Сергей Клочков - Новая Зона. В рай без очереди

Включенный ПМК тем временем начал проверять все свободные частоты от институтских беспилотников, «висящих» где-то над облаками по невидимому периметру Зоны, и, не найдя таковых, подключился почему-то к частной сети «Мобилкор-интернет». На экране распустился «счастливый» четырехлистник клевера, прозвучал короткий сигнал, и одно за другим побежали сообщения: «Сигнал обнаружен. Поиск и восстановление счета… выполнено. На вашем счету четыреста семьдесят девять рублей… за обслуживание и сохранение неактивного номера в течение двадцати восьми месяцев четырнадцати дней снято две тысячи девятьсот шестнадцать рублей девяносто семь копеек… запрос на автоматический кредит… выполнено. Лимит составляет минус три тысячи рублей… нет сигнала… нет сигнала… восстановление прерванной сессии. Договор продлен. Спасибо, что Вы с нами. Скорость и качество каждому клиенту – Мобилкор-интернет!»

Текстовые сообщения плавно свернулись в угол экрана, на котором расположился здоровенный кот-сибиряк на кресле. Анимация картинки была настолько хорошей, что я поначалу принял модную в последние несколько лет игру-питомца за кинематографический ролик. Кот открыл глаза, потянулся, выгнув спину, и еле слышно замурчал. Я провел кончиком пальца по экрану, погладив «питомца», и мурчание стало громче, виртуальный кот начал подставлять лобастую голову под прикосновения и поднял хвост. Затем требовательно мяукнул, поглядывая на пустую миску возле ножки кресла. «Ну да… тебя же больше двух лет не кормили», – с легким ознобом прошептал я, ткнув в изображение миски, и кот, урча, принялся поглощать куриную ножку. Странно это все. ПМК вещь, конечно, многофункциональная, нанопроцессор позволяет и не такие программы тянуть, но чтобы сталкер на досуге с отлично исполненным, но все-таки электронным котом игрался? Я посмотрел на выцветшую куртку и плохонький защитный шлем из армированного пластика. Конечно, давно уже нет лица под затемненными очками и обычным респиратором, который в общем-то далеко не всегда и нужен, но я все равно осторожно снял и шлем, и полумаску с очками. А затем, вздрогнув, отвернулся в сторону и постарался проглотить горький ком в горле.

Из шлема вывалилась длинная коса с вплетенными в нее цветными шнурками.

Тихонько мяукнул виртуальный кот, и я снова услышал его требовательное мурчание. А в горле все сдавило, и в глазах щиплет, плывет, и снова Челка перед глазами. Ну, ладно мы ищем себе приключения на пятую точку, черт с ним, это в нас от природы – лезть в самое пекло и в какой-то степени даже кайфовать от ощущения той самой полярной лисицы, что незримо бегает рядом с любым сталкером, щерясь на него из подвальных дверей и подкрадываясь на тропе не замеченной вовремя аномалией. Это древнее, дурное и непобедимое ощущение гонит нас в эти земли, так это еще с седых времен, с пещер и мамонтов так заведено. И черт меня подери, есть некая древняя справедливость в том, что мужчина, по своей воле решивший выйти на охоту, прекрасно зная, насколько опасна, сильна и хитра предполагаемая добыча, может и не вернуться назад. Никогда не жалел я погибших или покалеченных тореадоров на корриде – они знали, на что идут. Мне даже казалось, что и быку на арене повезло все-таки немного больше, чем его собратьям. Одно дело – бой с некоторым шансом победить, сражение под открытым небом, и совсем другое – тесное, воняющее кровью и навозом стойло, молот забойщика и совершенная, тупая безысходность.

Да, я понимал сталкеров. Я не менее хорошо понимал и их смерть, как, возможно, мне когда-нибудь придется понять и принять свою. Но после гибели Челки вся моя сущность яростно протестует против того, чтобы девка шла в Зону. Нельзя им сюда. Что-то древнее, на уровне инстинктов, кололось в душе от самой мысли, что девушки умирают здесь наравне с мужчинами. Ощущение глубокой, горькой несправедливости происходящего одновременно и злило, и печалило. Отдышавшись и успокоившись, я повернулся к останкам.

