Николай Трой - Медиавирус

– М-да… негусто. Хотя, как обычно, вы сами виноваты.

Дикарь сощурился с подозрением:

– Это в чем же?

– Это ж вы, хикки, кричите на каждом углу, что информация должна быть бесплатной. Вот кто-то ею и пользуется.

Хакер надулся. Буркнул:

– Свободной.

– Что?

– Не бесплатной, а – свободной.

– А в чем разница?

Дикарь от такого даже вскинулся:

– Разница есть! Бесплатно – free as free beer, а свободно – as free speech. Первое для пиратов и любителей халявы, второе для людей идейных, трудолюбивых, часто самих разрабатывающих программное обеспечение и его распространяющих. Вторые, между прочим, понимают, что лицензии и копирайт, когда дело касается экономики, вещь необходимая. А вот первым на это попросту плевать, то жадные и беспринципные юзвери.

Даля пожала плечами, но хакер не успокаивался:

– Разница заключается в том, что люди требуют доступной каждому, свободно распространяемой информации. Не бесплатной для каждого вора, бомжа и алкоголика, которые почему-то все еще живут среди хороших людей, а – свободной. Будь то политика, данные о новой болезни, способах защиты или просто новый продукт. Пусть, говорит эта фраза, пусть каждый человек на планете получит доступ к ней, все равно, купит или нет, главное, чтобы получил доступ.

– Что-то я не очень понимаю… разве сейчас не так?

– Не всегда. А вообще, впервые фраза стала использоваться в конце двадцатого века, когда полным ходом шло противостояние сверхдержав. Тогда все новейшие разработки электроники, техники, компьютерной инженерии и интеллектуальный труд тщательно цензурировались. Часто люди в других странах просто не имели ни доступа, ни даже понятия о новинках, как было в Советском Союзе, Америке, Индии или Китае. Информация была все еще оружием в первую очередь.

– Оружием для чего?

– Для начала Третьей мировой войны. Интеллект тогда стремились использовать, в первую очередь, в военной промышленности, придумывали все новые и новые способы уничтожения друг друга. Но первым, как и всегда, идея всеобщего мира и свободы информации пришла в голову именно создателям первой сети, которая еще не имела привычного нам всем названия Интернет.

По лицу его бродили тени, брови сшиблись. Он сказал:

– Теперь чувствуешь разницу между человеколюбивым, благородным и честным «информация должна быть свободной», чтобы мир был всюду единым и честным; и тварным, паразитическим «информация должна быть бесплатной»?

Немного подумав, Даля уронила с внезапно прорезавшимся раздражением:

– И все-таки от некоторых людей нужно скрывать определенную информацию.

Прислушивающийся к разговору Таро-кун осведомился вежливо:

– Вы имеете в виду Аннигирятора?

– И Аннигилятора, – отрезала Даля, – и вас! Лезете вечно… гики!

И зашагала дальше, оставив пораженных парней позади.

– Берые женщины такие зрые, – сказал Таро-кун укоризненно. – Японки не такие.

Даля уже хотела как следует выругаться, что с ней случалось исчезающе редко, когда, обернувшись, заметила жесты хакера.

Дикарь, выпучив глаза и кривляясь, изо всех пытался донести непутевому японцу сигнал немедленно заткнуться.

«Иначе, – кривлялся он, – капут!»

И красноречиво чиркнул пальцем по горлу.

– Дураки! – фыркнула Даля.

Япония, Токио, офис Интерпола

Леонид остро распознал в голосе месье Бенуа усталость. И дело было отнюдь не во временной разнице. Кажется, он заранее знал, чем закончится именно для ЕГО человека это задание. Знал, что все надежды на удачу разобьются о будничную реальность ковровых обещаний и истинных суботношений между специальными Бюро. Дипломатия по своей сути родственна шантажу, вымогательству и чему-то вроде древнего правила «самый сочный кусок – сильнейшему». И эта же дипломатия сейчас вынуждала его сказать:

– Не лезь, не мешай, не встревай не в свое дело и не провоцируй конфликт.

– Осознал, – ответил Леонид в темноту кабинета.

Видеосвязь гугл-очки сейчас не транслировали, что и понятно, в Лионе, наверное, раннее утро, месье Бенуа в спальне или только выскочил из постели.

Сидя с закрытыми глазами в кресле в своем кабинете, погруженном в ночной мрак из-за опущенных жалюзи, Леонид казался сам себе средневековым алхимиком или магом. И сейчас происходящая беседа – нечто вроде сеанса телепатической связи. Звук никому не слышен, из динамиков в дужках очков он транслировался через стенки черепа прямиком во внутренне ухо. Слышны только ответы Леонида, ответы человека, словно погруженного в транс или разговаривающего сам с собой.

– Продолжай работать, – говорил месье Бенуа. – В любом случае, мы узнали уже достаточно много, и этот опыт, как ты понимаешь, бесценен.

– Понимаю.

– Хорошо. И, Леонид, запомни, – голос шефа приобрел легкий оттенок двусмысленности, – если что-то пойдет не так, если возникнет необходимость – мы своих не бросаем. Я тебя моментально вытащу, понял?

Ага, а вот последняя ремарка означала нечто вроде: «Работать-то ты работай, но если что-нибудь узнаешь или добудешь, как говорят репортеры – эксклюзив, то я против не буду».

Приободренный, Леонид зачем-то кивнул:

– Все ясно, месье Бенуа, благодарю вас.

Некоторое время он продолжал полулежать в кресле. Попытался представить, как поочередно расслаблялись мышцы всего тела, как уходило жжение из натруженных стоп. Получалось, мягко говоря, никак. Сколько он ни пытался в жизни освоить йогу или прочую тантрическую чушь, ничего лучше не помогало для релаксации, чем старая добрая чашка глинтвейна.

Жаль, что ни глинтвейна, ни расслабления ему пока не светило. А нужно ему…

Леонид придавил клавишу на панели интеркома, попросил:

– Черный кофе, пожалуйста.

Ответа не последовало.

Леонид попробовал еще раз.

Результат был тот же.

Проверил подключение – вроде все работало. Значит, вся обслуга то ли разошлась по домам, то ли занята подготовкой кабинетов для русских. Придется идти за кофе самому.

Вздохнув, Леонид поднялся. Пока включал свет, набрасывал на плечи пиджак и выходил, мозг пытался определить вектор дальнейших действий.

Беннет вплотную занялся Аннигилятором. Туда лезть не стоит, если сам не попросит. Теперь это запретная тема. Табу.

Зато с Дикарем дела обстоят иначе. С одной стороны, это теперь негласная юрисдикция неприятного типа по фамилии Волошин, а с другой – хакер позвонил именно Леониду. Никому другому, только ему. Назначил время и место…

Леонид мазнул взглядом по циферблату часов на запястье: до назначенного часа еще уйма времени.

…и сам предложил побеседовать. Видимо, Аннигилятор их всех там прижал. Хотя еще неизвестно, кто больше прижал: Аннигилятор или Интерпол. Но это все мелочи. Главное остается под вопросом.