Александр Тув - Ходок V final

– Шэф! Если ты собрался воевать со всей Гильдией – ради Бога! Я буду драться рядом с тобой! Но это – самоубийство!

– Вот дурья башка! – разозлился, в свою очередь, командор. – Да сколько ж можно повторять!? Не пойдут они на вооруженный конфликт с Северными Лордами! Не пойдут! – Он сделал паузу. – Если ты, конечно – Северный Лорд! Князь Великого Дома «Полярный Медведь»!.. а не петушиная какашка!

И тут Денис почувствовал, как поднимается в нем жгучая волна гнева, гнева направленного не на кого иного, как на себя самого и после того, как она схлынула, он понял, что в нем что-то изменилось, что-то стало по-другому, почувствовал недоумение и смущение из-за того, что он… ОН! Князь Великого Дома «Полярный Медведь»! Северный Лорд! Мог опасаться мести жалких южных колдунов! Ему стало нестерпимо стыдно. Глаза Дениса как-то необычно сверкнули и он очень серьезно, пристально глядя в глаза верховного главнокомандующего, произнес:

– Я! – Князь Великого Дома «Полярный Медведь»!.. а не петушиная какашка.

Шэф откликнулся незамедлительно:

– Следующая остановка у дворца Дожа Эмидуса Флакса. По машинам!

*****

Дворец был роскошный – трехэтажный, спрятанный в глубине небольшого парка, освещенного огнями магических светильников. Учитывая стоимость земли на Королевской набережной, наличие парка говорило о многом. Шэф на «катафалке» свернул прямо к роскошным кованым воротам, не уступающим красотой, как отметил Денис, воротам Михайловского сада в Санкт-Петербурге. В свое время они поразили его своей железной вычурностью. А вот ограда и в подметки не годилась ограде Михайловского сада – так… на троечку с плюсом по десятибалльной шкале. Когда главком почти закончил привязывать лошадок к закрытым воротам, с той стороны решетки показалось несколько бронированных стражников, предводительствуемых высоким худым типом с усами, в расшитой золотом ливрее.

– В чем дело!? – грозно вопросил он с той стороны решетки. – Ты знаешь, что это дворец Дожа Эмидуса Флакса!? – еще более грозно, хотя казалось, что дальше некуда, продолжил он, сверкнув черными очами. Неизвестно на какую реакцию рассчитывал усатый, но Шэф его надежд, по всей видимости, не оправдал: не побледнел, не стал униженно кланяться, умоляя простить за ошибку и вообще, не стал делать ничего такого, что по мнению усатого следовало бы делать в сложившихся обстоятельствах, а вовсе даже наоборот – как будто даже обрадовался сообщению.

– Ну, слава богу, а то я, грешным делом, чуток сомневался – тот дворец, не тот… первый раз все-таки… а этих Дожей у вас, как собак нерезаных, того гляди напутаешь… – доверительно сообщил главком усатому и приблизившимся стражникам. – Значитца так… милейший, – обратился он непосредственно к потерявшему дар речи от такой наглости «предводителю дворянства»: – Здесь подарок твоему Дожу от Северных Лордов Атоса и Арамиса, – при этом известии усатый как-то дернулся и уставился на командора гораздо пристальнее, чем до того, причем во взоре страх явно преобладал над злобой, которая до этого превалировала. – Передашь ему, что мы завтра зайдем. Есть о чем поговорить. – Ласково улыбнувшись на прощание всей честной компании, оторопело взиравшей на него из-за ограды, Шэф вразвалочку направился к дожидавшейся его карете.

*****

– Ишь чё северные кр-роли твор-рят! – поддатый матросик, разодетый как павлин, обернулся к своими не менее ярким товарищам, пестроте одеяний которых мог бы позавидовать сам Филип Киркоров. Товарищи эти, обнявшись, заворожено покачивались, уставившись на ярко расцвеченный волшебными огнями квартердек «Арлекина», откуда доносилась разухабистая музыка, женский смех и другие непотребные звуки, вызывающие яркий отклик в незрелых душах и неокрепших умах.

– Эт-то все нас-стойка! – с важным видом обронил один из раскачивающихся.

– Шо за настойка… ик-к? – заинтересовались остальные.

– Нешто не знаете? – удивился «знаток». Компания, переглянувшись, придала лицам соответствующее выражение, подтверждающее, что да – не знают. Шэф с Денисом, проходившие мимо, немного притормозили, тоже слегка заинтригованные. Толпа вокруг докладчика увеличивалась с каждым мгновением. – Так эта… – продолжил лекцию «доцент», – у ихних шаманов… северных к-которые… нас-стойка есть… – Он икнул, но сбиться с мысли себе не позволил. – Так вот… эта… хто хрен этой нас-стой-йкой намажет… – Докладчик сделал паузу, шумно высморкавшись, но благодарная аудитория такие пустяки просто не замечала. Внимание присутствующих, включая компаньонов, достигло апогея. – Дык… я и грю… хто хрен смажет… да даст какой девке лизнуть… – все! – Говорящий резко взмахнул рукой, едва не съездив по уху одному из слушателей и сам при этом чуть не растянувшись.

– Што все!?.. што?.. – загомонила публика, подступая к лектору вплотную с явно читаемым на лицах желанием получить ясный и недвусмысленный ответ.

– Дэк… эта… кака девка лизнет – все! – «Доцент» снова попытался закончить свое выступление взмахом руки, но присутствующие не позволили, сдавив его со всех сторон и он был вынужден довести доклад до логического конца: – Все! Девка его нав-веки!.. На друг-гих и смотреть не мог ё т! О-о-о как! – Он наставительно поднял палец, на который окружающие благоговейно и воззрились.

– Вот оно чё, Михалыч! – изумленно уставился на Шэфа Денис.

– Ага, – ухмыльнулся главком, – а мужики-то и не знают! – Заржав, как два молодых жеребца, компаньоны направились к трапу «Арлекина».

Взойдя на борт, прихватили Хатлера, мигом оказавшегося рядом – у хорошего служаки имеется шестое, или седьмое, или еще какое – двадцать седьмое, чувство, позволяющее ему оказываться рядом с начальством, как только начальство начинает испытывать в нем реальную нужду, и наоборот – будучи на глазах у начальства, мгновенно испаряться, прямо телепортироваться, если возникает такая же реальная возможность получения пиздю… ну-у… скажем так – замечаний и выговоров, и начали спускаться в трюм. Никакого освещения там, естественно, не было – использовать факелы, или масляные лампы было нельзя из соображений пожароопасности, а магические светильники для матросов были непозволительной роскошью, но несколько таких – волшебных фонарей, на борту имелось для экстраординарных обстоятельств, и одним из них боцман и освещал теперь путь.

– Стоп! – прервал Шэф нисхождение, – чего-то я к ночи совсем плохо соображать стал. День был трудный, – пояснил он Хатлеру. – Совсем из головы вылетело, – чего два раза туда-сюда шастать. Нам нужно в конце трюма выгородить отсек… локтя четыре… квадратный. Дверь со щеколдой, щеколда снаружи. Наверно надо сразу плотника взять и доски, гвозди… ну-у… еще чего там. Так что, полезли наверх.