Степан Мазур - Игры Смерти

«Вот тебе и побегал», — подумал Зевс. Эксперименты, экспериментами, но торопиться слишком не стоит. Начинать надо с маленького. С искорок?

Он скривился. Можно и с искорок, если ты не бегаешь по Играм Смерти, ежесекундно рискуя потерять голову. Тут всё приходится делать если не на бегу, то хотя бы быстро шагая.

«Правильно мне попало, — подумал Зевс. — Надо сразу правильно представлять, чего я хочу и куда это направлять. Нужно контролировать поток праны. Пусть будет, что будет — нельзя, в Игре не прокатит «авось». Терпение, ясная цель и практика, практика, практика!»

С его рук последовательно полетели молнии, подобия огненных шаров, только меньшего размера, огненные стрелы, тёмные лучи, мало видимые в темноте, но горячие, словно лава.

Лишь минут через двадцать после беспрерывных атак на стену Зевс заметил, что от растраченной силы начинает слабеть. И только тогда, когда треснулся мордой в пол, не в силах пошевелится.

Вот что значит боевой азарт. Как глупо, подумал он.

Сил едва хватило, чтобы перевернутся на спину.

Магия захватывала! Даже круче, чем бои на мечах. И учить ничего не надо. Воображай — и пали. Как-то… неправильно, что ли.

Медленно приходя в себя, Зевс пытался глубоко дышать. Кажется, по-научному это называлось гипервентиляция легких, то есть насыщение организма кислородом выше обычной меры. Он знал, что от перегрузок при энергоемкой работе — разгрузке вагона или оперировании праной — больше всего страдает сердце, так как во многом именно оно и служило генератором не только перекачивания крови, но и пресловутой «магии».

«Надо беречься, — размышлял Зевс. — О своих возможностях я ещё узнаю, на то и Игра. Будет тебе, придурок, практика…» Но последняя капля азарта все же пересилила, и Зевс представил, будто возводит перед собой каменный щит. Учить то надобно не только атаку, но и защиту.

Это было просто потрясающе!

Прямо из воздуха материализовалась — именно материализовалась, возникла и ниоткуда, стена из гладких булыжников, намертво скрепленных между собой раствором.

«Офигеть, — только и успел подумать Зевс перед тем как отключиться. — Копперфильд по сравнению со мной — отдыхает!»

Затем свет погас.

Когда Зевс очнулся, ему показалось, что сердце уже не бьется. Это не пугало, благо мумией и скелетоном бывать приходилось.

Неужели умер?

Прислушался. Сердце все же стучало, но медленно, как-то через раз. Видно, он разоспался и тело успокоилось.

Ну, и слава богу.

Подумав, Зевс понял, что визуализация каменного щита отняла у него последние силы, и он элементарно свалился в обморок.

Не хорошо.

Вокруг воняло гарью опалённых стен и собственных бровей. Каменная стена по-прежнему стояла перед носом, будто была тут всегда.

Ещё Зевс не учёл уровень вентиляции в подземелье. Приток свежего воздуха был здесь слабый, так что приходилось валяться в поднятом им самим дыму от опаленных стен. Там, вероятно, рос мелкий мох, который и подпалился…

Примерно через четверть часа, отведённых на отдых и дыхательные упражнения, Зевс, наконец, поднялся. Сначала на колени, потом, прислонившись к стене. Помогая рукой, нетвёрдо встал на ноги. Жутко кружилась голова, из носа потекла кровь, ноги стали будто ватные. Но надо было идти. Надеяться-то не на кого. Да и когда Зевс на кого-то надеялся?

Дальше он осторожно побрёл среди мрачных стен подземелья в одну из сторон. Которую, вот ведь смех, выбрал наугад, наплевав на прошлую философию. Маленький огонек, пущенный перед собой на расстоянии пары метров, не отнимал много сил. Зевс решил, что сможет поддерживать его достаточно долго, заодно накапливая прану про запас — разумеется, для боевых действий.

Так он брёл вдоль стены, слыша только эхо своих шагов, да собственное дыхание. Шагал долго, ни о чём не думая, забывая считать шаги. Брёл до тех пор, пока во мраке лабиринта не блеснул лучик настоящего, не порожденного собственной фантазией света. Мозг услужливо подсказал идею броситься туда без оглядки. Мол, там люди, спасение.

Зевс сплюнул, облизал губы и послал подсказчика на хрен.

В Игре ожидает чаще враг, чем друг. И разуму тут доверяться не следует. Лучше интуиции и необходимому страху.

Зевс потушил собственный огонек, остановился, прислушался. Ничего подозрительного не обнаружил.

«Что ж, — решил он, — чуть постою, поднакоплю праны, чтобы было чем шандарахнуть. Потом вперед, шаг за шагом».

Он принялся ждать. Прошло около получаса. Свет не двигался и Зевс, ожидавший встретить вместе с освещением противника бота или другого Аколита, решил двигаться вперёд сам. Пройдя сотню метров, он понял, что свет усиливается и идет из конца коридора, за которым угадывается большое и очень широкое помещение. Под относительно яркими лучами четко обозначилась мраморная арка следующего проема. Прижавшись к стене, Зевс буквально протащился по ней в проем и оказался в огромном круговом зале.

Зал был освещен очень слабо, но кромешная тьма в нём рассеивалась, сменяясь сумрачным светом, льющимся с потолка из неизвестного источника — возможно, того самого, что освещал потолки коридоров. Незримого, не яркого, до достаточного, чтобы ориентироваться.

Судя по силуэтам, растворяющимся вдали, в зал вело множество коридоров, похожих на туннель Зевса, как близнецы. «Скорее всего, двадцать тысяч», — заключил Зевс, вспоминая собственные арифметические вычисления на прошлом уровне. После четырех «отборочных туров», проведенных между геймерами каждого «местного» Дворца Игр, шестеро выживших от каждого «местного» Дворца должны были перейти на новое, единое Игровое поле для счастливчиков. На пятом игровом уровне вокруг Зевса могли находиться исключительно «победители». По двадцать тысяч человек от каждого пути.

Всего, таким образом, — шестьдесят тысяч.

Но если брать только Тёмный путь — двадцать тысяч.

«С другой стороны, — подумал Зевс, — я вполне мог пойти в противоположную сторону. Это может означать, что коридоров здесь меньше, например, десять тысяч. То есть половина. Ведь другие геймеры могли пойти в другую сторону, верно? Ну да… Пятьдесят процентов Игроков в правильную сторону, пятьдесят в неправильную. Плюс-минус. Вот тебе и отбор!»

Игрок вздохнул. Веда, Ведьмочка была по жизни «не правильной» но в этот раз, он надеялся, ей должно было повезти.

Посчитать коридоры, естественно, было невозможно.

Зала, на пороге которой прижимался к стенке Зевс, была огромной и напоминала, скорее, гигантскую каменную чашу, перевернутую вверх дном, но настолько огромную, что края ее терялись далеко в темноте. Вполне возможно, в нее действительно выходило десять или двадцать тысяч узких коридоров — по числу победителей-игроков.