Андрей Круз - Нижний уровень – 2

Но начать надо все же со стейка. С большого салата на двоих, стейка… хотя Росита наверняка закажет ребра, вина… да, вина, пожалуй, никакого пива. Вина к мясу, красного и сухого.

Стоп, а что тогда во «Фронтир Хаус»? Гулять так гулять…

– Guapa, а может быть, в «Доннованз»? Мы там раньше не были, а все хвалят.

«Донованз» тут считается чуть ли не эталоном всех стейкхаусов, а они в этих краях хорошие и правильные. И мы в нем до сих пор не были. Может быть, там попраздновать?

А что празднуем, к слову? Как-то не думается мне, что это все из-за того, что я уцелел, тут что-то другое, иной повод для радости. Росита? Увидел ее с другой стороны? Впервые так к ней потянуло?

Ну да, очень даже может быть. Скорее всего, так и есть. Дошла наконец простая истина о том, что жизни надо радоваться именно сейчас и в том ее проявлении, которое доступно, а я почему-то от этого отказывался.

Ну да, старый. Сорок пять, почти сорок шесть. Многовато. Но хрен с ним.

Нашел номер ресторана, дозвонился, зарезервировал столик. Все в порядке, все готовы.

– Мне надо голову помыть! – засуетилась Росита. – И вообще я не готова.

Кто бы сомневался. Но я поправку сделал, у нас еще два часа в запасе. Кстати, я два часа так не проживу, у меня в желудке уже сирены воют, надо чем-то этот вой хоть чуть-чуть забить.

Хорошо, что по пути Росита заворачивала в супермаркет, пока я трейлер домой тащил. Нашел пакет рукколы, сыпанул в миску, накрошил туда помидорчиков черри и сыпанул нарезанных свежих шампиньонов. Перемешал с оливковым маслом, добавил соли, потом все побрызгал «крема бальзамико». И не еда, в сущности, и аппетит отобьет ненадолго. Держа миску в руках, пошел в кабинет. Хотя бы чем-то полезным займусь. Работой. Настоящей, а не гонками за этой нелюдью. А то погибнет моя фирма в небрежении, нельзя так. Надо деньги зарабатывать, надо дело развивать, надо фирму Роситы раскручивать – все надо.

В общем, вышло так, что потом Росите меня пришлось торопить, что-то я совсем в делах закопался. Она уже вся в белом и золотом, как ей и подобает, а я еще в домашнем сижу. Завис на телефонах, на писании писем, на бухгалтерии. К счастью, я одеваюсь быстро, так что через пару минут и я был готов.

Стоянка у «Доннованз» оказалась просторной, в стороне от дороги, так что бросить машину и вызвать такси – вообще никаких проблем. Сам ресторан хоть и довольно большой, но уютный, интерьер в темном дереве и меню огромное, разве что выбирать пришлось осторожно – за соседним столиком какой-то стейк, как я заметил, подали в поджаренной булке, на манер бургера, что можно считать и вовсе надругательством над мясом.

Салаты здесь огромные, поэтому непривычному человеку лучше знать, что на одного их брать нет смысла, ни на что другое места в брюхе не останется. Так что взяли, как и планировали, на двоих. Салат вроде простой – нарезанные листья, стружка обжаренного бекона, обжаренные же орехи, но вот вкусно. Даже Росита удивилась.

– Это заправка такая, – предположил я.

– А что в ней?

– Мне кажется, что сладкий чили в лаймовом соке, но ручаться не буду.

Кстати, Росита после общения со мной стала застольным манерам уделять на удивление много внимания, поэтому я перехватил ее взгляд – мужик за соседним столом трескал свой стейк в булке, держа его руками. В Америке вообще с застольными манерами не так чтобы очень; к слову, непривычного человека поначалу очень многое удивляет. Я поначалу даже не мог привыкнуть к их манере сначала порезать весь стейк на мелкие кусочки, потом взять вилку в правую руку и есть уже так. Как-то кажется, что у них все манеры из школьной столовой вытекают.

Но именно стейк – огромный добротный «T-bone» – был что надо, не придерешься. И зажарен как положено, и мясо исключительное, и красное сухое вино под него было хоть и чилийским, но тоже хоть куда. Я даже на десерт повелся, чего никогда не делаю на самом деле, но вот сегодня хотелось настоящего ужина во всей его полноте.

И за этим десертом Росита спросила:

– Скажи, ты все же остаешься со мной или… опять хочешь уйти? Можешь ответить честно?

Вопрос серьезный и как-то праздничное настроение немного нарушал, я в первый момент даже отшутиться хотел, но потом сообразил, что вот как раз этого делать не надо. Поэтому ответил вполне серьезно:

– Я никуда не ухожу. Не хочу и не собираюсь.

– Ты не должен к ней уходить. Даже если ты уйдешь от меня, то не к ней, обещай.

– Здесь нечего обещать, я никуда не собираюсь, – повторил я.

Я действительно не собираюсь, я уже все решил.

Росита вздохнула, откровенно пропустила мое уверение мимо ушей, затем сказала:

– Она – зло. – Росита посмотрела мне в глаза, крутя в тонких пальцах с этими безумными ногтями недопитый бокал с вином. – Если ты будешь с ней, то превратишься в одного из них. Я это чувствую. После того, как я спустилась с тобой вниз , я вообще… изменилась. Я слишком много чувствую, у меня словно кожи нет теперь.

– Я же сказал…

Она замотала головой, не давая мне заговорить, ее хвост из убранных под резинку волос хлестнул ее по лицу.

– Не перебивай, я всего лишь раз об этом скажу!

Я показал жестом, что заткнулся.

– Неважно, что сейчас. Сейчас у нас все хорошо, кажется, как я чувствую. Но ты ее не забудешь, тебя всегда к ней будет тянуть. И я знаю, что она лучше меня… не перебивай!

Я хотел протестовать, хотя бы из вежливости, но опять промолчал.

– Я из трущоб, почти что с помойки.

– Она тоже, – вставил я. – С куда худшей.

Росита замолчала, явно удивившись. Мы никогда не обсуждали с ней личность Мэри Ринг. А сама Росита все же девушка простая, полезть в компьютер за информацией самостоятельно для нее все же слишком.

– Энн Хилли, она же Мэри Ринг, родилась у проститутки от неизвестного отца, и мать сдавала ее в прокат с десяти лет. В обмен на дозу. И примерно в этом же возрасте она начала убивать.

Наверное, мне тоже просто следовало сказать это вслух. Самому себе, встав перед зеркалом, потому что только сейчас я наконец услышал, как это прозвучало. Да, она изменилась… в чем-то стала настоящей светской женщиной, но при этом она все же осталась тем монстром, которого создала полусумасшедшая мать-наркоманка.

– Тогда… почему?

– Ты точно хочешь это обсуждать? – спросил я.

Лично я обсуждать свои отношения с Энн Хилли с Роситой не хотел. Просто потому, что некоторым вещам так лучше и остаться лежать в темноте. Ты говоришь своей женщине что-то о себе, и тебе кажется, что об этом надо сказать – и оно остается между вами навсегда. Никакое сказанное слово не уходит в никуда, как вода в песок. Оно всегда оставляет след. И поэтому со словами нужно обращаться осторожно.

– Нет, – покачала она головой в задумчивости. – Нет, наверное.