне. Если уже не пробил. Так что все зависит от… много от чего. У-у-у-у! – протянул Иван, глядя на стоящего у входа старшего смены оплотовцев. – Походу, нам тут не рады.

– Это Куцый, – невольно улыбнулся Седой, разглядев знакомое лицо сержанта. – Он всегда такой.

Данилов оглядел родной блокпост, на котором не раз нес дежурство, попутно отмечая знакомые лица на постах. Ну вот он и дома… хотя радость от возвращения постепенно угасала: оплотовец прекрасно знал, что его ждет после пересечения границы базы. И от этого у него на душе скребли кошки.

Подойдя к блокпосту, Стас остановился, наблюдая развернувшуюся перед ним сцену и едва сдерживая улыбку:

Возле узкого прохода, заложив руки за спину, возвышался начальник караула сержант Киценко по прозвищу Куцый. На подошедшую троицу старший не обратил внимания, не желая отвлекаться от очень важного дела. Он беседовал с подчиненным. Дабы понять, как именно разговаривал сержант, нужно знать Киценко. Уровень децибелов в округе превышал все допустимые для человеческого уха пределы. Сам Куцый с красным от натуги лицом наклонился к бойцу – приблизился почти вплотную, отчего у Стаса возникли глубокие сомнения в том, что барабанные перепонки распекаемого служаки останутся в целости:

– …Вот скажи мне, Фефелов, упыря тебе в задницу, – продолжал надсадно орать начкар, – что гласит пункт номер двадцать два Устава караульной службы?! Я даже напомню для твоей тупой башки название: «Обязанности часового»! Надеюсь, скажешь, потому как я очень хочу узнать, что запрещается часовому во время несения дежурства на посту?!

Боец судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы и принялся мямлить:

– Часовому запрещается есть, пить, спать, справлять естественные надобности…