Олег Быстров - Гренадер

И Саблин замахнулся ножкой.

– Стой! – выкрикнул Мазур в отчаянии. – Стой, пся крев, я скажу…

Поручик, не опуская своего орудия, подытожил:

– Ты провален, Ежи Мазур, поручник польской армии. Обратного хода нет. Так хоть живым останешься. В Сибири мужики обожают биться на кулачки, будешь там непобедимым Ежиком. Ну, морда, говори!..

И отвел ножку дальше за плечо, увеличивая замах.

– Его зовут пан Владек! – нервно выкрикнул Мазур, косясь на занесённую дубинку в руках Саблина. – Фамилия Шиманский. Снимает квартиру где-то на Лесной. Там доходные дома, точнее я не знаю…

– Точнее, Ежи, – с угрозой проговорил Иван, но орудие пытки опустил.

– Он никогда не приглашал к себе. Как-то мы встретились у Клуба, он и проговорился случайно, мол, мне ещё на Лесную ехать. В основном связь поддерживали через почту. Шиманский присылал письма, каждый текст имел своё значение.

– Какую задачу вам поставили?

– Вначале найти подходы к вашему штабу в Доме инвалидов и к Цитадели. Но везде всё хорошо охранялось, без пропуска, в цивильном не пройдёшь. И тут появился ты. Шиманский приказал сблизиться. Русский офицер, на объектах бывает, к тому же пониженный по службе. Наверняка недоволен, обижен. Если этого окажется мало, велел посулить денег. Денег у него много.

– Дальше, Ежи. Зачем вам понадобился русский офицер?

– Это вторая часть задания. – Теперь поляк говорил без остановки и без понуждения, будто хотел выговориться. – В условленный день Шиманский должен был передать контейнер. Он называл его «меткой». Что это такое, я не знаю. Но мы должны были уговорить тебя пронести «метку» в штаб и пристроить где-то незаметно. Потом то же самое проделать в Цитадели. Точнее, пронести контейнер в резиденцию генерал-майора Стукалова.

– Ежи, что за «метка»? Или говори всё, или я тебя накажу. Понимаешь, чем это грозит?

– Клянусь Всевышним, я не знаю, что это! – взвизгнул Мазур. – Небольшой, но тяжёлый контейнер. Около двадцати килограммов. Я встречался с Шиманским всего дважды, во время одной встречи он велел продумать, как закамуфлировать эту штуку, чтобы ты мог её пронести.

– Придумали?

– Мы считали, что в штаб ты мог пронести их в кофре с бумагами.

– А в Цитадель?

– Там нужно было пробиться к чрезвычайному комиссару. Мол, владеешь очень важной и срочной информацией и несёшь подтверждение. Докладывать будешь только ему. Что-то в этом роде.

– Выход от комдива, я понимаю, уже не планировался, – недобро усмехнулся Саблин. И вновь поднял ножку от табурета. – Что за контейнер, Ежи?! Что за «метка»?! Считаю до трёх!

– Не знаю! – Мазур уже чуть не скулил. – Только догадываюсь. И штаб, и Цитадель должны были взлететь на воздух. Но каким образом это собирались проделать – понятия не имею! Клянусь честью!

– Не надо про честь, поручник. Но, в общем, я тебе верю. Действительно, кто будет посвящать исполнителя во все детали? Тройки, такие как ваша, в городе ещё есть?

– Наверно. Точно не знаю, Шиманский не говорил. Но без подстраховки такие дела не делаются.

– Это правильно…

Саблин задумался – как выбираться? Поручик понятия не имел, где сейчас находится. А время поджимало. Резидент на свободе, готовит подрыв штаба и Цитадели. Наверняка у него есть ещё исполнители. Всё это немедленно должен узнать Иоффе.

Он посмотрел в разбитое окно: темень и дождь. Ни малейшей подсказки, куда идти. И поляк… Прикажете тащить его на себе? Вместе со стулом? Где же стрелки, обещанные Хеленой?

Эх, Хелена… Сердце болезненно сжалось. Тотчас, словно кто-то подслушал его мысли, снаружи мелькнул свет, раздался звук мотора. Машина затормозила, и второй раз за вечер, а вернее сказать за ночь, беспощадный прожектор высветил дом. Мегафон прорычал:

– Эй, есть кто живой?! Выходи по одному, с поднятыми руками! Если есть оружие, бросайте у входа.

Второй раз повторять не буду, открываю огонь из всех стволов. Надоели уже!

Быть может, это были те же стрелки, что и у схрона Слона. Нет ребятам никакого покоя, невесело подумал Саблин. Знай мотайся под дождём, разгребай трупы. Подошёл к двери, крикнул из-за створки:

– Я поручик российской армии Саблин! Оружия нет, выхожу с поднятыми руками. Не пальните сгоряча!

– Выходи, поручик, – отозвался мегафон. – Посмотрим, что ты за гусь. Только без резких движений. Дёрнешься – пристрелим!

Нет, воистину сегодня всё повторяется, отстранение подумал Саблин. Пристрелить его уже обещали. Столь же отстранённо он посмотрел на трупы боевиков, сваленные в кухоньке. Навскидку человек пять – семь.

Крикнул: «Выхожу!» – и шагнул на крыльцо.

Опять «Сокол», опять пулемёт, нацеленный, кажется, прямо в лицо. В слепящем свете прожектора, таком, что слезу давит из глаз, приближался некто в дождевике с капюшоном. Сзади мелькали неясные тени со стволами. Саблин ждал. Человек приблизился.

– Штабс-капитан Смоковников. Ваши документы.

– Поручик Саблин, выполняю особое задание. Документов нет, господин штабс-капитан. Необходимо срочно связаться с подполковником Иоффе, офицером по особым поручениям при командире дивизии. У меня срочная информация и пленный польский националист в доме.

– Проверим, – кивнул капюшон. – Пока стоять смирно, предупреждение остаётся в силе. Коновалов, ко мне! – крикнул в слепящий свет.

Подбежал боец с ранцем американской «болталки» за спиной и с трубкой в руке.

– Связь с Цитаделью, – бросил штабс-капитан. Мимо проскакивали стрелки, шарили по дому.

Свет убавили, Саблин разглядел ещё два тела во дворе.

– Ваш-бла-родие! – донеслось из дома. – Тут мертвяков гора и кровищи!.. И один живой, привязан!

– Это всё вы наваляли? – удивился офицер. Сейчас стало видно его лицо, усталое, осунувшееся. – Экий вы, поручик, хват, – с долей уважения произнёс он.

– Долго рассказывать, господин штабс-капитан. Поторопитесь со связью. Повторяю, дело государственной важности и не терпит отлагательств.

В это время в трубке запиликало, зашуршало.

– Вот и связь, поручик. Сейчас всё выясним. – И уже в трубку: – Дежурный? Штабс-капитан комендантской роты Смоковников. Подполковника Иоффе вызывает поручик Саблин. Утверждает, особое задание. С ним пленный. Да. Срочно. Жду.

Ожидание тянулось медленно. Саблин вдруг почувствовал, как он адски устал. Ноги еле держат, в глазах плывёт, но он сделал над собой усилие: нужно собраться. Наконец в трубке откликнулись.

– Слушаюсь, – подтянулся капитан. – Думаю, в течение десяти минут. Слушаюсь! – И Саблину: – Прошу в машину, господин поручик. В «Сокола».– И в дом: – Никитский! Пленного в «Сокола»! – И, обернувшись к броневику: – Саламатин! Господина поручика с пленным срочно в Цитадель! Жми на всю железку, будут мешаться под ногами статские – сбивай с дороги!