– Как хоть звали тебя, красавица? – прошептал я, прикрывая заплесневевшим дождевиком маленький череп и доставая из чехла саперку. – Ничего не обещаю, но постараюсь найти твоих… ну, не знаю. Родных там, знакомых…

Бурча под нос, я разметил яму и, как не раз уже до этого, привычно начал рыть неглубокую могилу. Сколько их, вот таких, я уже находил за два года? Одиннадцать мужиков и вот эта девка. Ну и еще один не то сталкер, не то сталкерша, там было не понять, но склоняюсь к мысли, что все-таки девушка. Итого ровным счетом тринадцать сталкеров нашел, и двенадцать крестиков на карте Ботаник отметил и в общую сеть выложил. Если выберемся мы с ним из этой передряги, придется Боту еще кресты рисовать. И чего это некоторых подруг на приключения тянет? Хоть стреляйте, не пойму. Мало того что им в Зону не надо, девкам этим, так еще и крайне желательно со сталкерами-мужиками всерьез не связываться. Для их же блага, кстати. Невелика радость такого вот сталкера из Зоны ждать, да и детей с ним лучше не заводить. У двух… да, у двух бродяг на моей памяти «вторые половинки» были. У одного – подруга, у второго так вообще жена. Одной двадцать два, другой тридцать. И обе на вид старше – морщинки, складочка скорбная у края губ, взгляд с вечной тревогой. Молчаливые, тихие, и голоса с хрипотцой – курить начали. Конечно, и другие сталкеры с женщинами встречались, не без этого. Но так, чтобы надолго, только эти две, у одного жена, у второго – пока еще невеста. Остальные сбегали… кто от ожиданий этих, душу выматывающих, кто от факта, что не больно-то сталкер и богат, по крайней мере не настолько, насколько ожидалось, а некоторые под предлогом, что романтика кончилась, просто бросали покалеченных Зоной бродяг.

Разровняв холмик, я смастерил грубый крест из кусков серой, но не слишком гнилой вагонки, повесил на перекладину ржавый СКС, постоял несколько минут и в отвратительном настроении пошел дальше. Возникла даже мыслишка, что довольно с меня Зоны, надоело вот так людей находить, но я уже понимал, что такого настроя надолго не хватит. Неделя-две снаружи, и снова потянет в Зону, даже если не будет никакого заказа.

До поворота дороги к складским помещениям все было чисто – ни аномалий, ни подозрительных участков не встретилось. Длинные, похожие на исполинские белые сараи здания на вид почти не пострадали – внутри, видимо, не было термических и мощных гравитационных аномалий. Немного дрожал и волновался воздух возле опрокинутой кары, вывалившейся из ворот склада, похоже, каких-то пищевых продуктов, и легкий теплый ветерок, временами задувающий со стороны помещения, был насыщен тяжелой, кисловато-терпкой вонью из вздутых и полопавшихся коробок сока. В черной глубине склада чудилось какое-то движение, и мне иногда казалось, что в монотонном посвистывании ветерка слышны поскрипывания и шорохи. Проходя мимо, я присмотрелся внимательнее – движение действительно было: сквозняк шевелил и раскачивал грязные ленты полиэтиленовой пленки на покосившихся стеллажах, с оплывших коробок на черный пол шлепались время от времени тяжелые капли жидкости. На дороге, у ворот склада, навсегда остановились две столкнувшиеся фуры, прицеп одной из них перевернулся, рассыпав сотни жестяных банок с тушенкой. Консервы вздулись и большей частью полопались, оставив на асфальте темные разводы и какие-то грязные пленки, тихо хрустевшие под ботинком. Останков водителей я не заметил – оставалось только надеяться на то, что люди вовремя отреагировали на признаки надвигающейся опасности и успели спастись. Впрочем, серьезно на это рассчитывать не приходилось – здесь все произошло слишком внезапно, хорошо, что был выходной и большая часть людей не выходила на работу. Я внимательно осматривал дорогу, машины, каждый куст, но никаких признаков Скачка или Черепа пока видно не было. Проверив маршрут и накидав на дороге очередную вешку – приметную горку камешков, – обогнул столкнувшиеся фуры и обнаружил небольшое кострище у обочины. Рядом, уже покрытые слоем грязи и заметно сопревшие, валялись окурки, пустая банка из-под тушенки, вскрытая ножом, и два деревянных ящика, которые, без сомнения, играли роль сидений. По количеству окурков и ржавых гвоздей в плотной золе я решил, что сталкеры сидели у костра достаточно долго, возможно, даже всю ночь, забирая на топливо ящики из второй фуры и доски разбитого прицепа. В пользу этого предположения говорило и то, что на земле у фуры лежали горки колотой и целой кафельной плитки, но не было видно остатков тары. Были вы здесь, ребята, точно были, но почему так долго сидели? Ночь? С трудом верится – в этом случае лучше запереться в кабине той же фуры и тихонько сидеть до рассвета, не шевелясь и по возможности не шурша одеждой. Ночь в этих местах время особенное. Или совсем дурные были Скачок и Череп, чтобы по темноте у костра сидеть, или просто пережидали что-то.