Анна Калинкина - Метро 2033. Хозяин Яузы

Федор вспомнил, как кашляла Неля, вспомнил странный запах в их временном убежище, свежий и гниловатый одновременно. «Да, вот там настоящая жизнь, – подумал он, – а здесь так, непонятно что. Но я не стою настоящей жизни, хотя и здесь не хочу прозябать взаперти. Что же делать, куда теперь отправиться? Вернуться на Электрозаводскую – может, старик и Неля уже там?».

Так ничего и не решив толком, Федор направился к платформе, чтобы сесть на дрезину, и тихо чертыхнулся – она как раз отходила. Теперь следующей придется ждать час, а то и больше. Машинально проводил глазами отъезжающие вагоны со снятым верхом – и вздрогнул. В переднем из них между двумя вооруженными солдатами в сером камуфляже сидела спиной к нему девушка в ватнике с обритой головой. И на секунду ему вдруг померещилось черт знает что.

– Неля! – крикнул он.

Девушка вздрогнула, обернулась, но дрезина уже набирала скорость. Еще миг – и вагоны поглотило разверстое жерло туннеля. А Федор остался на платформе, мокрый от пота.

«Не может быть. Не она это. Неоткуда ей тут взяться, – твердил Федор себе, но эти заклинания плохо помогали. В конце концов он сам на себя разозлился: – Что ж теперь – я так и буду видеть ее в каждой встречной? Так и свихнуться недолго».

Ему начинало казаться, что его и впрямь околдовали. И вдруг захотелось к Вере, к ее привычным упрекам и жалобам – по крайней мере, она была понятной и не опасной.

Он вспомнил, что было ведь в их жизни и хорошее, она заботилась о нем, ей хоть было до него дело. Решение пришло само собой – нужно возвращаться к Вере на Китай-город. Потом он оглядится и придумает, как быть дальше.

На Китае он оказался рано утром. Тыркнулся в Веркину палатку – прощения просить. Что за черт, вход завязан, что ли? Ну правильно, бережется баба.

– Верка, открывай! Я вернулся, – заорал он.

Внутри что-то зашебуршилось, наконец, полог отдернулся – на Федора обалдело уставился полуголый Кабан. Из-за его плеча виднелось бледное Веркино лицо.

– Федя? А я думала, тебя убили. Вы ушли, и ни слуху, ни духу. Господи, Феденька, радость-то какая! – заголосила она как ни в чем не бывало, запахивая халат.

Она еще что-то говорила, но он не слушал. Все было понятно и противно.

– А ты говорила, что любишь меня, – процедил он. В голове вертелась неизвестно откуда всплывшая фраза – «даже башмаков не износила». При чем тут башмаки?

– Федя! Любимый! – Верка пыталась обнять его. – Ты мне нужен, а больше никто. Так ведь я думала, что нет тебя больше. Нужно ж мне было…

– Утешиться, – подсказал Федор. – Ну и продолжайте, только без меня.

И так как она продолжала за него цепляться, оттолкнул ее – вроде даже вполсилы. Верка упала, посинела, стала хвататься за горло. Он отвернулся было – не хотелось больше смотреть на это. И шагнул уже прочь, но тут услышал недоуменный голос Кабана:

– Венера! Ты чего, Венерочка? Открой глаза.

Федор оглянулся. Верка лежала на полу, синяя, страшная, с закрытыми глазами. Дышала трудно, редко. Вдруг она судорожно выгнулась, а потом застыла. Кабан все пытался ее приподнять.

– Врача надо, – растерянно сказал Федор, сам понимая, что без толку. Вокруг начали собираться люди. Кто-то из девчонок, ахнув, сунул Федору в руки пластиковую бутылку с водой, и он плеснул Верке в лицо. Вода текла по ее бледным щекам, и казалось, она плачет. Кабан неожиданно заскулил тонким голосом, прижавшись лбом к белой Веркиной руке. Федор глядел на все это отрешенно – он не мог поверить, что Верки больше нет. Кто бы мог подумать, что она не притворялась?

Пришел врач, усталый и циничный. Собственно, врачом его можно было назвать лишь условно – в прежней жизни он, будучи студентом-медиком, несколько месяцев проработал санитаром на «скорой». Зато уже здесь, на Китае, навидался пострадавших с колотыми, резаными и огнестрельными ранениями с избытком. Покачал головой, что-то Верке вколол, но все было без толку. Развел руками и вздохнул: «Раньше надо было лечиться».

«Это я виноват, – обреченно подумал Федор. – Если б я не вернулся, она была бы жива. Надо было мне остаться там. Где бы я ни появился, всем только хуже становится, права была Верка».

Верку многие знали, поэтому устроили поминки. Накрыли поляну, не поскупились, хватило и шашлыка, и браги, и грибной подливки. Закуски и выпивку разложили прямо на полу, на расстеленной клеенке. Вперемешку сидели стриженые плечистые парни в спортивных костюмах и размалеванные девчонки, ради такого случая откопавшие где-то черные платочки, то и дело шмыгавшие носами и всхлипывающие, размазывающие по лицу потекшую косметику. Не то чтоб они так уж любили Верку, но в их однообразной жизни не так уж много было необычных событий, хотя смерть здесь и не считалась чем-то из ряда вон выходящим. То и дело кто-нибудь начинал вспоминать покойницу – выходило, что лучше Верки никого на станции не было. Что ум она имела выдающийся и сердце доброе. Девчонки, раньше не упускавшие случая позубоскалить у нее за спиной, искренне обливались пьяными слезами.

«Интересно, куда отнесут тело», – вяло думал Федор, хотя догадывался – куда. Не зря же вызвана для этого была специальная команда. На Новокузнецкую оттащат, где обитали не только крысы, но и вечно голодные морлоки.

Он успел уже не то чтобы смириться, но свыкнуться немного с мыслью, что Верки больше нет. Но сильных эмоций, настоящего горя по этому поводу Федор не испытывал, хотя, конечно, жалко ее было. То, что он чувствовал, можно было скорее назвать облегчением, хотя в этом он сам себе боялся сознаться. И оправдывал себя тем, что слишком много всего на него свалилось в последнее время.

Понемногу он уже прикидывал – как жить дальше? Куда податься, к кому прислониться? Первым делом можно будет отправиться к Кате – она поможет успокоиться, прийти в себя. Конечно, про Верку она не знала, хоть и догадывалась наверняка, что у Федора кто-то еще есть. И ничего он ей рассказывать не будет. Просто поживет у нее несколько дней, все обдумает хорошенько, отдохнет. А потом пойдет на Электрозаводскую, к Неле, и уговорит ее уйти от старика. И вместе они придумают, где лучше осесть. На бандитских станциях ему оставаться не хотелось, но были и другие варианты. Главное – где-нибудь на бойком месте зацепиться, где бывает много людей, где можно делать дела.

Тем временем за столом уже все забыли, зачем собрались, и принялись горланить пьяные песни. И только Леха Фейсконтроль неодобрительно качал головой, глядя остекленевшими глазами на все это веселье, да Кабан сидел мрачнее тучи. Федор отвлекся и пропустил тот момент, когда Кабан поднялся с места и, расталкивая остальных, направился к нему. И опомнился, лишь осознав, какая неестественная тишина наступила. Кабан стоял совсем рядом, слегка покачиваясь. Дышал перегаром.