Роман Злотников - Бешеный медведь

Стрепетов ждал его в своем кабинете. Радушно поздоровавшись, он усадил его в свое кресло и, заботливо поинтересовавшись, не нужно ли чаю, раскрыл сейф и вытащил распечатки:

— Вот, Василий Тарасович, ознакомьтесь.

Данченко углубился в чтение. Некоторое время в кабинете Стрепетова висела напряженная тишина. Данченко с каменным лицом переворачивал листки распечаток… Наконец он закрыл папку и замер, сурово нахмурив брови. Стрепетов нетерпеливо уставился на него.

— Да-а, Вадим Сергеевич, поработал ты явно знатно. Значит, вот оно как… выходит эти супостаты уже давно на нас нацелились. А эти умники, Леонидов и Лиховцев, просто прошляпили, а теперь только руками разводят — неспровоцированное обострение да неспровоцированное обострение.

— Все так, — утвердительно кивнул Стрепетов, — честно сказать, я тоже было засомневался. Уж больно все как-то внезапно произошло. И… решился на акцию. Вчера вечером взяли второго секретаря посольства Содружества. Именно он, по моим сведениям, руководил настоящей агентурой, а не атташе по культуре, как считалось. Так что, когда мы его к утру раскололи, — он все подтвердил. А Макнамара — это подстава, призванная отвлечь наше внимание.

Данченко понимающе кивнул:

— Ну что ж… ты можешь дать мне эту распечатку? Надобно готовить доклад государю.

— Василий Тарасович… — Стрепетов прижал руки к сердцу, — я готов предоставить вам любые помещения — вызывайте сюда сколь угодно ваших людей, но… — Он развел руками. В принципе все было правильно — подобные сведения НИКОГДА не покидают пределы «накопавшего» их ведомства, кроме как для доклада по команде.

Данченко вздохнул и шутливо погрозил пальцем:

— Вот ведь… полковник, а уже генерал-лейтенантом командуешь. Ну да ладно. Я тут на рыбалку собрался, но чувствую, это дело придется отменить. — И он небрежным жестом извлек из кармана мобильный коммуникатор. Нажав кнопку быстрого набора, он приложил его к уху, продолжая смотреть на Стрепетова ласково-отеческим взглядом и старательно не обращая внимания на то, как напрягся полковник.

— Алле, Ставрыч, старый хрыч, как, червей накопал?.. Знаю тебя, всегда говоришь все готово, а потом мучаемся. Ну да ладно, на сегодня — отбой. Не получится у меня порыбачить. Дела… Ну бывай. — И нажал клавишу отбоя, все так же не замечая, что полковник Стрепетов облегченно перевел дух…

Генерал Леонидов отнял от уха трубку мобильного коммуникатора и посмотрел на высветившийся номер. Затем хлопнул по клавише стационарного:

— Смидович, связь с Лиховцевым, быстро!

— Слушаюсь, — сухо отозвался капитан-лейтенант, и спустя всего пару мгновений в динамике раздался знакомый голос:

— Лиховцев…

— Григорий Данилович, быстро пробей, где сейчас Данченко.

— Угу, — отозвался тот, и в динамике пошел фон, который бывает, когда линию ставят на удержание, переключаясь на другую. А потом опять включился: — А что случилось?

— Я сейчас получил от него звонок на личный коммуникатор. Довольно странный. Как будто Василий пытался меня о чем-то предупредить.

— Угу, — вновь отозвался Лиховцев и вновь отключился. Когда он включился, голос его был необычайно спокоен и ровен. Так бывало всегда, когда дела начинали приобретать крутой оборот. — Он в ведомстве Стрепетова. Во всяком случае, его личный коммуникатор отзывается оттуда. Причем, судя по всему, прямо из его кабинета.

— Понятно, — глухо произнес Леонидов, — я поднимаю флотский спецназ. И лейб-гвардейскую бригаду морской пехоты.

— А я своих, — отозвался Лиховцев. — Государю ты доложишь?

— Как решишь, — ответил Леонидов, оставляя право решения за старшим по статусу товарищем.

— Докладывай, — решил Лиховцев…

Данченко как раз допивал чай, нахваливая добавки в виде липового цвета, зверобоя и еще каких-то трав, добавленные в заварку, когда в кабинет к Стрепетову стремительно вбежал какой-то офицер. Наклонившись к начальнику, он что-то зашептал ему на ухо. Услышав его доклад, Стрепетов качнулся вперед и, стиснув ладонями подлокотники кресла, устремил на генерал-лейтенант горящий взгляд.

— Вот, значит, как, Василий Тарасович, — тихо произнес он.

— Ну да, — невозмутимо кивнул головой Данченко, — о-отличнейший, я тебе говорю, чаек…

Стрепетов опустил глаза и сглотнул.

— На чем хоть я засыпался?..

— О чем ты? — удивленно переспросил Данченко.

— Да ладно вам, — Стрепетов махнул рукой, — здание контрразведки оцеплено лейб-гвардейской бригадой морской пехоты.

Данченко поставил на стол недопитую чашку (она была уже четвертой по счету, и чай у него уже готов был течь из ушей) и усмехнулся:

— Ну что ж, Анатолий Остапович, отлично сработал. И быстро.

В глазах Стрепетова мелькнуло понимание.

— Рыбалка… — сдавленно произнес он.

Данченко кивнул:

— Талантливый ты мужик, Вадим Сергеевич, и поработал знатно, со тщанием. «Деза» вышла — залюбуешься. Но, извини, на твоем уровне. Ежели бы кто рангом пониже прочитал, ни в жисть бы не догадался, что это «деза». Но, извини, на наш ты пока не вышел. Тебе бы в нашем кругу повертеться, с императором пообщаться, так, глядишь, и сделал бы что-нибудь такое, во что я поверил бы. А так… — он махнул рукой, — да еще, чтобы придать достоверности, а вернее, чтобы твоему хозяину потрафить да все еще более обострить, второго секретаря посольства похитил… ну грубо, грубо… — Данченко вздохнул. — Одного я не понимаю, Вадим Сергеевич, чем тебя купить-то смогли?

— Эх, Василий Тарасович, Василий Тарасович, — Стрепетов окинул Данченко жалостливым взглядом, — ты действительно ничего не понимаешь. Я ведь отнюдь не враг ни тебе, ни народу, ни государю. И все, что я делаю, как раз на пользу всем должно было пойти. Вернее, нет, — он тряхнул головой, — не совсем так. Скорее на то, чтобы весь вероятный вред от нашего скудоумия и незнания минимизировать. Но иначе нельзя, нельзя… да ты и сам поймешь, — внезапно вскинулся он и вскочил на ноги, — идем-ка!

— Куда? — набычился Данченко.

— Недалеко, — растянул губы в улыбке Стрепетов.

— Тебе бы не петушиться, а сдаться подобру-поздорову, Вадим Сергеевич, — сокрушенно вздохнул Данченко. Но Стрепетов его не слышал.

— Михаил! — коротко приказал он. И офицер, вбежавший с докладом, извлек из кобуры лучевик и шагнул к генерал-лейтенанту…

Они вышли из кабинета и прошли через приемную к лифтовому холлу. Подойдя к крайней шахте, Стрепетов вызвал лифт и повернулся к Данченко:

— Понимаешь, Василий Тарасович, ты думаешь как все: человек — царь природы, ибо создан по образу и подобию божескому. А на самом-то деле нет. Есть и кто повыше, кто помудрее и самим Творцом поставлены над всеми властвовать. И противиться им — сущее безумие…