Денис Бурмистров - Черный выход

– Заткнись, тварь! – завизжал Херсонец.

Фомин отпрыгнул от возникшей на пути ямы, помогая руками, полез на насыпь. Увидел бредущего в другую сторону Тошу. Намереваясь напасть сзади, вновь пошел в атаку.

Восток появился неожиданно, словно чертик из табакерки, и уложил Херсонца одним ударом кулака. Он вылез из глубокой протоки, оставленной дождевой водой, держа в руке пистолет Старцева. Направил оружие в лицо Тоши.

Набравший скорость Игорь сбил отчима с ног, вместе с ним влетел обратно в грязный ров. Приземлился жестко, сильно приложившись к стенке протоки головой. Сверху его засыпало съехавшей землей и камнями. Мир перед глазами поплыл, в ушах зазвенело.

– «Шар» мой! Мой! – раздался крик Херсонца и выстрелы.

Словно сквозь туман, Игорь увидел поднимающегося отчима. Он пошатывающейся походкой побежал прочь, словно солдат, спасающийся в окопе от обстрела. Спустя секунду мимо протопали ноги Херсонца, который устремился в погоню, крича и размахивая оружием.

Зашелестела земля, и в ров съехал Гоша, который помог оглушенному другу выбраться из-под обвала.

– Семен жив, я видел его там, дальше! – с жаром сообщил Чесноков, увлекая Игоря за собой. – Он, по-моему, ранен! Быстрее!

Игорь, отплевываясь и стряхивая землю с головы, поспешил за другом.

Тошу Херсонца они нашли неподалеку. Бандит лежал наполовину провалившись под землю, его ноги терялись в густом, клубящемся причудливыми протуберанцами зеленом тумане, заполнившем каверну. Он был еще жив, но аномалия стремительно превращала его тело в однородную резиновую массу.

– «Ведьмин студень», – отпрянул Гоша. – Не жилец.

Тоша поднял голову, его затуманенный взгляд блуждал по лицам друзей.

– Вытащите… меня, – прохрипел он, роняя слезы.

– Не стоит, – Игорь, презрев отвращение, присел. – Может оторвать… что ниже.

Но бандит словно не слышал, сказал с мольбой:

– Вытащите… Что хотите отдам! Вынесите из Зоны!

Фомин посмотрел на Гошу, покачал головой. «Студень» не лечится. Еще несколько минут – и все будет кончено.

Игорь нагнулся, поднял лежащий рядом пистолет. Вытащил обойму, оставив один патрон в стволе. Вложил оружие в руку Херсонца, сказал мрачно:

– Как поймешь, что больше нет сил терпеть… Вот, так будет быстрее. Извини, все что можем. Прощай.

И пошагал прочь, махнув Чеснокову. Гоша с недоверием обошел умирающего бандита, который вновь уронил голову на землю, догнал Фомина. Спросил:

– Зачем отдал ему ствол? Нам бы пригодился!

– Ты бы смог его застрелить? – покосился на друга Игорь.

– Нет.

– И я не смог. А оставлять медленно и болезненно подыхать пусть даже такого, как Херсонец… Не по-людски это. Неправильно.

Они пробежали почти половину круга вокруг карьера, поднимаясь на насыпи и высматривая Востока или Старцева. Наконец Игорь заметил хромую фигуру, поднимающуюся на центральный холм с чьим-то испачканным в земле рюкзаком. Отчим шел воровато, готовый выстрелить в любого, кто появится в поле его зрения. Он не видел Игоря и Гошу, Фомин решил этим воспользоваться.

– Чеснок, обходи сзади. Я попробую забраться тут. Когда он поднимется на холм, налетим с двух сторон. Он нам быстро скажет где Семка.

– У него «Шар»? – спросил Гоша.

– Не знаю… Наверное. Ты понял что делать?

– Да.

– Погнали!

