Михаил Кликин - Чистилище. Турист

Она заставила себя выйти из машины.

Свет приближающихся фар ослепил ее.

Но зато она услышала голос.

– Это мы! – радостно кричал отец. – Это я Кольку вашего нашел!..

Знакомая «Нива» выехала на притоптанную лужайку, остановилась в трех метрах от остывшего кострища. Коля выпрыгнул из машины, приобнял Машу.

– Где он? Живой?

Она махнула рукой в сторону «УАЗа». Говорить она уже не могла – ее словно за горло взяли.

Коля забрался в тесную «буханку», сел возле брата. Маша встала у открытой двери. Слезы текли у нее по щекам.

– Давно он без сознания?

Она кивнула.

– Давали что-нибудь?

– Обезболивающее, – ответил подошедший дед.

– Хорошо.

Проснулись дети, сели, удивленно глядя на дядю Колю – откуда он тут взялся? Только маленький Костя все спал.

– А с машиной что? Под капот заглядывали?

Маша покачала головой. Она даже не представляла, как подобраться к мотору в «буханке», у которой и капота-то в обычном понимании этого слова нет.

Коля выбрался на улицу и обошел машину, качая головой. Ей крепко досталось – «кенгурятник» оторвало, фары разбились, передняя часть сильно помялась – так, что даже стекло растрескалось. Просто удивительно, что Маша сама не зашиблась, протаранив лося.

Он разжег костер – было довольно зябко, и от воды полз стылый туман.

– Что с Ваней? – спросила Маша, присаживаясь на корточках перед огнем, протягивая к нему руки.

– Пульс плохой, – не стал скрывать Коля. – Похоже, шок. И, видимо, внутреннее кровотечение.

– Что это значит? Это плохо, да?

– Да.

– Так забирай его! Вези к врачу!

– Транспортировка его убьет.

– Тогда привези врача сюда!

– Боюсь, я уже не смогу никого найти… Александр Егорович мне все рассказал, пока мы сюда добирались… Да я и сам видел достаточно…

– Что же делать? – Маша закрыла лицо ладонями. – Что делать?

– Может, он еще выкарабкается, – сказал Коля. – Ванька у нас всегда был везучий. Он рассказывал, как взорвал ацетиленовую бомбу? Мы тогда собрались рыбу глушить на пруду. Сделали пробную бомбу с карбидом, бросили в лужу. А она почему-то никак не взрывалась. Иван пошел посмотреть, в чем дело. Тут-то она и жахнула… У меня до сих пор шрам на плече, хотя я в десяти метрах был, за деревом прятался. А на Ваньке – ни царапины…

– Мама! – в открытом окошке «буханки» появилось лицо Анжелы. – Дядя Коля! Папа проснулся!

Они бросились в машину.

Иван действительно открыл глаза, смотрел в потолок.

Маша осторожно тронула его лицо. Он чуть повернул голову к ней.

– Привет, брат, – сказал Коля. – Извини, что опоздал… Еле нашел вас. Хорошо, рисунок протектора приметный.

Синие губы Ивана шевельнулись:

– Привет.

Голос был слабый и словно чужой.

– Вы должны ехать…

Каждое слово давалось Ивану с трудом. Он попытался приподняться, чтобы быть ближе к родным, чтобы они лучше его слышали. Маша попробовала придержать мужа, но он затряс головой, и она, испугавшись, что сделает только хуже, отпустила его.

– Телефон… – хрипел Иван. – Я записывал… Там все есть… Надо ехать…

– Тихо, брат, – попробовал успокоить Ивана Коля. – Все будет хорошо. Не переживай.

– Губа… – сипел Иван. – Нос… Запомни, Колька!.. Карго… Кий… Мезень… Повтори!

– Мезень, – послушно повторил Коля. – Карго… Кий…

– Губа! – потребовал Иван. Он пытался добавить еще что-то, но у него не получалось выговаривать длинные слова. Он задыхался. Кровь потекла из уголка рта. – Губа… Нос…

– Да-да, я понял, брат. Губа и нос. Только успокойся.

