Роман Злотников - Путь князя. Быть воином

Когда дело начало близиться к концу, зал, в начале процесса почти пустой, заполнили десятки корреспондентов голоканалов и сетевых новостных порталов. Как видно, невидимые дирижеры процесса превратно поняли равнодушие Волка, решив, что этот полоумный сынок фермера, по недомыслию бросивший вызов могущественнейшей корпорации, окончательно наделал в штаны и смирился со своей судьбой. Так что его можно использовать для того, чтобы преподать показательный урок всем недовольным, которых появление этого бывшего беглого преступника (а прокурор не преминул вытащить наружу факт, что еще не так давно Волк находился в межпланетном розыске первой категории) заставило было поднять голову…

Речи прокурора стали еще более патетическими, атаки адвоката еще более яростными, а судья вообще превратился в монументальную скульптуру. Ибо все трое сейчас остервенело работали на себя… Вот только оптимизма в речах адвоката, все также забрызгивающего его ухо слюной в коротких перерывах, поубавилось. Теперь он рассчитывал не более чем на «три года орбитальной тюрьмы. Загнать вас на рудники я им не позволю…»

И вот наконец наступил день оглашения приговора. Желающих поприсутствовать на этом заседании оказалось так много, что оглашение перенесли в главный зал, в котором обычно проводились самые громкие процессы.

Зал был забит настолько, что кондиционеры не справлялись, и толпы мужчин и женщин, львиную долю которых составляли корреспонденты важнейших СМИ, а также получившие доступ в зал исключительно по знакомству сливки местного общества (ну как же, ведь существовал шанс попасть на веб-страницы самых престижных изданий), яростно потели. Три дамочки даже упали в обморок, но когда их привели в чувство, они категорически отказались покидать зал. Оказаться за бортом столь гламурного мероприятия? Они не могли себе этого позволить… Сестра Волка истерзала платок, а Нил все время облизывал губы и пытался подбодрить Волка своей кривой улыбкой.

Наконец отгремела яростная речь прокурора и взволнованно-патетическая — адвоката. И Волку предоставили последнее слово.

Он встал, окинул взглядом зал, сверлящий его сотнями любопытных глаз, и спокойно произнес:

— У моей семьи отобрали ферму. Обманом. Нарушив закон. Я решил, что это неверно. И что ее надо вернуть. И попытался это сделать. По-моему, все честно. Ведь во всех проповедях в наших церквях и речах публичных политиков говорится о том, что обман недопустим и должен быть наказан. Я же не требовал наказания. Только восстановления справедливости… — он сделал паузу и закончил: — Я жду решения.

Зал разочарованно выдохнул. Да уж… картинка не получилась. От него ждали истерики, воинственных воплей либо, наоборот, унизительной мольбы. А тут — банальные и сухие слова. Фи!

— Суд удаляется на совещание…

Пока судья совещался с присяжными, к Волку допустили сестру. Она просунула руки через решетку и, вцепившись ему в одежду, горько заплакала.

— Не волнуйся, маленькая, — сказал он, стараясь не замечать жадных объективов голокамер, уставившихся ему в лицо, — все будет хорошо.

— М-м-м… — тихонько плакала сестра, а ее муж скованно топтался рядом, не зная, куда деть руки…

— Встать, суд идет!

Приговор Волк выслушал стоя. Как и весь зал. Все присяжные признали его виновным. А судья определил ему наказание в виде пяти лет рудников. Это было очень сурово, но ожидаемо. «Интерстеллар агро» решила показать всем, что ожидает покусившихся на ее власть и имущество. Однако публика была разочарована — она ждала нечто интересное, какую-то «изюминку», ради которой большинство и согласилось терпеть тесноту, духоту и вонь. А «изюминки» не случилось…

Волк криво усмехнулся. Да уж, вот ведь как получается… он, вопреки своим намерениям все-таки доставит этому людскому стаду то развлечение, которого они так ждали. И о котором, потом будут рассказывать соседям, друзьям, знакомым, а может даже, если повезет, и миллионам других людей с экранов голоканалов, куда их позовут как очевидцев удивительного происшествия…

Он сделал шаг вперед и, не обращая внимания на несколько десятков корреспондентов, настойчиво тыкающих в него горошинами стереомикрофонов, громко и четко произнес в спины уже проталкивающиеся к выходам из зала:

— Я не согласен с этим решением и требую княжеского суда!

Толпа замерла. Люди недоуменно завертели головами. Его адвокат, окруженный десятком корреспондентов, которым он вещал о чудовищном преступлении против самой идеи правосудия и непременной апелляции, которую он немедленно подает, а также прокурор, тоже окруженный корреспондентами, судья, пристав и все остальные недоуменно уставились на него. Но Волк ждал…

Люди, остановившиеся было в надежде увидеть хоть что-нибудь интересненькое, уже начали разворачиваться обратно к выходу, разочарованно кривясь и пожимая плечами, как вдруг в середине зала, у кафедры с томом Божественного откровения, к которой выходили допрашиваемые свидетели, вспыхнул ослепительный свет и, спустя мгновение, рядом с кафедрой возник человек.

Толпа замерла. По ней пробежал испуганный шепоток:

— Светлый князь… князь… князь…

А в следующее мгновение люди… ринулись на свои места. Как выяснилось, шоу только начинается, и все торопились занять места поближе. В толпе вспыхнуло несколько ссор, кто-то кого-то толкнул… но тут Светлый князь заговорил:

— Мое имя — Пьер. Ты заявлял о княжеском суде, Воин?

Толпа ахнула! Этот фермерский сынок и международный преступник — Воин!! Невероятно!!!

— Да, — ответил Волк и назвал себя.

Князь Пьер склонил голову, приветствуя собрата по Пути, и негромко произнес:

— Изложи свое дело.

Волк подробно рассказал свою историю, ссылаясь на статьи законов и прецеденты по каждому эпизоду, в котором его обвиняли. Он повторил приговор, который судья зачитывал почти сорок минут. И упомянул закон 1-22.

Князь Пьер молча слушал. Толпа зачарованно внимала.

Когда Волк закончил, князь повернулся и смерил взглядом судью, от которого тот съежился и сделал такое движение, словно собирался нырнуть под стол… затем посмотрел на прокурора, мгновенно побагровевшего и нахохлившегося… потом на присяжных, заерзавших на своих местах, как на раскаленных углях… и закончил адвокатом. Тот нервно повел плечами и попытался улыбнуться, но губы его не послушались…

— Изложенное мне ясно, — негромко начал Пьер. — Вынесенный приговор несправедлив ни по законам людей, ни по законам Господа. И люди — как настаивавшие на нем, так и вынесшие его, — пошли против своей совести…

В зале поднялся возбужденный ропот.

— Вын… — начал судья, но у него вдруг пропал голос. Судья откашлялся и начал снова. — Вынужден напомнить, что, согласно уголовно-процессуальному уложению, части первой, лицо, именуемое Светлым князем, не имеет никакого отношения…