Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе

Парень растерянно огляделся: куда же делась Грымза? Уж она бы навела здесь шороху! Да видать, хитрая тварь смекнула, что против толпы мужиков с топорами даже ее клыкастая пасть слабовата. Так что оставалось лишь подчиниться силе. Не очень-то доблестно, но зачастую помогает выжить.

Когда их погнали в глубину леса, семинаристу удалось, наконец, в подробностях рассмотреть местных. Выглядели они довольно непривычно. Все косматые, бородатые, с грубыми красными лицами, в длинных грубых рубахах, вроде бы из мешковины, подпоясаны веревками. У многих за веревочными поясами торчали топоры – явно самодельные, как, впрочем, и одежда. Они были бы похожи на древних славян, не хватало только лаптей на ногах – вместо них были крепкие кожаные мокасины. Глядя на них, возникало только одно определение: мужики. Нормальные такие, крепкие мужики, вроде такого же гражданского люда в Кремле. Это немного ободрило Книжника, он даже заговорил, старательно пытаясь изобразить искренность и дружелюбие:

– Друзья, это недоразумение! Мы прибыли с миром! Мы кремлевские! Слышите меня? Мы – друзья!

Ответом было молчание. Лишь веревки на руках затянули потуже. Затем легко подтолкнули в спину и повели по узкой тропе в глубь Чащобы. Зигфрид даже не думал сопротивляться, хотя наверняка мог положить какую-то часть местных. Но воину виднее: возможно, он посчитал, что даже если положит всю эту группу, подоспевшая подмога не оставит им шансов. Так и оказалось: навстречу вышла еще одна группа бородатых мужиков с топорами, хмуро поглядывавших на пленников. Так всей толпой и двинулись дальше.

Всю дорогу что-то в происходящем смущало Книжника, пока он не понял: они же все молчат! Не только с пленными – они даже друг с другом не разговаривают. Хотя шут их знает – может быть, так у них принято во время охоты или разведывательного рейда.

А ведь до сих пор непонятно, кто они сами – пленники или просто добыча, мясо. Парня передернуло. Молчание местных угнетало все больше. И то верно – что с едой разговаривать? Гоня от себя мрачные мысли, он попытался заговорить:

– Куда вы нас ведете?

Тишина.

– Вы охотники, да?

Нет ответа.

– А мы, между прочим, у себя в Кремле люди известные. Понимаете, о чем я говорю? За нас выкуп заплатить могут!

Полное равнодушие. Самое время начинать нервничать.

– Ведь вы не собираетесь нас убивать, а? – заискивающе спросил Книжник. – Ну что же вы молчите?!

– Не унижайся, – суровым тоном произнес Зигфрид. – Захотят – сами заговорят.

– А может они… немые? – голос парня сорвался.

И тут же он получил в бок обухом топора.

– По крайней мере, не глухие, – заметил Зигфрид.

Вели их довольно долго, пока тропа не расширилась, а растительность не стала реже. Они сбавили шаг, и местные вдруг как по команде слегка склонили головы, и вроде бы даже вжали их в плечи. Книжник недоуменно огляделся и вздрогнул.

Вдоль дороги стояли темные покосившиеся столбы. Это только на первый взгляд – просто столбы. Приглядевшись, в них можно было опознать мрачные фигуры, грубо вытесанные из бревен. Фигуры были не просто мрачные – эти темные, похоже, закопченные, лица буквально источали темную силу и злобу. Прижатые к телу руки – довольно условные, ибо определялись толщиной стволов, тем не менее, выражали невероятную мощь и экспрессию.

Это были идолы. Настоящие языческие идолы, никакого сомнения. И вглядываясь в их суровые лица, становилось ясно: пленникам этого племени придется непросто.

Пройдя своеобразное оцепление из деревянных истуканов, вся группа вышла на обширную поляну. Нет, поляной это сложно было назвать. Просто деревья здесь росли значительно реже.

Зато какие это были деревья! Толстенные, приземистые стволы, не менее десятка метров в диаметре у основания, от которых, как щупальца чудовищных осьминогов, разбегались мощные корни. Но дело было даже не в самих деревьях, а в том, что с ними сотворили те, кто обитал в этих местах.

Каждое дерево было превращено в дом. В толстой коре явственно виднелись двери и окна, по широким корням к дверным проемам вели ступени, на развесистых боковых ветвях были устроены самые настоящие балконы. Многие ветви переплетались с ветвями соседних деревьев и образовывали сложную сеть надземных переходов. При этом окна, двери, да и сама поверхность стволов и ветвей были искусно украшены узорами и какими-то изображениями, представляя собой необычайно живописное зрелище. Деревья при этом оставались живыми, и, видимо, прекрасно себя чувствовали.

Огромные пни между стволами были превращены в основания для служебных сооружений, вроде мастерских, кузниц, небольшого рынка. По крайней мере, пленникам удалось заметить кузнецов за работой и что-то вроде гончарной мастерской. На другом пне резвились дети, в третьем было выдолблено то ли огромное корыто, то ли бассейн. Сначала можно было решить, что это цистерна для сбора воды, но затем на поверхности несколько раз плеснулась самая настоящая рыба. Вообще, здесь было много чего любопытного, с одного взгляда не охватишь. Одно было ясно: жизнь в Чащобе бьет ключом. И нельзя сказать, что местные сильно страдали от жизни в глухих опасных зарослях. Они чувствовали себя здесь как дома, и Книжник даже ощутил что-то вроде ревности: до этого он был уверен, что нет в мире места, более приспособленного для жизни, чем Кремль.

Самое могучее дерево высилось в центре этого необычного селения. Похоже, сюда их и вели. И это уже был не дом.

Это была настоящая крепость. По сути, здесь было несколько сросшихся стволов, центральный из которых являл собой цитадель, а боковые выполняли роль башен. В стволах имелись многочисленные бойницы, а ближе к основанию – массивные ворота из грубо обтесанных бревен. Прущая из земли громадина размерами и мощью могла соперничать с башнями Кремля. Особенно потрясал широкий и глубокий ров, в глубине которого густо переплелись циклопические корни. На дне этого рва метались какие-то мелкие злобные твари, мгновенно заметившие пришедших и зарычавшие злобно и жадно. Не позавидуешь тому, кто полезет на «цитадель» и сорвется в сырую глубину этого рва. Лучше уж любоваться отсюда.

Глядя на это великолепие, Книжник задумчиво прикусил губу.

Оказывается, он был не так уж и прав – для возрождения цивилизации совершенно необязательна питательная почва в виде радиоактивных развалин. Более того, нет никакой необходимости в преемственности, общей истории, использовании достижений предков. Потому что возможен совершенно иной путь – тот, который сейчас прямо перед глазами. Цивилизацию необязательно складывать по кирпичику, выдалбливать из скал и плавить в доменных печах. Она может вырасти прямо из недр живительной почвы – вместе с травами, деревьями и дикой живностью.