Александр Трапезников - Затерянные в Полынье

– У нее вчера выходной был, – отмахнулся я и тут же напрямик спросил: – Тетушка, были ли здесь у моего деда враги? Ну, такие, которые желали бы его смерти?

Она призадумалась. Я в это время прихлебывал чай с молоком и уминал яичницу.

– Да нет вроде, – ответила, наконец, Лидия Гавриловна. – Он ведь, почитай, всех тут лечил. Климат-то у нас такой, что у кого – ревматизм, кто радикулитом мается, у кого суставы болят. Или эта… остеохандра привяжется. Кто ж своему знахарю смерти пожелает?

– Ну а этот, доктор ваш, Мендлев, кажется? Он что же? Отлынивал от работы?

– Вот они-то, пожалуй, были друг дружке соперники, – согласилась тетушка. – Но чтобы до смертоубийства дело дошло – нет. Такому не бывать. Мендлев тоже хороший. Хоть и борода козлиная.

– Ладно. Оставим пока козла в покое. Займемся другими персонажами. Или, сказать лучше: фигурантами этого темного дела.

– А ты что затеял, Вадимка? – шепотом спросила тетушка, боязливо оглядываясь. – Неужто думаешь, что Арсения…

Она даже побоялась выговорить конечное слово, поспешно и истово перекрестившись.

– Есть такая догадка, – хмуро подтвердил я. – Дело в том, что дед не умел плавать, а выловили его труп из озера. С какой стати он в воду полез?

– Он мне никогда не говорил, что плавать не может. Ты точно знаешь?

– Точнее не бывает. И я прошу вас, милая тетушка, помочь мне.

– Так всегда, охотно, только скажи, – и она снова засуетилась, будто бы именно сейчас надо было куда-то бежать, ловить, хватать убийцу и тащить его на судилище к сельским ревматикам с топорами и вилами.

– Вот что, тетушка, – остановил я ее порыв. – С этой минуты назначаю вас своим помощником. Ватсоном, если угодно. Основной работой займусь я, а вы, как старожил Полыньи, разбирающийся в хитросплетениях местной жизни, знающий все тайны Мадридского двора, пройдитесь по соседям, по знакомым, поспрашивайте, поинтересуйтесь, не знает ли кто чего, не слышал ли, не имел ли кто на деда зуб. Может быть, накануне гибели, у него с кем-либо произошла ссора? Важна любая деталь. Все, до мельчайших подробностей, будете передавать мне. Задание ясно?

– Вадим! – взмолилась Лидия Гавриловна. – Да говори ты толком, простым языком. А то: ватман какой-то, Мадрид… Испанцев здесь сроду не было.

– Не было – придут еще, вслед за таджиками. Ладно. Ваша задача: походить по домам, покалякать, втереться в доверие и, будто бы вспоминая деда, перевести разговор на него. Узнать: кто радуется его смерти, а кто искренне опечален. Так мы сузим круг подозреваемых лиц, а заодно и подберемся вплотную к искомому злодею.

Тетушка смотрела на меня круглыми от удивления глазами. Не догоняла краями. Тормоз, одно слово.

– Ясно? – рявкнул я, чтобы придать ее ускорение.

– Ой! – Она даже подскочила. – Все поняла, все. Сейчас же и пойду. Побегу даже.

– Э, нет, не торопитесь, спешка тут совсем ни к чему, задание запорете, – произнес я более мягким тоном. – Главное, действуйте с предельной осторожностью. Хитро. Чтобы не выдать себя. Вы можете наткнуться на главного преступника, и он обо всем догадается. И тогда, вполне возможно, и вы и я сами окажемся на дне этого озера.

Мне не хотелось понапрасну запугивать старушку, но она должна была ясно представлять себе всю степень опасности и сложности порученного ей дела. Сам же я решил действовать следующим образом: вызвать огонь на себя. Это было довольно рискованно, но мне хотелось показать всем, что я кого-то подозреваю. Дескать, я уверен, что мой дед умер не своей смертью, а его утопили. И именно с этой целью я и приехал в Полынью – найти преступника.

Это, на мой взгляд, был единственный способ заставить убийцу занервничать, как-то проявить себя, привлечь его внимание к моей персоне. Называется: ловля на живца, которым в данном случае был я сам. А там будь что будет. Главное – заставить его обнаружить себя. Чтобы мы могли сойтись лицом к лицу. Иного выбора в моей ситуации не было.

Сбегав домой и взяв соломенную сумку, я отправился в магазин за продуктами, посчитав, что в этом центре народного парламентаризма я засвечусь быстрее всего. На перекресток я вышел одновременно с пятидесятилетним мужчиной, сухощавым, с курчавой бородкой, в круглых очках и панамке. Некоторое время мы шли рядом, делая вид, что не замечаем друг друга. Он так же держал в руке соломенную сумку – изделие местных умельцев. Наконец мужчина повернул голову в мою сторону, приподнял панамку и вежливо произнес:

– Разрешите представиться – доктор Мендлев. А вы, насколько я понимаю, племянник покойного Арсения Прохоровича?

– Нет. Я его внук. Вадим Евгеньевич Свиридов, – любезно отозвался я.

– Густав Иванович, – отрапортовал сельский эскулап. И продолжил: – Поселок наш маленький, и о вас уже прошел некоторый слух. Очень рад, что в Полынье появился еще один интеллигентный человек. А то, знаете ли, живем мы довольно дико… Ну-с, вы ведь тоже собрались в магазин?

– Вне всякого сомнения. Наши соломенные сумки выдают цель нашей прогулки.

– Да-с, это продукция одного здешнего мастера. Разрешите, прежде всего, принести вам свои глубокие соболезнования…

– Полноте, прошло столько времени. Скажите лучше, что это на нас надвигается столь устрашающим образом?

Из-за поворота вышла группа женщин, числом около пятнадцати, чрезвычайно возбужденных и крикливых. Эта армада, размахивая соломенными сумками, направилась в нашу сторону. Впереди идущие несли транспарант, на котором было написано: «Движение свободных матерей Полыньи – ДСМП». Сопровождал группу раскачивающийся словно на шарнирах полицейский с багрово-отечным лицом и в сдвинутой на затылок фуражке.

– Ах, это! Это у нас такая женская организация. Не то феминистки, не то лесби… – Доктор Мендлев не окончил фразу, мы посторонились, пропуская демонстрацию, причем служивый (очевидно, это и был Петр Громыхайлов) чуть не отдавил мне ногу сапогом. – Бациллы демократии, – равнодушно добавил Густав Иванович. – Сейчас ведь вновь разрешено ляпать любые партии и движения.

– Все как у людей?

– А вы как думали? Цивилизация добралась и до наших богом забытых мест.

– А полицейский тут для чего? Чтобы не произошло столкновения и коитуса с «Движением свободных отцов Полыньи»? ДСОП.

– Нет, – усмехнулся доктор. – Очевидно, блюститель просто идет по своей надобности.

– Но в ногу с матерями-девственницами Полыньи. А этой «надобности», мне кажется, ему уже хватит. Судя по цвету мордэны, напоминающей «Страну багровых туч». То бишь утреннюю звезду – Венеру.

– А вы наблюдательны, Вадим Евгеньевич. Да-с, господин Громыхайлов страдает этой извечной русской болезнью.

– Ну отчего же она только «русская», Густав Иванович? Вы, немцы, нам всегда льстите. Если не идете завоевывать.