Гоша сбежал с насыпи вниз, прячась за отвалами земли. Игорь же полез на гору по почти отвесной стене, цепляясь за предательски расползающиеся стены, редкую траву и камни. Срывая ногти, он карабкался вверх, стараясь успеть, стараясь не упустить отчима. В нем кипела такая ярость, что казалось, он сможет разорвать Востока голыми руками.

Край рукотворной горы оказался даже ближе, чем казалось снизу. Фомин ухватился за жесткий бурьян, оттолкнулся ногами и одним движением буквально закинул себя наверх.

Отчим, перед которым внезапно возник грязный и злой пасынок, выбросил вперед руку с пистолетом, но Игорь успел поднырнуть, обхватить ноги и толкнуть плечом, опрокидывая Востока. Грянул выстрел, пуля прошила куртку Фомина, чиркнув о бок, но парень словно не заметил этого.

Отчим со всего маху приложился спиной, рюкзак и пистолет разлетелись в стороны. Он успел закрыть лицо, когда оседлавший его Игорь начал с яростными криками дубасить его кулаками. Попытался вывернуться, но Фомин отпрыгнул и схватил пистолет.

– Гад! Какой же ты гад! – Голос Игоря, целившегося прямо в лицо Востока, сорвался. Палец почти дожал спусковой крючок, остановившись в усилии от выстрела.

– Игорек, Игорь, родной! – зачастил мужчина, отползая на спине, и впервые Фомин увидел в глазах отчима страх. – Ну что ты, что ты, ну?

– Ты убил моего отца!

– Так вышло, Игорек… Ну-ну, не глупи! Не надо! Мы можем с тобой нагнуть весь город, всех! Вот!

Отчим полез в карман и достал свою знаменитую зажигалку из когтя шатуна.

– Вот, это ключ от сейфа! Там все – деньги, золото! Там компромат на всех, абсолютно на всех в этом городе! Ты и я – мы может всех нагнуть раком! Но для этого я тебе нужен, слышишь? Нужен! Я же все знаю, я… А-а-а!

Игорь выстрелил. Пуля попала в землю, окатив Востока острыми осколками.

– Зачем ты убил отца? – заорал Игорь.

– Так вышло, вышло…

– Зачем?!

– Он сам не захотел делиться! У него и жена красавица, и в Зоне сплошной фарт. Еще и «Шар» нашел, а делиться не хотел… «Шар», Игорь! Это же Божий дар!.. Вон он, «Шар», там! Бери, делай что хочешь! Только не убивай!

На гору поднялся Чесноков, изрядно взмокший. Он бросил презрительный взгляд на Востока, присел на корточки возле валяющегося рюкзака и откинул заскорузлый клапан. Заглянул, морщась словно от яркого света. Осторожно запустил руку внутрь и пробормотал, глупо улыбаясь:

– Золотистый… Теплый…

Рюкзак упал, Чесноков встал, а в его ладонях остался лежать небольшой, чуть меньше футбольного мяча, шар, отливающий медью. Он не был похож на те «Золотые шары», которые показывали в кино, – от него не исходило никакого свечения, и его появление не сопровождалось хоральными песнопениями. Но по тому, как Гоша на него смотрел, хотелось верить, что этот внеземной объект именно золотистый, и именно теплый.

– Гоша, положи, пожалуйста, «Шар» обратно в рюкзак, – раздался угрюмый голос Старцева.

Чесноков радостно обернулся, желая обнять друга, но осекся, затормозил на полушаге.

Семен стоял согнувшись, угрожающе выставив перед собой нож. Лицо Старцева, серое и осунувшееся, было перекошено и напряжено, он не смотрел в глаза, и губы его были сжаты в тонкую нить.

– Семен, – не веря своим глазам, произнес Гоша. – Это же мы… Мы!

– Я должен забрать артефакт… Должен, – слова давались Старцеву с трудом, за него будто говорил кто-то другой.