Михаил Кликин - Один

А вот после тихой зимы городская тема в наших разговорах зазвучала по-новому. Уже и предположения строились, что зомби могли не пережить морозов. И Димка опять вспомнил о стратегических складах и оружии. И Минтай, в очередной раз перепрятав свой денежный чемодан, убежденно заговорил о помощи из-за границы, о мировом правительстве и наших военных частях, стоящих на боевом дежурстве, – Минтай не верил, что человечество могло вот так просто взять и перестать существовать.

В общем, с наступлением весны мысль о необходимости очередной вылазки овладела умами всех, кроме меня. Я бы даже сказал, что товарищи мои стали одержимы. И мне было непросто уговорить их подождать – еще месяц, еще пару недель, еще хотя бы несколько дней. Если бы не я, они, скорее всего, и до мая не дотерпели бы.

– Тебе хорошо, – страдал Димка. – Ты не куришь. А у нас последний блок «Винстона» остался и вонючая «Прима».

– Бросайте. Берите пример с Кати…

Каждый вечер я пытался образумить своих приятелей – и чувствовал, что они дружно меня ненавидят. Я говорил о делах, я буквально умолял остальных помочь мне – и так же ненавидел их.

Потом я пошел на хитрость: притворился отступившимся и тоже заговорил о необходимости ехать в город. Я строил планы вместе со всеми, но настаивал на том, что нам нужно хорошо приготовиться и мы не должны спешить.

В середине мая, когда картошка была посажена, а капуста посеяна, я, Димка и Оля отправились в Николкино. Мы планировали проверить состояние дороги и убедиться, что наши машины в порядке. Заодно, как это всегда бывало, прихватили бы что-нибудь полезное из пустых домов – Оле требовались швейные иглы и нитки, я надеялся найти еще какие-нибудь семена, а Димке были нужны капсюли «центробой», которые он в один из наших визитов рассыпал по неловкости и поленился собрать из щелей в полу.

Путь нам был уже хорошо знаком, перед походом мы перекусили, вещей решили не брать, оделись легко, благо погода стояла теплая и сухая, – так что путешествие получилось похожим на прогулку, пусть и не самую простую.

В Николкине были к полудню и сразу же пошли во дворы, где зимовали машины. С ними все, вроде бы, было нормально, только ржавчины в побитых местах прибавилось. Пока я заливал в баки бензин из канистр, Димка в два захода припер из погреба аккумуляторы. Мой, понятное дело, был практически мертв – я даже не стал его мучить, решив, что проще будет завести машину «с толкача». А вот искореженная «Мазда», похрипев стартером, смогла запустить мотор и выкатилась с места зимней стоянки своим ходом.

– Махнем прямо сейчас? – Димка газовал и, высунувшись в окно, слушал, как работает двигатель. – В Холмянское, а?

Село Холмянское было ближайшим к нам относительно крупным населенным пунктом – дюжина магазинчиков, поликлиника, хлебозавод, школа и четыре тысячи человек, превратившихся в зомби. Это было одно из тех мест, которые я считал своей родиной – наша семья жила там пятнадцать лет. В Холмянском у меня осталось много знакомых и родственников, поэтому я не любил туда ездить – боялся встретить кого-нибудь из них. Кроме того, мы уже знали, что обращенные из ближайших поселений способны доставить нам больше проблем, нежели точно такие же обращенные, но из краев отдаленных.

– Нет, ехать сейчас никуда нельзя, – сказал я. – А то опять зомби нам на хвост сядут.

В Холмянское мы заезжали только когда отправлялись в город, и никогда по пути назад. Димка сам придумал это правило, но сейчас ему хотелось меня подразнить.

– Мы просто на разведку смотаемся, – настаивал он. – Поглядим, вдруг все зомби вымерзли. Или с голоду сдохли, как в «28 дней спустя».

– Мы не за этим сюда пришли, – сухо ответил я. – Сейчас план менять нельзя. Вернемся домой, соберемся и тогда обсудим твое предложение.

Димка заглушил машину, выбрался из нее, сильно хлопнув дверью – она плохо закрывалась после всех злоключений, ей доставшихся.

– Зануда ты, – ухмыляясь, объявил он мне.

Если бы он назвал меня трусом, я бы дал ему в морду. Но «зануду» я пропустил мимо ушей.

– Давайте делами займемся, – сказал я. – Нам еще домой добираться.

Для меня изба в сгоревшей деревне уже была «домом». Для остальных – нет.

Мы не стали разбредаться, как это обычно происходит в фильмах ужасов. У каждого из нас были свои дела, но держались мы вместе. Отыскали и нитки с иголками, и несколько пакетиков просроченных семян, и капсюли в щелях. Набрали еще кое-какой мелочовки, на которую раньше внимания не обращали или которую просто не нашли. Потом прогулялись по дороге на околицу и долго стояли на пригорке, глядя в чистую безмятежную даль.

– Плотность населения европейской части России, – изрек вдруг Димка голосом школяра-отличника, – двадцать с чем-то человек на квадратный километр.

– И что? – спросила Оля.

– А то, – ответил за Димку я, – что если обращенные выберутся из городов и равномерно рассредоточатся по территории, то на каждом квадратном километре их будет двадцать с чем-то рож.

– Рыл, – поправил меня Димка.

– Это много, – сказал я.

– Да, – согласился Димка, обозревая горизонт в свой монокуляр. – И сейчас мы с помощью приличной оптики могли бы видеть довольно много обращенных. Может быть, сотню, а то и полторы сотни рож.

– Рыл, – поправил я его.

– Ну да… Но мы их не видим. Ни сотни, ни десятка… – Он вдруг осекся и подался вперед. – Разве только…

Я обмер.

– Разве только… – Димка почти беззвучно шевелил губами и считал: – Один… Два… Три…

– Зомби? – сипло спросил я. – Далеко?

– Пять… – сказал Димка. – Восемь…

Я схватил его за руку, чтобы отнять монокуляр.

– Двенадцать, – сказал Димка и вырвался. – Двенадцать ворон сидят на дороге.

– Что? – Я подумал, что ослышался. – Кого – двенадцать?

– Ворон, – сказал Димка. – А может, грачей. А может, не двенадцать.

– Дурак! – завопила Оля.

Димка захохотал. Я все же отобрал у него монокуляр. Действительно, несколько больших темных птиц сидели на дороге примерно в полукилометре от нас.

– Беги заводи машину, – сказал я Димке.

Он не понял. Должно быть, подумал, что я тоже хочу его разыграть.

– У тебя что, все мозги вымерзли? – Я толкнул Димку в плечо. Он удивился.

– Заводи машину, – повторил я. – И гони ее сюда. Надо проверить, что за падаль привлекла этих птиц.

Вороны не улетели. То ли они отяжелели настолько, что не могли подняться на крыло, то ли просто не считали нас опасными. Тем не менее, поживу свою они оставили и отступили к обочине, хрипло на нас каркая.

– Ну, – сказал я, – и у кого какие мысли?

Димка забросил «калашников» за плечо, плюнул в ворон и ответил:

– Это не человек.

– Совершенно верно, Капитан Очевидность, – не удержался я от колкости. – Еще какие-нибудь гениальные умозаключения будут, мистер Холмс?