Василий Горъ - Инкуб

Яхта Левона Тёр-Петросяна, покачивающаяся на лёгкой зыби среди живописных маленьких островков Нимарсского архипелага, выглядела как огромная белая пенная шапка, сорванная с волны порывом урагана. Казалось, что, стоило навести на неё оптический умножитель, и на её палубе станет видна каждая заклёпка, а за прозрачными стёклами появятся лица тех, кто решил отдохнуть на лоне дикой природы. Однако Верден прекрасно понимал, что это ощущение было иллюзией — ни с помощью умножителя, ни через гораздо более мощную аппаратуру военных спутников заглянуть в святая святых гордости компании «Марина» — яхты класса «Астра» — было практически невозможно. Система безопасности судна гарантированно защищала своих хозяев от излишнего любопытства. Всё, начиная с системы приёма гостевых флаеров и до силового полога, способного отгораживать верхнюю палубу от камер заинтересованных лиц, отвечало единственной цели — обеспечить VIP’ам достойный в их понимании отдых.

…Флаер Бренды Ломарро, на мгновение зависнув над посадочной пятой на корме плавучего монстра, аккуратно коснулся опорами площадки лифта и медленно поехал вниз, в грузовой трюм, где наверняка ждал свою гостью господин информационный магнат.

— Суккубчик-то не особенно торопится! — кинув взгляд на таймер, где отмечалось время, прошедшее с момента вылета Бренды из её особняка, пробормотал Верден. — А клиент заждался!

— С чего ты взял? — удивился генерал.

— Последние десять минут яхта двигалась навстречу флаеру… Вряд ли Левон рассчитывал сильно сократить время до встречи — скорости флаера и этой лоханки несопоставимы, — но соскучился он точно…

— Отставить лирику! Работаем!

Прогулочная платформа, зависшая над одним из пляжей километрах в пяти от яхты, на которую веселящаяся молодёжь последние полчаса забрасывала свои нехитрые пожитки, сорвалась с места и, выписывая совершенно фантастические траектории, по ощущениям Вердена, за гранью принудительного включения автопилота, двинулась в сторону «Астры». Взревевшие было двигатели яхты, под управлением автопилота пытающейся выполнить манёвр расхождения, стихли после первого же импульса системы подавления, расположенной на платформе. А через пару секунд «молодёжь», оказавшись укрытыми голомасками офицерами подразделения «Зет», врубив ранцы, рванулась к яхте, лишённой каких-либо возможностей воспрепятствовать появлению на своей палубе нежданных гостей. Вздыбившееся покрытие палубы, пробитое направленным взрывом, мелькнуло в объективе шлема буквально на секунду, а потом перед камерой спрыгнувшего в пролом офицера замелькала спина несущегося впереди сослуживца. Короткая пробежка по устланному роскошным ковром коридору завершилась в ангаре, в котором господин Тёр-Петросян должен был встречать свою возлюбленную.

Корректируя своё передвижение с помощью сканеров и коммов сослуживцев, офицеры мгновенно обездвижили обоих находящихся в ангаре людей и, дождавшись доклада от групп, обыскивающих остальной корабль, растерянно доложили:

— Бренды Джоуи на «Астре» не обнаружено!

— Она может использовать индивидуальные средства защиты. Ту же «Занавеску»! — вспомнив свой печальный опыт, подал голос Верден.

— Её нет! — Генерал посмотрел на Кайма как на умалишённого: — Мы достаточно внимательно изучили и твои воспоминания, и информацию, скачанную с комма Рейга. — Такой финт у неё бы не прошёл… Её и правда нет.

…Информация, скачанная с комма Левона Тёр-Петросяна, подтвердила слова Сеченова: на записях было ясно видно, как, открыв двери прилетевшего флаера, влюблённый мужчина ошалело рыскал по его салону, пытаясь найти «спрятавшуюся» там Бренду.

— УИ. Я практически уверен… — хмуро посмотрел на генерала Лоуренс. — Теперь она точно знает, что арест Мори Энеды был не случайностью и что она в списке следующая. Всё, к ней уже не подберёшься.

Я проснулся рано. В половине пятого утра. Немного понежился в кровати, потом осторожно снял со своей груди руку дрыхнущей без задних ног Элли, натянул на себя плавки и выбрался в коридор. Наскоро умывшись, я забросил на плечо пластиковое покрывало и направился по облюбованной вчера тропинке к месту, где решил встречать рассвет. Двигаться по лесу в предрассветном полумраке было чертовски интересно: я прислушивался к звукам, раздающимся с разных сторон, пытаясь понять, что делает то или иное животное или птица, и пытался уловить отголоски их чувств. Мир вокруг меня жил своей жизнью, не обращая внимания на ту суету, которая сопровождает существование homo sapiens. Добравшись до пляжа, я расстелил покрывало и, завалившись на спину, заложил руки за голову. Отсюда, с опушки леса, море казалось стеклянным. Не было видно ни волн, ни ряби, а полоса прибоя казалась тоненькой белой полоской, оттеняющей край лазурного зеркала, в котором отражались редкие розовые облака. Сделав несколько снимков на память, я сохранил их в отдельной директории комма и посмотрел на часы. Солнце должно было показаться над горизонтом через одиннадцать минут — времени, чтобы подготовиться к съёмке, было предостаточно. Погоняв камеру комма в разных режимах, я наконец нашёл ракурс, с которого, как мне казалось, бухта выглядела наиболее выигрышно, и, установив максимальное разрешение, на всякий случай подключил модуль «Художник». В принципе мой выбор оказался неплох. По мнению программы, для того чтобы картина выглядела идеально, не хватало какого-нибудь предмета или существа на пляже, недалеко от кромки прибоя. Решив, что для меня сойдёт и так, я включил запись и, зафиксировав голову, чтобы не мешать съёмке, погрузился в свои мысли…

Последний штрих к идеальной картине возник в кадре за каких-то двадцать секунд до восхода солнца, и сразу это принялось раздеваться. Девушка с великолепной фигурой, глядя на которую совершенно не хотелось думать о том, что всё это — чудо генной инженерии или результат вмешательства косметического хирурга, — скинув с себя коротенький халатик, подошла к воде и попробовала её температуру пальцем ноги. Судя по всему, море было тёплым, так как буквально через несколько секунд она оказалась метрах в десяти от берега, чуть правее ярко-алой полоски, протянувшейся от пляжа и до самой кромки восходящего светила. Двигаться в сторону, чтобы она оказалась в пределах полосы, мне почему-то не захотелось: я любовался отточенными движениями рук купальщицы и пытался почувствовать обуревающие её эмоции. Увы, девушка была слишком далеко для того, чтобы можно было хоть что-то уловить.

Плавала она долго. Почти час. А выбравшись на берег, ещё долго стояла, подставив спину лучам вынырнувшего из-за горизонта солнца, и сосредоточенно отжимала длинные, почти по пояс, волосы.