Вадим Львов - Сталь и пепел. На острие меча

— Ок, командир, — кивнул Бервик. Мастер-сержант прав. Если «иваны» в этой долине прячутся, они их вычислят.

— Сколько тебе надо людей, Дирк?

— Возьму Льюса и Домано. Больше незачем. Как русских обнаружим, я тебе сигнал дам. Два щелчка по рации. Лучше в эфире не болтать: «иваны» мастера слушать.

— Договорились, мы идем вперед, дойдем вон до той каменной гряды и займем позицию. Дадим сигнал, что чисто… три щелчка. Вы начинаете подъем. Если обнаружим «иванов», мочим сразу без предупреждения. Если нет, ты занимаешь позицию наверху, мы двигаем дальше. Обнаружишь стрелков — щелкай нам, а сам мочи! Все понял?

— Угу. Льюис и Домано, попрыгали за мной, красавчики. Нам надо забраться вон на тот хребет.

— Блин, сержант, — заныл полушепотом Постышев. — У меня все тело затекло. Чего мы лежим-то здесь? Они же свалили. Вон эфир чистый.

— А если не все свалили, идиот? Если дозор выставили и ждут, пока ты, мудак, дергаться начнешь, а? Тебе чего здесь, лохи, что ли, собрались? — так же тихо и злобно ответил Максимов. — Сказал же, лежи, сука, спокойно. А что до чистого эфира, так знать пора, что амеры теперь языком не болтают. Отучили мы их.

Постышев обиженно засопел:

— А х… ли просто так лежать? Не видно ни хрена! Ты смотри, командир, если дозор и остался, они наверх полезут. На хребет. Оттуда видно лучше. Нас засекут, и конец. Маскируйся, не маскируйся, все равно увидят, если опытные. А может, они две группы оставили.

«Хм… а Костик-то прав, — подумал Максимов. — Нам действительно отсюда не видно ничего. Начнем осматриваться — нас дозор сразу обнаружит».

— Ладно, Постышев, слушай внимательно. Я сейчас прицел-коллиматор с «Абакана» сниму и наружу высуну. Пусть бликует. Но перед этим ты вон туда отползи. За те валуны. И хребет бери под прицел. Если дозор здесь, они по-любому прицел обнаружат и стрелять начнут.

— А ты?

— А что я? Если дозор впереди, в долине, так им меня тяжело достать будет. Придется обходить.

— А если уже наверху?

— Так для того ты и уползаешь. Ты правильно заметил, эфир чистый. Значит, они еще на позиции не вышли. Иначе по-любому бы дали знать. Так что давай дуй на новую позицию и бери под прицел хребет.

— Как связаться?

— Да никак. Если блики засекут, они по мне стрелять сразу станут. Вот ты их и вычислишь. Все, пошел… ползком, ползком.

Блик, хорошо знакомый блик от прицела между валунами, меньше чем в миле от себя Каллеман заметил сразу и вместе со всеми — молокососов в антиснайперской группе не было — рухнул на землю, беря под прицел источник опасности.

Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и затем плавно — чертовски плавно! — нажал на курок. Отдача ударила в плечо, и блик тут же исчез.

«Неужели повезло, сразу снял? Нет, лучше подстраховаться».

— Гранаты! Салливан, Биглоу! Обходите справа. Данелли, Паркс, слева.

До гребня хребта оставалось еще метров сто пятьдесят, когда внизу хлестко, словно удар бича, раздался выстрел. Потом сразу с треском и грохотом три, нет, четыре взрыва. Понятно, в ход пошли гранаты, их характерный звук при детонации ни с чем не перепутаешь.

— Началось! — крикнул Бервик. — Давайте прибавим ходу. — Откуда только силы взялись! Обдирая руки и рискуя каждую минуту сорваться вниз и свернуть шею, трое морпехов стали карабкаться на гребень хребта с удвоенной скоростью.

Едва достигнув гребня, Дирк скинул с плеча верную М40 и стал выискивать цель, одновременно пытаясь восстановить дыхание. Вот они. К востоку от него, пятьсот шагов, снайперская позиция «иванов». Русские отлично замаскировались, кстати, понятно, почему их не видели. Пришлось на живца ловить.

Поймав в перекрестье шевелящуюся у валуна, размытую из-за искусной маскировки серо-зеленую тень, Дирк выстрелил. И отчетливо видел, как тень дернулась.

— Есть, парни, я достал… — крикнул Дирк, но закончить фразу не успел. На него навалилась тьма…

Валере Максимову показалось, что его разрезала по пояс раскаленная стальная нить. Боль была такая, что невозможно вздохнуть. Оглянувшись, он увидел огромную дыру в собственном боку, из которой толчками выливалась ярко-красная кровь.

«Вот и все. Конец», — неожиданно спокойно подумал гвардии сержант. Мысль о смерти не показалась ему чудовищной, наоборот, смерть представилась ему избавлением от страшной боли, терзавшей его тело. Валера вытащил переданную Постышевым гранату РГО и потянул зубами за шнурок, вытаскивая чеку. Он чувствовал, что с каждой секундой, с каждым ударом сердца и каждой каплей крови, выливающейся из него на скупую, северную землю, силы оставляют его. Когда черные мухи, роящиеся в глазах, слились в одну черную массу и дышать стало уже невозможно, он сунул руку с гранатой под себя, прижимая ее к земле своим весом…

Завалив снайпера на гребне хребта, Постышев, сцепив зубы, уложил еще одного морпеха, пытавшегося схватить снайперскую винтовку, и перенес огонь на фигуры, прячущиеся между камнями и стреляющие по месту, где засел Максимов. Минимум одного он сумел достать, с удовольствием заметив, как лопнула от попадания тяжелой пули голова американца, несмотря на каску. Костя даже не понял, как погиб. Просто небо неожиданно упало ему на голову.

— Сержант, сэр! — заорал Донелли, поднимая руку. — Цель поражена.

Отложив «М39» и вытерев пот со лба, первый сержант Каллеман осторожно высунулся из-за камней и осмотрелся. Точно попал. Труп второго русского снайпера валялся теперь в небольшой расщелине. Каллеман попал ему точно в лоб, убив наповал и обезобразив лицо. Рядом с трупом валялась снайперская винтовка. Отличная винтовка, между прочим, английского производства.

— Вау! Что, «томми» уже снабжают русских оружием, сэр?

— Нет. Но русские купили у них небольшую партию таких вот винтовок для специальных сил.

— Сэр! — к ним подскочил Биглоу. — Там тот первый русский стрелок лежит. В него, видимо, Бервик попал. У него вот такая сквозная дыра в боку! — И морпех показал свой немаленький кулак.

— Пойдем, покажешь.

Этот «иван» лежал на животе, уткнув лицо в жухлую траву и отбросив в стороны руки. Вокруг него действительно все было залито и забрызгано кровью. Экий садистский натюрморт! Первый сержант потер подбородок и присел на корточки.

«Странно, уже две недели воюю, а ни разу лица русского не видел», — почему-то подумал Каллеман и, схватив труп за отворот камуфляжной пятнистой куртки, чуть потянул вверх.

Будь Каллеман в Ираке или Афганистане, он бы никогда не сделал подобного. Во-первых, «хаджи» частенько минировали трупы собственных погибших соплеменников. Во-вторых, мастер-сержанту было абсолютно плевать на их лица. Все «муслимы» для него выглядели одинаково. Черные, бородатые, звериные рожи, имеющие мало сходства с человеческими лицами. Здесь же было другое. Интересно, как же выглядит тот неуловимый снайпер, убивший самого генерала Тулана и так долго путавший следы.