Дмитрий Силлов - Никто не уйдет

– Бродяжий зуд, – поморщился Рэд. – Слишком близко мы подошли к заводу, в Хармонте он почти не ощущается. Только…

– Что только?

Рэд помрачнел.

– Дети Зоны на него реагируют. Те, кто в сталкерских семьях родился после Посещения. И слепки мертвых, вернувшиеся туда, где раньше жили…

– Зомби что ли? – переспросил Снайпер.

– Какие зомби на хрен?! – взъярился Рэдрик. – Я тебе сказал – слепки, живые копии. Живые, понял?

Снайпер внимательно посмотрел на напарника. Что-то очень личное было в его ярости, больно много боли в глазах напарника увидел стрелок, будто полыхнуло у него изнутри той болью…

– Понял, – кивнул он, вытряхивая из вещмешка остатки пищи в неглубокую канавку. – Это все не мое дело. В каждой Зоне свои особенности. У нас зомби, у вас – слепки. Твою мать, когда ж этот гребаный гул уже закончится?

– Еще минут на пять, – сказал Рэд, остывая. И правда, чего он на русского кинулся? Он же не в курсе, что Мартышка, его отец, да и Гута уже тоже…

Додумать не получилось. Внезапно там, за холмом, что-то нехило рвануло. Гул прервался тут же, будто отрубило.

– Что-то не так, – пробормотал Шухарт. – «Бродяга Дик» так себя не ведет. Он постепенно затухает.

– Ну, значит, самое время посмотреть, что там не так, – сказал Снайпер, взваливая на плечи сильно полегчавший рюкзак.

Рэдрик покачал головой, но ничего не сказал. Русский отчаянный и везучий, в этом он убедился еще в украинской Зоне. Так что как знать, может, и вправду с ним получится вытащить своих из лабораторий Института. Если, конечно, еще есть кого вытаскивать…

Шухарт мотнул головой, отгоняя страшные мысли. Потом бросил в канаву огрызок окорока и пустой мех, после чего обрушил ее край на остатки пищи. Свой мусор, свои отходы, свои мысли гнилые надо хоронить вовремя. Иначе Зона удачи не даст и ничем не поможет слабаку, а при первой возможности и похоронит его, как хороший санитар избавляя мир от бесполезного биологического хлама. Поэтому Рэд прикусил до крови губу, чтоб мозги против воли о ней думали, а не о настоящей боли, не отвлекаясь на эмоции. Прикусил, проверил наличие снаряженного магазина в тяжелом пистолете, что никогда не лишне, и пошел следом за русским, который уже почти поднялся на вершину холма.

С вершины открывалось зрелище, величественное в своей страшной красоте. Справа, над полосой холмов, поросших мутировавшим лесом, маячили верхушки высотных зданий – корпусов Института. Слева высокие горы кутали свои вершины в грозовые тучи, а возле их подножия рассыпались светлые кирпичики зданий – Рексополис с его странными жителями. В отличие от Хармонта, Зона не пришла к ним, затухла на полпути, словно выдохшееся цунами, лишь слегка лизнув краем условную границу города. Казалось бы, радуйся, что не за кордоном живешь, а лишь рядом с ним, и что дети у вас нормальные рождаются. Так нет, тамошний народ в большинстве своем испытывал недетскую зависть к хармонтцам. Мол, сидят на артефактах, собирают их, словно грибы после дождя, богатеют день ото дня. Как известно, в чужих руках всегда «пустышка» толще. Хотя, надо признать, рядом с Хармонтом Зона была намного щедрее на свои опасные дары, чем та ее часть, что граничила с Рексополем. Правда, и цену за это сомнительное счастье хармонтцы платили сполна…

А прямо перед сталкерами, в полумиле от холма, раскинулась территория огромного заброшенного завода.

До того, как его поглотила Зона, это было гигантское предприятие, на котором работали три четверти мужского населения Хармонта. Оно и сейчас было величественным, тоскливым в своем великолепии, словно труп древнего динозавра. Полуразрушенные коробки цехов, напоминающие фотографии времен Второй мировой войны… Гигантские кауперы, похожие на зачарованных великанов, закованных в ржавую броню… Цепочка открытых грузовых вагонов, застывшая возле конусообразных куч желтой породы… И повсюду рельсы, рельсы, рельсы, во всех направлениях перечеркивающие территорию старого завода.

– О как! – сказал Снайпер. – А ваши инопланетяне знали, где устраивать свой пикник. По ходу, их на радиацию тянет, как нас на свежий лесной воздух.

– Не понял, – произнес Шухарт.

– А что ж тут непонятного? – пожал плечами русский. – Это завод по переработке урановой руды, рядом с ним – город, обеспечивающий предприятие рабочими руками. Очень мне все это Чернобыльскую атомную электростанцию напоминает, и Припять рядом с ней. И катастрофу на той ЧАЭС, причины которой так никто толком и не объяснил, хотя многие пытались.

Рэдрик аж зажмурился от осознания аналогии. Человек ко всему привыкает. Когда с детства живешь на помойке, как-то и не особо задумываешься о причинах такого существования. А тут приходит человек с другого конца планеты со свежим взглядом, и сразу видит то, на что у тебя глаз давно замылился. Как говорится, со стороны виднее. Ну ходил отец на завод, работал как все. И что пацану за дело, какую продукцию тот завод производит? Да и большинству жителей на это плевать было. Есть работа – и спасибо, у многих в Америке ее нет и не предвидится, в вагончиках тусуются, словно крысы в мусорных баках. А тут дома, квартиры, премиальные… Радиация это ж не голод, и не пустота в кармане, ее не ощущаешь, пока не накопится у тебя в теле критическая доза и не даст о себе знать… Но ведь люди и просто так, ни с того ни с сего болеют и умирают, а тут – деньги, жилище, стабильная зарплата. Даже если и знал кто, молчали, потому что доллар – видимый, настоящий, осязаемый – всегда перевесит невидимую смерть… Так, может, не только Зона виновата в мутациях? Может, копилось оно десятилетиями в генах хармонтцев, а Посещение лишь катализатором той заразы стало, запалом, толчком, благодаря которому и выплеснулось наружу все накопленное?..

Размышлять – дело полезное. Мозги развивает, воображение подстегивает. Давно известно – качать надо не только мускулы. То, что внутри черепушки находится, тоже тренировать надо. Главное, чтобы думы об устройстве мира и воспоминания о прошлом делу не мешали, потому как всему свое время. Вон из пролома главного корпуса дымок черный выползает, крадется вверх по стене, стелется, словно пытается незаметным стать. Но не получается у него, на фоне мертвых зданий любое движение хорошо заметно.

– Там рвануло, – сказал Шухарт. – И, думаю, это как-то с «Бродягой» связано. То ли взорвал его кто, то ли сам лопнул от натуги, чего ему давно все хармонтцы от души желали.

– Все может быть, – философски заметил Снайпер. – Пошли, посмотрим что ли.

С холма сталкеры спустились относительно быстро. Обоим чутье подсказывало, что с этой стороны завода путь чист – по местным меркам конечно. Старая, большая, ленивая «комариная плешь», обросшая по краям отходами собственной жизнедеятельности, что лежала на пути к заводу, не в счет. Такую аномалию и новичок обойдет без промеров. Малый «электрод», задиристо потрескивающий слева, тоже не опасен, если, конечно, ты не пьян вдрабадан и ничего вокруг не видишь. В общем, быстрым, но осторожным шагом минут за десять добрались до полуобвалившегося бетонного забора, что некогда неодолимой преградой окружал секретный объект.