Анна Калинкина - Метро 2033. Хозяин Яузы

Покосился в сторону перехода на Павелецкую-радиальную – даже не верилось, что по соседству с этой благополучной станцией находится другая, где жизнь прекращается с наступлением ночи, и самоотверженные караульные до утра отбивают атаки «приезжих» – мутантов, которые пытаются прорваться с поверхности. Гермоворота по какой-то причине установить на радиальной было невозможно, и практически все ее население страдало от лучевой болезни.

А здесь, на кольцевой, так уютно и чисто. «Аж плюнуть хочется», – с неожиданным раздражением подумал Федор. Он, конечно, страдал от постоянного гвалта, стоявшего на Китай-городе, но куда сильнее угнетал его этот мирный лицемерный уют, когда он знал, что совсем недалеко идет тяжелая борьба за существование. Даже Верка с ее страстью к наживе и стремлением обмануть покупателей была ему понятнее – она хотя бы не пыталась скрывать свою истинную суть. А здесь, среди этих людей, которые словно бы и не подозревали о том, что двадцать лет назад мир сошел с ума, ему было тошно. И невольно это раздражение распространялось и на Катю, которая, в общем-то, ни в чем не была виновата – разве что в том, что в тот роковой день оказалась с матерью именно возле этой станции, и толпа увлекла их сюда. А если бы она осталась на радиальной? Лучше было не задаваться такими мыслями.

Федор истомился от скуки и ближе к концу рабочего дня уже топтался в нетерпении поблизости от вагона, где несла службу Катя. Она выскочила, все еще озабоченная, и Федор невольно залюбовался ею – на ней был костюм цвета хаки, рубашка и юбка до колен с разрезом. Федор знал, что Катя не старается принарядиться, одевается всегда просто, и это ему в ней нравилось. И ткань немаркого и практичного цвета она выбрала наверняка потому, что ее легче всего сейчас было достать.

Увидев его, Катя радостно ахнула. Он подхватил ее, обнял.

– Ну идем, я тебя чаем буду поить, – сказала она.

Отсек ее был в этом же составе, от работы до дома – три вагона, как шутил Федор. На узком пространстве, которое было ей выгорожено, помещались не слишком широкая кровать, тумбочка и стул. В тумбочке Катя держала свой нехитрый скарб и одежду. Она сбегала за кипятком и заварила ему грибного чая – настоящего, с ВДНХ, как он догадался по вкусу. Она всегда старалась его побаловать. Принесла она и свинины с грибной подливкой. Федор, поев, блаженно вытянулся на кровати, Катя пристроилась рядом.

– Я так по тебе соскучилась, – сказала она.

– А я тебе подарок принес, – вспомнил Федор и достал из рюкзака темный мех.

– Что это? – спросила Катя. Потом развернула и ахнула от восторга. И кинулась целовать его:

– Федя, какой же ты замечательный! Мне еще никто не дарил такого!

«Ну еще бы, – самодовольно подумал он, – у тебя, небось, и сталкеров знакомых больше нет, а эти канцелярские крысы, твои сослуживцы, вряд ли разорятся на что-нибудь подобное. Может, послать все к черту? Остаться тут? Катя его любит, это видно». Он обнял ее, пощекотал под подбородком, она засмеялась. И вдруг в соседнем отсеке раздался отчетливый осуждающий кашель.

– Тише, – жалобно шепнула Катя. Федору стало тошно. Это была еще одна причина, почему он не задерживался у Кати надолго. Даже на Китае, где вечно раздавался какой-то шум, он чувствовал себя более отгороженным от всех – в этом шуме можно было затеряться, на тебя никто не обращал особого внимания, каждый был поглощен своим. Но здесь, где чуть ли не каждый громкий звук вызывал осуждение окружающих, очень быстро Федору становилось невыносимо.

Он хотел поговорить с Катей о том, что его мучило, но как тут разговаривать, когда вокруг полно посторонних ушей? Поэтому он отмалчивался, а на ее вопросы: «Почему ты такой грустный, я же вижу» – отделывался многозначительным «дела». И лишь уже почти ночью, когда зловредный обитатель соседнего отсека, судя по звукам, перестал ворочаться и захрапел, наконец, Федор решился туманно намекнуть ей на свою беду.

– Я теперь не знаю, что со мной будет, Катя, – трагическим тоном заявил он.

– А что такое? – всполошилась она.

– Как бы тебе попонятнее объяснить? Слыхала ты о мутантах-менталах?

– Немножко, – неуверенно сказала Катя. Федор не сомневался, что женщины особенно любят рассказывать и слушать всяческие байки, поэтому про разных мутантов Катя наверняка наслушалась.

– Ну вот представь себе, что один такой меня учуял. И теперь я у него на крючке. У меня в любой момент может снести крышу.

– И что будет? – с жадным, боязливым любопытством спросила Катя.

– Да не бойся, не убью, – хмыкнул Федор, сообразив, чего она испугалась. – Просто, когда он позовет, я услышу, где бы я ни был. Вот, к примеру, лежим мы с тобой – и вдруг я слышу зов. И я встану и пойду… к эскалатору… за герму… наверх… к реке… прямо к нему в пасть. Так что я теперь меченый, Катя. Со мной лучше не связываться.

– Федя, ну что ты глупости говоришь? – запричитала она. – Разве так может быть? Да я и не дам тебе уйти. Но так не бывает, ты просто переутомился, вот тебе и мерещится что-то… Федя, оставайся со мной, я тебя спасу.

Но в ее голосе слышалось Федору какое-то напряжение, фальшь.

– Нет, Катя, – торжественно сказал он, – не могу я принять от тебя такую жертву. Вдруг я и тебя за собой утяну? Оставь меня, пропадать – так одному. Такая уж моя судьба.

Катя обнимала его, целовала, что-то горячо шептала. Но Федора не оставляло ощущение, что она считает его страхи глупыми фантазиями. В конце концов они провалились в сон. А утром она, собираясь на службу, тревожно поглядывая на него, осторожно спросила:

– Ты как – останешься тут, пока я на работе буду?

– Да нет, поеду, – вздохнул Федор. – Что мне тут целый день делать?

Показалось ему или нет, что в ее глазах промелькнуло облегчение?

– А хочешь, приезжай вечером, – предложила она. – Днем своими делами займешься, а после работы – ко мне.

Мысль о том, что работу можно прогулять, ей, видимо, и в голову не приходила. «И правильно», – подумал Федор. На такое место желающих много – стоит дать слабину, и оглянуться не успеешь, как вышибут за порог, и место займет другая счастливица. Не бросать же все это ради непутевого мужика, который сам не знает, чего хочет. Федор вдруг понял, что Катю устраивали именно редкие его наезды. Они вносили в ее жизнь какую-то иллюзию романтики, а совместное существование быстро убило бы ее напрочь и превратилось бы в тягостную обязанность.

– Ну, бывай! – сказал он и чмокнул ее в щеку.

– Пока, Феденька, – отозвалась она. – Не бери дурного в голову, заезжай почаще. Особенно если станет тяжело – тут же приходи.

– Конечно, – сказал Федор. – Обязательно.

И Катя, успокоенная, юркнула в свой офис и, наверное, тут же забыла о нем до вечера.