Андрей - Сердце Агрессора

— Я слушаю, — честно говоря, сомнений у меня не было. Но представляете, как было интересно, каким же образом бабушка могла представить мне своего человека.

— Ее Величество приказала сказать, — проговорил посол, наклонившись ко мне ближе, — что распределительный щит в гараже для яхты очень пригодился старому ухажеру!

Это только надо подумать, с каким пафосом Лупус выговаривал полную для него чушь, понятную лишь троим людям в Галактике. Я не мог удержаться от смеха.

На сколько же далеко были те времена, когда я водил сговорчивых девушек в дом бабушки, через потайной ход начинающийся в сарае для яхты. Тогда я воображал, что существование хода — это моя большая тайна. Словно пахнуло сладким запахом детства через триллионы миль открытого космоса…

— А оружие может пригодиться, — между тем продолжал Лупус. — В городе не спокойно.

Смех уже потух. Вовсе не от беспорядков в городе. Просто жутким теплом, ностальгией по прошлому, по далекой родной Земле окатило сердце.

— Хорошо, мистер Лупус, — мягко сказал я. — Давайте будем усаживаться.

Я залез через узкий люк первым. Следом, как тень, прошмыгнул Нат. Послу, замыкающему посадку и наверняка имеющему массу вопросов по поводу даса, я Ната тут же представил. Смесь человечка с птицей чисто человеческим жестом протянул Лунару узкую ладошку для рукопожатия, а попутно стянул у посла часы.

Небольшой танк мягко тронулся с места, и чуть слышно пощелкивая сталепластовыми гусеницами, направился к воротам бывшей базы СПП.

— Чем на базе занимается девятый флот? — наблюдая на мониторах внешнего обзора копошение сотен людей в форме земного звездного флота, удивился я.

— По нашим данным, они заключили какой–то договор с конвиктянами и теперь в порту Тринидад собирают, а потом поднимают и монтируют на крейсера оборудование.

— Да? Интересно, что бы это могло быть?

— Мы предполагаем, что это компоненты двигателей нового типа…

— Ого! Как это объясняют конвиктяне?

— Мы их не спрашивали.

— Почему?

Посол пожал плечами.

— Чем вы занимались до того, как стали послом? — я просто вспылил.

— Простите, Ваше Высочество. Я всегда получал информацию другими методами. До установления монархии я служил в информационно–аналитическом отделе штаб–квартиры БВР на Земле.

— В каком звании? — не скрывая удивления поворотами судеб, уважительно спросил я.

— Три–майор, Ваше Высочество.

Офицер разведчик, на восемь ступеней выше, называл меня принцем и докладывал о положении дел. А я, потрясенный, пялился на экраны мониторов, на которых ничего кроме серой ленты шоссе не было и молчал. И думал о том, как же бессовестно, эгоистично играют Боги людскими судьбами. Кого–то поднимают на самый верх, кого–то сбрасывают на самое дно… И еще размышлял о том, что же думал о своем теперешнем положении этот бывший разведчик. И о необходимости подчиняться молокососу, то есть мне. В конце концов, Лупусу могло и понравиться новое назначение. А еще я, пользуясь правом императорской семьи, решил сразу расставить точки над И.

— Скажите, господин посол. Новая работа сильно отличается от того, чем вы занимались раньше?

— Да не особенно, Ваше Высочество, — мне были продемонстрированы замечательные, сияющие белизной зубы.

— Ваше новое назначение пришлось Вам по сердцу?

— Более чем, — совершенно серьезно, спрятав явно искусственный набор зубов, сказал Лупус. — И я очень просил бы Ваше Высочество, если я чем–то Вас разочаровал, не лишать меня шанса исправиться.

— Вы неправильно меня поняли, — прямо таки брызгая доброжелательностью, принялся я успокаивать бывшего разведчика. — Я лишь хотел узнать вас лучше. Быть может, мы с вами полетим на Конвикт для налаживания дипломатических отношений…

— О, это была бы великая честь для меня, — на этот раз, в поклоне, мне была показана тщательная прическа.

Господин Лунар Лупус очень меня боялся. Это было ясно, как день. Я мог, одним словом обернуть его карьеру вспять. И от его прямо–таки воняющей правильности, прилизанности, добропорядочности меня уже подташнивало.

Но это только до тех пор, пока я не увидел глаза господина посла. Серые, волчьи, холодные глаза зверя готового убивать. Через сколько судеб он перешагнул, прежде чем получил свое место?

«Как легко я бы сейчас поменялся своим титулом и ответственностью принца с любым вновь вырожденным лейтенантом любого военного флота!» — пронеслось в голове, и под эти скорбные мысли наш танк въехал в предместья Центропена.

За всю историю человечества ни одна революция, ни одному городу не принесла ничего хорошего. Даже статус столицы разбросанного по сотне планет вида гомо сапиенс, обезьян со способностью к оценке происходящих вокруг событий и обостренным любопытством, не выделил город из длинного списка населенных пунктов исковерканных политическими переворотами. Лишь одно отличало главный город Новой Океании от других: у жителей Центропена не было повода к бунтам. Этот город всегда, с момента своего появления, был богаче, чем некоторые планеты. На Новой Океании не существовало политической силы, целью которой было бы захват власти. Бунт, или скорее умело организованные беспорядки, застали добропорядочных горожан врасплох. Вместо вдруг желанной свободы новоокеанцы получили тяжелейшую форму анархии. И со свойственным людям пессимизмом большинство горожан решило, что это еще не самое плохое. Что их положение, будет еще хуже. Поэтому все кинулись запасать продукты.

Осколки разбитых витрин разграбленных магазинов так и остались лежать на дорогах. Кое–где попадались пятна крови и траурные потеки сажи. Тут и там, как соринка в глазу, белые мостовые «украшали» выгоревшие остовы гравимобилей. Даже в танк проникал тяжелый запах гари, тухлятины и мочи.

— Всех роботов–уборщиков сломали?

— Нет, но кто–то же ведь должен приказать начать им работать.

— А чем же занимаются те, кто делал это раньше?

— Митингуют или грабят магазины.

— Чего же они хотят?

— Если им кто–либо это объяснит, они тут же поймут, что это у них уже было. Но им же говорят другое…

— Этот мир сходит с ума… — простонал я.

— Приказ Президента… — напомнил Лупус.

— Гореть ему в Аду! — пожелал я от всего сердца бывшему правителю. И тут же отправил свое проклятие другому человеку. Тому, кто сосредоточенно насиловал женщину на помятом капоте машины.

— Уничтожьте эту скотину, — прорычал я стрелку в башне.

— Нижнюю или верхнюю? — цинично поинтересовался пунктуальный стрелок.

— Огонь! — гаркнул я на весь танк.

Полторы секунды позже труп насильника перевалился через когда–то дорогой лимузин и скрылся из поля зрения. А еще через минуту женщина, даже не потрудившись прикрыть наготу, уже грозила нам кулаком.