Олег Быстров - Гренадер

– То есть вы предлагаете ввести на Украину и в Белоруссию войска?

– Так точно, до линии Станислав – Львов– Брест – Гродно. По сути, всё та же линия Керзона. Ничего нового и неожиданного.

– Польша может воспротивиться подобному шагу. Если они попросят помощи у французов? Или у тех же немцев?

– Парижу Варшава больше не доверяет, иначе не шепталась бы с Берлином. Да и самим французам не до того. Концентрация частей вермахта у линии Мажино и на границе с Бельгией такова, что впору серьёзно думать о собственной безопасности. Немцам воевать на два фронта тоже не с руки. По данным разведки, ваше величество, крупных армейских соединений на территории Украины и Белоруссии нет, и помощь туда быстро не перебросить. Поэтому – тем более! – медлить нельзя. Необходим Меморандум, обращение к правительствам стран Европы. И ввод войск. Если кто-то попытается встать у нас на пути… Что ж… Армия готова. На западных границах сейчас сконцентрированы значительные силы. И командующий есть.

Император приподнял бровь.

– Генерал-лейтенант Тухачевский, – ответил на невысказанный вопрос премьер. – Со времён Судетского кризиса командует Западным военным округом. В случае необходимости будет командующим Западным фронтом.

– Вы меня убедили, Александр Васильевич. Приступайте к составлению соответствующих документов… – В глазах Михаила Александровича, российского императора, появилась неподдельная тоска.

– Проект готов, ваше величество, – Колчак вынул из принесенной папки несколько листов бумаги. – Соблаговолите внести угодные вам коррективы и завизировать монаршей волей.

– Ну слава Богу, – обрадовался царь. – Право слово, Александр Васильевич, я счастлив иметь такого премьера. Оставляйте бумаги, ознакомлюсь в ближайшее время…

Взгляд его величества соскальзывал к окну, где в отдалении виднелся гараж:. Государю не терпелось вернуться к новому «ситроену».

– Пошёл! – Высокий широкоплечий офицер дал отмашку.

Знаков различия на форме заметно не было, линялая гимнастёрка без погон застёгнута на все пуговицы, такие же галифе, стираные-перестираные, потерявшие изначальный защитный цвет и ставшие светло-жёлтыми, пыльные ботинки с обмотками. Полевая фуражка выгорела на солнце, её ремешок опущен и туго затянут на подбородке.

И всё же это был офицер. Чувствовалось в нём что-то сильное: особые командные нотки в голосе или уверенность в движениях, убеждённость, что слову его будут повиноваться немедленно и беспрекословно. Или нечто во взгляде серых глаз, в твёрдой линии рта, неуловимое, но не позволяющее усомниться – это не нижний чин, не унтер. Офицер.

Боец, по внешнему виду не слишком отличающийся от своего командира, разве только готовностью моментально и точно выполнить приказ, рванулся вперёд. Пригнувшись, выставив перед собой оружие – диковинный карабин с длинным рожком и примкнутым штыком, больше похожим на нож, он быстрой рысью достиг первого препятствия.

Поперечная балка, укреплённая на уровне пояса взрослого человека, чадно горела, выделяя чёрный удушливый дым. Не снижая скорости, боец прыгнул «рыбкой», перемахнул преграду и приземлился с переворотом через плечо. Оружие при этом он держал перед собой в вытянутых руках, что совершенно не мешало исполнять любые кульбиты. Миг – и воин на ногах, а карабин рыщет стволом в поисках цели.

Р-раз! Справа встаёт силуэт солдата в квадратной германской каске. Глухо стучит короткая очередь в три патрона, мишень заваливается, а боец принимает влево и так же быстро, пригибаясь, движется дальше.

Офицер стоял на возвышенности, внимательно наблюдая за действиями подчинённого.

Оп! Прямо под ногами яма. Прыжок. Приземление, опять с переворотом и рывок в сторону, а там, где только что находилось солдатское тело, шлёпаются жирные красные пятна – имитация пулемётной очереди. И тут же слева появляются грудные мишени. Солдат срезает их одной длинной очередью.

Потом был узкий мостик через глубокий ров с жидкой грязью, штурм окна на первом этаже обшарпанного здания, бег по пересечённой местности. И всё со стрельбой по постоянно появляющимся то тут, то там ростовым и грудным мишеням. Затем бойца чуть не накрыло взрывом, а на закуску он ловко, как кошка, взобрался по канату на двадцатиметровую высоту и спустился, как скалолаз, по тонкому прочному шнуру.

– Молодец, Сыроватко, – похвалил офицер вернувшегося бойца. – Ни одного прокола!

– Рад стараться, ваше благородие! – улыбнулся тот, утирая с лица пот, пыль и гарь.

– Как «шестерочка»? – спросил офицер, указывая на оружие. Теперь стало заметно, что от обычного карабина автомат отличается ещё и удобной пистолетной рукоятью, расположенной между прикладом и скобой спускового крючка.

– Полегче «пятёрки» будет, ваше благородие, да и поухватистее. А бой – так просто сказка! – Улыбка на чумазом лице стала ещё шире.

Только сейчас, приблизившись вплотную, стало возможным различить на рукаве офицера основательно выгоревшую и пропылённую нашивку гренадерского корпуса – круглая бомба с подпаленным фитилём. Под эмблемой вышиты две маленькие звёздочки – поручик.

У подчинённого на рукаве та же эмблема, но под ней прошита одна широкая полоса. Подпрапорщик – унтер-офицерское звание. Впрочем, среди гренадеров, да ещё побывавших в боевых операциях, субординацией не заморачивались. Подчинённые к командиру испытывали чувства уважения и разумного послушания – так младшие братья относятся к старшему, более опытному.

Сказывалось ещё и то, что работали гренадеры тройками. В каждом отделении по три тройки плюс командир отделения, примыкающий во время операции к той из групп, что находилась на более опасном или ответственном направлении. Отсюда особые отношения.

– Ладно, Игнат, – улыбнулся в ответ поручик. – Собирай ребят и двигайте в расположение. Оружие сдать, себя привести в порядок. Ну сам знаешь. Обед скоро. Я буду чуть позже.

– Слушаюсь, ваш-бродь! – вытянулся подпрапорщик и, крутанувшись на каблуках, опрометью бросился к остальным бойцам, дожидавшимся окончания занятий за бугорком в тени.

Поручик же направился к арсеналу, устроенному рядом со стрельбищем. Заведовал оружейным складом фельдфебель Куприянов. Служака старой закалки, он дрался в гренадерских частях во времена Мировой войны, когда подразделения эти имели совсем другой смысл и назначение. Нехватка ружей привела к появлению команд крепких и смелых парней, обвешанных ручными гранатами, как новогодняя ёлка игрушками. Да ещё палаш, сапёрная лопатка, нож:. Хорошо если револьвер. В условиях «окопной» войны гренадеры должны были вплотную подбираться к позициям противника и забрасывать окопы гранатами.