– Обещай… Поехать… Обещай! Всех отвези! Детей! Мезень! Слышишь? Мезень!

– Обещаю.

– Надо быть… Там… Первого…

Иван закашлялся, глаза его закатились, но рука крепко держала плечо брата, не позволяя тому отстраниться.

– Обещай!

– Обещаю! – Коля не мог взять в толк, что от него требует умирающий. Из всех слов, что тот пытался произнести, понять можно было только три: «губа», «нос» и неведомая «мезень».

– Первого октября, – вдруг четко произнес Иван. – Будьте там. Ты обещал!

Он обмяк, уронил голову – звук был, будто бильярдный шар упал. Коля приложил два пальца к его шее – пульса не было. Маша испуганно смотрела то на него, то на мужа. Не верила, что все кончилось.

– Все, – сказал ей Коля.

Она зарыдала.

– Нет, – сердито сказала Анжела. – Папа не умер. Он уснул. Он уже засыпал так же. Ему просто надо отдохнуть, и он проснется!

Дед Саша подозвал к себе Андрея, повел к костру, о чем-то тихо с ним разговаривая. Пятилетний Костя все спал – рядом со своим отцом, на расстоянии вытянутой руки.

– Мама, папа же не умер? – спросила Анжела чуть тише. – Скажи!

– Папы больше нет, – ответила Маша, глотая слезы. – Иди на улицу, дочка.

– Нет! Нет! – Девочка ударила ее кулаками. – Это неправда! Зачем ты врешь?!

Костя проснулся, заплакал. Маша подсела к нему, взяла его на руки, обняла изо всех сил.

– Не надо вам здесь быть, – тихо сказал Коля. – Идите к огню. Я все сделаю сам…

Под огромной ветлой он выкопал могилу. Из подобранных сучьев смастерил крепкий крест, вырезал ножом имя и фамилию, дату рождения и сегодняшнее число. Он вытащил брата из фургона, завернул его в одеяло и, взвалив на плечо, отнес к месту захоронения.

Солнце уже поднялось высоко, когда он позвал остальных. Но никто так и не смог ничего сказать. Наверное, это было неправильно, поэтому Коля высказался за всех:

– Спи спокойно, брат. Пусть земля тебя будет пухом. Ты был нам примером, примером нам и останешься.

Он спустился в неглубокую могилу, уложил там Ивана, закрыл его лицо полотенцем. Дед Саша подал Коле руку, чтобы помочь выбраться. Вся семья встала на краю ямы. Маша кинула вниз горсть земли и упала на колени – ноги ее уже не держали.

А потом Коля взял лопату.

Он много чего вспомнил, забрасывая землей того, кому всегда немного завидовал и кому во всем старался подражать. Было горько, тоскливо. Разное думалось. Но в какой-то миг в памяти вдруг всплыла непонятная «мезень» – и намертво засела в голове…

На высоком берегу реки они провели целый день. Три раза, забывшись, Костя спрашивал, где папа. Анжела сидела у костра, ничего не ела, не пила, молчала и смотрела в огонь. Андрей жался к маме. Дед Саша бродил вокруг, не находя себе места.

Коля всегда возил в машине блокнот и карандаш. И сейчас, действуя по какому-то наитию, он постарался дословно восстановить бред умирающего Ивана, записать все эти «карго», «нос», «кий» и «губы». Он хотел спросить Машу, где телефон ее мужа, но она была погружена в себя, и он не решился ее тревожить.

В полдень Коля занялся ремонтом «буханки». Двигатель вроде бы не пострадал, и трансмиссия была в полном порядке. Проблемы возникли с электрикой – при ударе порвались провода, выбило несколько предохранителей. Коля возился три часа – и не зря. Ему удалось завести машину, и он даже был уверен, что в ближайшее время она не сломается.