Юлия Зонис - Скользящий по лезвию

Джордж ругался сквозь зубы, поминая жабью печень и прочие внутренности, которые должны были отправиться «этому трупоеду в глотку». Сзади слышалось скорбное икание Генри Хиггинса. Машина начала разворачиваться, когда Генри Хиггинс заикал чаще и яростней, а вой сирен, словно подхваченный эхом, раздался и сзади.

Соки решилась высунуться чуть сильнее. Занавеска, отделявшая жилой отсек, была сдвинута в сторону. Девушка разглядела столик, привинченный к полу, и двухъярусные нары — кто-то сильно постарался, чтобы внутреннее убранство трейлера смахивало на тюремную камеру. Но важно было не это. Генри Хиггинс, сидевший на нижних нарах справа от столика, икал, квохтал и тыкал пальцами в широкое заднее окно. Там на стекле тоже сверкали красно-белые отблески полицейских мигалок. Огни были еще далеко, но через несколько минут машины копов окажутся у них на хвосте и погонят прямо на кордон.

— Проклятье! — громко завопил Джордж.

Он бросил руль и затряс руками в воздухе так, словно рулевое колесо обожгло пальцы.

«Ук-ук», — подтвердил или опроверг человек-пугало.

Машина прокатилась еще десяток ярдов и остановилась, съехав правыми колесами на обочину.

«Вот вы и попались, голубчики», — злорадно подумала Соки.

Она не ожидала от Ричарда такого нахальства. Ведь еще недавно он сам скрывался от полиции. Похоже, братцев-разбойников ковбой тоже застал врасплох.

— Генри Хиггинс, мы в безвыходном положении! — простенал Джордж, подливая масла в костер ее злорадства. — Негодяй загнал нас в ловушку.

— Ииии-квак, — ответил Пугало.

— Нет, если мы убьем девчонку, это ничего не даст, — заметил толстяк, и девушка даже ощутила к нему что-то вроде благодарности. — Куда мы денем ее труп? Вышвырнем на дорогу?

«Нет-нет-нет», — мысленно взмолилась Соки.

— Или запрем в сундуке? Но они обыщут фургон. Генри, надо срочно что-то решать, срочно.

Человек-пугало выбрался из-за столика и проковылял к водительскому сиденью. Когда он проходил мимо, на Соки остро пахнуло потом, смолой и какими-то травами, словно Генри Хиггинс был уже давно мертв и забальзамирован.

Джордж и Пугало посовещались вполголоса, разглядывая карту на навигаторе. Затем двигатель снова ожил. Толстяк, выключив фары, медленно повел машину вперед. Они проехали около сотни ярдов, после чего фургон, мягко качнувшись, свернул направо и съехал на грунтовку. Здесь Джордж снова набрал скорость. Стало ощутимо потряхивать. Соки, расставив руки, уперлась в стенки ящика. Плечо болело и чесалось просто невыносимо. Кожа на нем горела, как от ожога.

Они ехали так, в полной темноте, тишине и гробовом молчании, минут десять, а потом фургон затормозил снова. Джордж выругался. Выругался еще раз. И тут между подельниками разгорелся яростный спор — правда, Соки понимала только реплики Джорджа.

— Я вижу, что это ворота, — бушевал великан. — И, поскольку не слеп, вижу ясно, что эти ворота заперты снаружи.

Похоже, он включил передние фары, потому что в машине стало светлее. Соки снова отважилась высунуться и даже приподняться над краем сундука и кучей дохлых ворон.

В свете фар ясно видны были проволочная ограда и высокие железные ворота. Девушка прищурилась. Кажется, на воротах снаружи действительно висел замок. Грунтовка упиралась в забор. Точнее, она продолжалась уже за забором, тянувшимся в обе стороны, насколько хватало глаз. На воротах виднелась покосившаяся белая табличка: «Не входить, частная собственность». Вокруг расстилалась широкая луговина, весной, должно быть, зеленая и нарядная, а сейчас сухая и выгоревшая. Мертвая трава серебристо блестела.

— Но мой острый разум подсказывает мне, — продолжал разоряться Джордж, — что, если ворота заперты СНАРУЖИ, наш друг-убийца никак не может быть ВНУТРИ. Так же, как и полиция. И не похоже, чтобы тут была сигнализация. Поэтому сейчас, брат мой Генри, я вылезу из машины, открою ворота, вы загоните фургон внутрь, затем мы спокойно переждем, пока все угомонится, и отчалим отсюда в целости и сохранности. Упрекните меня в недальновидности, но я не вижу огрехов в этом плане.

Соки тоже не видела в этом плане огрехов, зато увидела возможность. И, нырнув обратно в ящик, притаилась в ожидании той минуты, когда появится шанс эту возможность использовать. Очень вовремя, потому что, не прошло и секунды, как Генри Хиггинс откинул крышку ящика и ткнул в Соки пальцем, квакая и ууукая. В ответ на его призывы над рефрижератором выросла громоздкая туша Джорджа. Великан склонился над Соки — его лицо наплыло из темноты, как луна из глубины пруда. Девушка украдкой подглядывала сквозь ресницы, надеясь, что ее не выдаст блеск глаз.

— Вроде бы ваш токсин, дорогой мой Генри, еще не выдохся. Сейчас проверим.

Соки напряглась — и, как выяснилось, не зря. Толстяк извлек откуда-то иглу и очень больно ткнул Соки в лодыжку. Ей потребовались все силы, чтобы не за-орать и не дернуть ногой.

— Ну вот видите, — добродушно хмыкнул великан. — Она потеряна для мира, как материк Атлантида. Однако если вы так опасаетесь…

Соки почувствовала, как ее поднимают, вытаскивают из ящика и переносят куда-то на руках. Недалеко. В следующее мгновение девушку уже уложили на жесткие нижние нары. Затем что-то звякнуло. Соки вновь решилась чуть приоткрыть глаза и обнаружила, что Джордж возится с наручниками.

Джим О'Неро рассказал ей о наручниках все.

«Главное, когда на тебя надевают браслеты, — говорил он, баюкая в своих здоровенных лапищах маленькие ладошки Соки, — напряги руку. Сожми кулак и постарайся впихнуть его поглубже в браслет».

Нежно проведя указательным пальцем по ее ладони, он показывал, как.

«Нормальные наручники булавкой фиг откроешь, но если сделаешь так, как я сказал, есть шанс потом потихоньку выдернуть руку. Масло, конечно, тоже не помешает».

Масла рядом не было, но Соки сделала все точно так, как говорил Джим, — напрягла мышцы, чтобы потом остался как можно больший зазор между наручником и кожей. Толстяк, кажется, ничего не заметил. Второй браслет он пристегнул к железному столбику кровати и, колыхаясь и покачиваясь, словно большущий воздушный шар, поспешил наружу. Генри Хиггинс, вооружившись винтовкой, присел на ступеньку у двери и принялся наблюдать. А Соки принялась высвобождать руку. Потребовалось немало покрутить запястьем, да еще старательно облизать кожу и наручник — на языке остался противный металлический привкус, но к тому времени, когда ворота, заскрипев, отворились, и фургон вкатился за ограду, она была готова. На столике по-прежнему стояла кастрюля с жабой. Милочка, уже изрядно пострадавшая сегодня, глядела на Соки с немой укоризной. Мысленно извинившись перед ни в чем не повинным животным, девушка тихонько встала с кровати и подхватила кастрюлю. Быстро оглянувшись через плечо, Соки убедилась, что Джордж все еще возится с воротами, закрывая их изнутри, и на цыпочках просеменила к выходу. Кастрюлю с жабой беглянка крепко сжимала в руках.