Рина Грант - Астронавты. Пленники Сумитры

Чего он еще ждет, подумала она. Луч фонарика слепил – робот не торопился, разглядывал две скорченные на полу модифицированные фигуры: полулюди-полумашины. Со щелчком фонарик погас. Воцарилась тьма. Но устройство ночного видения тут же адаптировалось, и Бой-Баба успела заметить, как робот опустил фонарик и сделал шаг назад. Вышел из будки, потянул дверь в сторону, закрывая ее за собой. Щелкнул дверной рычаг. Загрохотали в наушниках шаги, удаляясь.

– Быстро! – скомандовала Бой-Баба, забыв, что напарник ее не слышит. Но Живых и так понял – оба ползком перебрались к панели. Неловкими от напряжения стальными пальцами Бой-Баба вытянула из нагрудного кармана электронный ключ и сунула его в щель обратной стороной.

Почему робот не позвал хозяев? Бой-Баба отбросила мысль – не до того сейчас. Ушел, и слава богу. Панель отъехала в сторону. Бой-Баба выдернула карту, и астронавты кувыркнулись в проем. Снаружи снова забегали лучи фонариков – возвращаются. Закрывайся же, скорей!

Панель выдерживала положенные десять секунд. Шаги снова приближались – на этот раз не роботы, а люди, несколько. Задержались у закрытой двери: сквозь стекло были видны угловатые очертания гермокостюмов. Она заметила среди них робота – того ли, который их обнаружил, или нет, не понять. Он стоял позади остальных.

Зашелестев, дверь наконец поехала вбок, закрываясь. Стоящий впереди всех человек потянул дверь в будку. Остальные вошли внутрь, и только робот так и стоял позади, не двигаясь. Его неподвижный мертвый взгляд был сфокусирован на задвигающейся панели.

Наконец обрезиненный край двери мягко стукнул о косяк. Бой-Баба только успела заметить, как луч фонарика скользнул по стенам будки. Но было поздно – панель закрылась. Их не заметили. Кажется.

– Изабелла! – шепотом позвала Бой-Баба, прижимая к груди снятый шлем. Голос гулко раздался в темном пустом ангаре. – Ты где?

Живых поставил свой шлем на пол, рысцой взбежал по ступенькам, распахнул дверь охранницкой будки. Затем отступил и помотал Бой-Бабе головой: пусто.

Та всматривалась в тени, пытаясь засечь движение. Живых заковылял по лестнице вниз, подошел, переводя дыхание.

– Испугалась, – сказала Бой-Баба. – Испугалась и спряталась, как ребенок. И ничем ее теперь не выманишь, пока сама не выйдет.

Живых оглядел ангар, шмыгнул носом. Потер поросший черными кудрями затылок.

– Она будет рассуждать логически. Значит… – он наморщил лоб.

Бой-Баба кивнула.

– Троянец.

Издалека доносились тяжелые ритмичные удары: новые хозяева принялись за ремонт энергоблока. Астронавты одновременно выскочили из ангара, звонко столкнулись стальными боками в коридоре. Здесь, уже не опасаясь, Бой-Баба включила фонарик и шла, обыскивая лучом стены и приговаривая:

– Изабелла? Ты тут?

Живых за спиной хрипел, топал сапожищами. В ангаре стоял тяжелый грибной дух от зреющего Троянца. Найти Изабеллу – и сниматься отсюда на фиг, подумала Бой-Баба и краем рукава отерла капнувший со лба пот. Выдержит ли Троянец свой первый полет – это большой вопрос… придется рисковать, не только собой, но и его развитием. Она задержала дыхание, затем осторожно втянула воздух через ноздри, принюхалась. Вроде бы созрел. Но все равно… еще бы полгодика, и она бы куда угодно Троянца повела. А так – боязно.

Дверь в отсек связи стояла нараспашку, и Изабелла там побывала. По полу раскиданы обрывки пластиковых упаковок, растерзанные картонные коробки. Стояки с аппаратурой опустели; пара вырванных с мясом кабелей свисала с отключенной, мертвой панели узла связи. Упавший монитор растекся желейной лужей по плитам пола.

– Она психует, – сказал за спиной астронавтки Живых. – Ты думаешь, это нормально? Что она тут делала?

Бой-Баба уже поняла.

– Она готовится к отлету. Не нашла внутри Троянца отсек связи и потащила туда все, что смогла уволочь, – она приподняла обвисший кабель. – Ладно. Давай наших грузить.

Они вернулись в ангар, где на платформе погрузчика в углу тихонько гудели в окружении медицинских приборов капсулы консервации. Бой-Баба, кряхтя, влезла по крутой лесенке в кабину. Сунула ключ в щель замка, и погрузчик затрясся, загудел во всю мощь.

Живых замахал, раскрывая рот, но слов в грохоте было не разобрать. Услышат, поняла она. Новые хозяева услышат. Но поделать ничего уже нельзя было.

Она слетела с трясущейся лесенки, и вдвоем они принялись переводить капсулы в автономный режим. Отсоединили от генератора. Оба забрались в кабину, пристегнули шлемы, и Бой-Баба тронула погрузчик с места. Тот зашелестел мягкими гусеницами по бетону, разворачиваясь к дальним воротам, за которыми находился питомник.

На всем пути к Троянцу они видели следы лихорадочных сборов роботессы. Она тащила все, что могла отсоединить, укатить или уволочь. Несколько раз пришлось остановиться, чтобы убрать с дороги раскиданные коробки и канистры.

– Знаешь, что мне кажется, – перекрикивая мотор, сказал Живых. Он кивнул вниз, на опустевший ящик, возле которого растекалась из лопнувшей по шву канистры радужная маслянистая лужа. – Она создает на Троянце запасы. Сколько тут до Сумитры лететь – взлет да посадка. А она набирает надолго.

Бой-Баба в кабине нахмурилась.

– Давай-ка поскорей, – скомандовала она. – Не нравится мне все это.

В питомнике, тускло освещенном синими лампами, запах изменился: насыщенный озоном, покалывающий за язык. Бой-Баба выпрыгнула из кабины, подошла к краю платформы, перегнулась через стальные перильца. Там в невидимой глубине скалистого обрыва дышал еще непробужденный Троянский конь.

Если Изабелла его не перепугала.

Бой-Баба скрипнула зубами. Она помнила рассказы в коридорах Министерства Авиации и Космонавтики про астронавтов, обнаруживших первые питомники. Кое-кто пропал бесследно. Троянцы улавливали не столько мысли, сколько эмоции – поэтому общаться с ними мог не каждый. Они настраивались на волну даже ботов и зондов, вступали в контакт с техникой, заставляли машины выполнять собственные приказы.

От этих мыслей Бой-Бабе стало не по себе. Она оглядела площадку. В стороне замерла за стальной решеткой шахта подъемника. Вместе они всмотрелись в темноту. Далеко внизу виднелась слабо освещенная площадка лифта.

– Ну что, – вздохнула Бой-Баба, – полезли, что ли.

Лязгая сапогами по скобам, полезли вниз. Зазор между лестницей и площадкой подъемника был такой, что человек, даже в гермокостюме, проходил бы спокойно. Но ее с Живых мощные модифицированные экзоскелеты звонко ударялись о прутья решетки.

И с каждым шагом все ближе, ближе нарастал еле слышный шелест, шепот, шуршание невидимых во тьме пластин, радужных чешуек гигантского, с километр в поперечнике, живого диска.